Безумные похождения ташкентского штабс-капитана Бомбчинского, о которых рассказывалось в предыдущей статье: https://nuz.uz/kolumnisty/49201-nevypolnennaya-missiya-shtabs-kapitana-bobchinskogo.html ,- отразились в Ташкенте на судьбе адъютанта туркестанского военкома большевика К.П.Осипова Евгения Альфонсовича Бота, бывшего царского поручика. Ташкентские чекисты стали раскручивать дело штабс-капитана Бомбчинского после его гибели и вышли на братьев Ботов.
Фотография, на которой запечатлены военнослужащие Ташкентской крепости времен руководства ею левым эсером И.П.Беловым. Подпись к фото гласит о том, что среди них находятся агенты военкома ТуркАССР большевика К.П.Осипова: начальник учебной команды гарнизона крепости Шешарин и Казаков, однофамилец большевика А.А.Казакова, сыгравшего важную роль в подавлении осиповского мятежа. При содействии Шешарина и Казакова осиповцы планировали ворваться в крепость, но эти планы сорвались из-за бдительности начальника крепости И.П.Белова.
По общепринятой версии череда событий развивались следующим образом, процитирую статью М.Хасанова «Смертельный гамбит», «Звезда Востока», № 10, 1991, с. 131: «17 января 1919 года в 12 часов дня Чрезвычайной комиссией был арестован адъютант военного комиссара Бот. При обыске у него на квартире было обнаружено много оружия. Однако арест Бота вызвал со стороны солдат такое раздражение, что они пригрозили разбить ЧК, если Бота не выпустят. Через несколько минут в ТуркЧК приехал председатель Совнаркома Фигельский, уговорил солдат успокоиться, приказал освободить Бота и поехал вместе с ним во 2-ой полк. Бот был отдан на поруки Осипову.»
Но вот эпизод из книги А.В.Станишевского с соавторами, написанной под псевдонимом Тримасов «Ночи без тишины» (Ташкент, «Узбекистан», 1969, с.195-196; об этой книге: https://nuz.uz/moi-uzbekistancy/5149-tainstvennyy-trimasov.html ), где писатели опирались на воспоминания ташкентских милиционеров, среди которых был и сам А.В.Станишевский, будущий полковник КГБ, имевший неограниченный доступ к секретным архивам события; и здесь уже выясняется, что ниточка расследования потянулась от среднего брата Бота:
«Фоменко (председатель ТуркЧК), разговаривавший до этого с Шарафутдиновым, бросил фразу:
— Подчиненные Осипова и мутят. Тот же Бот. Зря мы отпустили этого поручика.
Фоменко намекал на историю, которая произошла четыре дня назад (за четыре дня до восстания, т.е. 14.01.1919 г. — прим. Е.Р.) в чека: был взят брат Бота, его подозревали в причастности к контрреволюционному заговору. Во время обыска в квартире нашли оружие. Евгений Бот, адъютант Осипова, почувствовал опасность. Брат его, в сущности еще мальчишка, конечно, действовал по чьему-то указанию и на следствии мог назвать фамилии заговорщиков. В первую очередь адъютанта Осипова. Евгений Бот взял группу красноармейцев из второго полка, ворвался в чека и потребовал освобождения брата. Ему отказали. Инцидент едва не принял характер вооруженного столкновения. В дежурной комнате готовы были прозвучать выстрелы. Только вмешательство Червякова, председателя военно-полевого суда, предотвратило вооруженную схватку. Эскадрон, сопровождавший Бота, был отправлен в казармы, а самого адъютанта арестовали. В среду Осипов приехал и взял его на поруки. Дал слово разобраться во всем и, если потребуется, расстрелять. Он просил, угрожал, снова просил. Ему поверили. Выдали Бота. Выдали без согласия коллегии ЧК. Позже этот свой поступок чекисты осудили — не следовало, видимо, доверяться военкому, тем более, что Бот вызывал серьезные подозрения и его надо было допросить хотя бы…»
Стоит немного коснуться биографии адъютанта военкома ТуркАССР Евгения Альфонсовича Бота. Он родился в Фергане, тогда город Скобелев 07.09.1898 г., куда в начале 1898 г. перевели его отца штабс-капитана Бота Альфонса-Михаила Гуговича (16.07.1865 – после 1909 г.) по службе. В 1909 г. его отец, подпопковник А.Г.Бот, уже командовал 9-ым Туркестанским стрелковым батальоном в г.Скобелеве. Отец — немец по национальности, мать — русская, дочь ташкентского инженера Вера Викторовна Есакова. Скорее всего, первым был арестован средний брат Виктор Альфонсович Бот (15.01.1900, г.Скобелев — 1919 г., точная дата смерти неизвестна, но навряд ли пережил мятеж). Если А.В.Станишевский говорит о Викторе Боте, то на момент ареста ему только исполнилось 19 лет. Был еще также младший брат Николай (родился 19.10.1903 г. в г. Скобелеве), о котором ничего не известно.
В советский период эпизод с арестом и освобождением Е.А.Бота историками признавался незначительным и описывался пунктирно с некоторыми расхождениями в датах. Так, Д.Л.Голинков в статье
«Из истории «осиповского мятежа» в Туркестане» в сб. «Гражданская война и иностранная военная интервенция в Средней Азии», Ашхабад, «Ылым», 1986, с.180-187 пишет: «18 января один из арестованных показал, что бывший офицер Бот, адъютант военного комиссара Туркестанского края — член контрреволюционной организации. В тот же день его арестовали, однако военный комиссар края К.П.Осипов категорически потребовал его освобождения. После вмешательства Туркестанского правительства Бот был освобожден под поручительство К.П.Осипова. В ночь с 18 на 19 января в Ташкенте начался мятеж.»
Непосредственный участник событий большевик Д.Саликов, сотрудник Туркнаркомпути, расходится с Д.Л.Голинковым только в датах описываемого события. В своих мемуарах, опубликованных в журнале «Историк-марксист», 1941 г., № 4, с.63, Д.Саликов рассказывает: «В полдень 17 января Туркчека арестовала Бота, адъютанта Осипова. При обыске на квартире Бота было обнаружено много различного оружия и боеприпасов. Боту угрожало обвинение в государственной измене со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но в дело вмешался сам Осипов. Он категорически потребовал, чтобы Бот был выдан ему на поруки. Его требование было удовлетворено.»
На фото руководители Туркестанской АССР из коалиции большевиков и левых эсеров незадолго до осиповского мятежа . В нижнем ряду третий слева полулежит военком большевик К.П.Осипов, в нижнем ряду пятый слева сидит большевик, член ТуркЦИКа Д.И.Манжара, во втором ряду пятый справа сидит большевик председатель Ташсовета Н.И.Шумилов, крайний слева предположительно стоит большевик нарком продовольствия А.Я.Першин, в верхнем ряду седьмой справа предположительно стоит левый эсер зампредТуркЦИКа, нарком просвещения К.Я.Успенский. Фото с сайта www.asiaterra.info.
Во время мятежа Е.А.Бот неотступно следовал за К.П.Осиповым и выполнял его поручения. По мнению советских источников, Е.А.Бот был непосредственно причастен к ликвидации руководителей Туркреспублики. А.В.Станишевский (указ.соч., с.213) повествует: «А во втором полку все шли расстрелы. Они не прекращались и утром. Только теперь белогвардейцы рассправлялись с коммунарами под звон колоколов.
Кто уцелел ночью, тот пал на рассвете от руки осиповского палача Бота. Он стрелял пьяный. Говорили, что он был пьян и от вина и от крови. Он мстил за страх, пережитый в чека в момент ареста. Фоменко он расстрелял сам. Палил в упор из нагана и рычал:
— Вот вам рабоче-крестьянская власть… Нате, получайте».
М.Хасанов приводит свидетельства заговорщика А.Тишковского (указ.соч., с.133), что А.Г.Бот причастен к ликвидации председателя военно-полевого суда Червякова: «Приехапи Бот и Шарвинский и кричали, что только что они убили пред. полевого суда Червякова».
Если верить этим свидетельствам, то в действиях Е.А.Бота заметен мотив мести, он расправился как раз с руководителями, причастными к аресту его младшего брата и его самого в середине января 1919 г.
На излете мятежа судьба Е.А.Бота также была неразрывно связана с действиями его начальника военкома Туркреспублики и трехдневного военного диктатора К.П.Осипова. Мятежники скоропалительно свернули свою деятельность в Ташкенте и приняли решение уходить по Чимкентскому тракту в сторону Чимкента. В соответствии с реалиями того времени отступавших осиповцев можно было приравнять по военной силе к полку. Однако на подступах к Чимкенту они были встречены огнем чимкентского отряда М.Зибарова и перовского отряда Н.Ф.Селиверстова, верных центральному правительству. Осиповцы потерпели сокрушительное поражение, резко повернули на юг в сторону Кара-булака и приняли решение о горном переходе через Пскемский и Чаткальский хребты для того, чтобы выйти в Ферганскую долину под крыло набиравшего силу курбаши Мадаминбека. Напомню, что это был холодный и снежный январь, и до осиповцев сумасшедших не было в истории, кто бы отважился на подобный альпинистский трюк. Был сформирован партизанский отряд имени полковника А.В.Руднева в количестве 101 человека, по свидетельству князя Александра Искандера (1887, Ташкент — 1957, Франция), сына ташкентского опального великого князя А.Н.Искандер-Романова (1850, Спб. — 1918, Ташкент). Ротмистр Ал.Н.Искандер описал этот горный переход в мемуарах «Небесный поход».
В Ферганскую долину, на территорию, контролировавшуюся курбаши Мадаминбеком добрались только 63 белых партизана, теперь уже не осиповцев, а рудневцев. Ташкентские чекисты не верили, что «небесный поход» возможен и считали беглецов погибшими. Однако весной 1919 г. красная разведка зафиксировала в рядах бойцов Мадаминбека русских офицеров, одетых в узбекские халаты. Дела курбаши Мадаминбека шли все хуже и хуже, отряды Туркестанской АССР наносили ему поражения, и вскоре он перешел на сторону красных. Остатки рудневцев в количестве 30 человек сумели добраться в пределы Бухарского эмирата под юрисдикцию эмира бухарского Саидалимхана.
В Бухарском эмирате ташкентские чекисты имели хорошую агентуру и отслеживали действия рудневцев. Давление ташкентского правительства на эмира Саидалимхана низвели рудневцев до статуса нежелательных гостей. Ряды белых партизан таяли. Полковник А.В.Руднев скончался от ран. Самым оптимальным вариантом бегства для остальных был бы переход в Ашхабад, где на закаспийском фронте еще сражались белые, т.н. «литвиновцы». Скорее всего, К.П.Осипов и некоторые из бывших мятежников склонялись к подобному решению. К этому времени в Бухарский эмират прибыл из Ташкента английский разведчик полковник Ф.М.Бейли. У него был только один путь дальнейшего исхода: через российско-персидскую границу в штаб английских войск в Мешхеде. И он стал собирать группу сопровождения. О переходе российско-персидской границы группой Ф.М.Бейли рассказывалось в статье «Бриллианты от диктатуры пролетариата»: https://nuz.uz/kolumnisty/7650-brillianty-ot-diktatury-proletariata.html Ядро группы составляли он сам, беглый ташкентский чекист из бывших военнопленных серб Мандич, его жена полька Ядвига с хурджумом награбленных в Ташкенте бриллиантов. Ф.М.Бейли также привлек для охраны и сопровождения группу ташкентских офицеров-рудневцев, в которую вошли князь Ал.Н.Искандер и др.
А что К.П.Осипов и Е.А.Бот? К.П.Осипов к тому времени для Ф.М.Бейли становился опасным и нежелательным носителем информации, не подлежащей разглашению. Жизнь его была оценена в перстень с драгоценным камнем. По выражению князя Ал.Н.Искандера, К.П.Осипов был «пропущен сквозь песок», т.е. убит в пустынной бухарской местности неким офицером с целью ограбления. И здесь как бы возражения возникают: еще надо было найти некого ташкентского офицера без чести для убийства с целью ограбления своего боевого товарища, а во-вторых, что это за убийство и ограбление, о котором знают все, включая князя Ал.Н.Искандера? Чисто логически это ликвидация неблагонадежного свидетеля.
После смерти полковника А.В.Руднева, ликвидации К.П.Осипова и ухода князя Ал.Н.Искандера с некоторыми рудневцами в составе отряда Ф.М.Бейли в Бухарском эмирате остались единицы из тех, кто проделал «небесный поход» в январе 1919 г. и не смог уйти в Ашхабад к белым, пока еще существовал Закаспийский фронт. И в центре этой группы последних был Е.А.Бот.
М.Хасанов (указ.соч., с.142) сообщает: «Тогда же, при посредничестве полпреда ЦИК ( Центрисполком ТуркАССР- прим. Е.Р.) при эмире бухарском Аксельрода удалось добиться выдачи группы мятежников из числа комсостава, в частности, бывшего адъютанта Осипова Е.Бота. Началось следствие. Однако произошло непредвиденное. Н.К.Юденич, следователь особого отдела РВС Турккфронта (здесь вопрос: сам Н.К.Юденич пишет, что он был следователем ТуркЧК. — прим. Е.Р.) свидетельствует, что «нужно было многое узнать от этих предателей». Но когда на следующий день я попросил у своего начальника разрешения ехать в тюрьму и продолжить допрос, он мне сказал, что в допросе Бота надобность отпадает. Ночью приговор коллегии ТуркЧК в силу сложившихся обстоятельств приведен в исполнение: Бот и другие офицеры, прибывшие из Бухары, расстреляны. «Следствие отпадает,- лаконично сказал мой начальник Дингельштет, пощипывая рыжую бородку-эспаньолку и поправляя на носу пенсне,- дело Бота сдайте в архив.» «Но как же,- возразил я,- мы многих сведений не получили». «Пoмочь не могу,- отрезал Дингельштет,- займитесь другими делами.»
Нет человека — нет проблемы. Для многих ташкентских партийных деятелей, оставшихся в живых после мятежа, Е.А.Бот был смертельно опасным очевидцем событий. В частности, можно назвать имя начальника ташкентской милиции Ф.Цируля. Вероятно, Е.А.Бот был расстрелян в 1920 г. в старой Таштюрьме на улице Московской-Энгельса, где позднее была парашютная фабрика, а затем ТШПО «Юлдуз». В первые послереволюционные годы расстрелы производились на территории тюрьмы в расстрельном подвале, каменном мешке, и, скорее всего, трупы прикапывали рядом, там же. Небольшое кладбище на территории старой Таштюрьмы было еще с царских времен. Позднее там был сделан огород. А место расстрела и захоронения перенесли на Чимкентский тракт.
К сожалению, автор статьи М.Хасанов не приводит ссылку на воспоминания следователя ЧК Юденича Н.К. Удалось найти только мемуары «Следователь ЧК» Н.Юденича из сборника «Чекисты рассказывают». В мемуарах есть интересные моменты: «Тайных организаций белогвардейского толка в Туркестане было несколько. Одна из них — ТВО (Туркестанская Военная Организация) была связана с иностранными правительствами и по их указке и с их помощью готовила переворот в Ташкенте. Для руководства действиями заговорщиков прибыли агенты американской, английской, французской и немецкой разведок. К моменту восстания приурочивалось наступление английских войск в Закаспии. Пробравшийся на пост военного комиссара республики, бывший прапорщик Осипов был назначен штабом ТВО командующим мятежными силами. Восстание в Ташкенте намечалось на весну 1919 г., но провал группы заговорщиков и выход ЧК на след тайной организации заставили Осипова начать мятеж раньше, а именно — в январе. Это был один из страшных ударов в спину революции. Мятежникам удалось захватить большую часть города, подчинить себе почту, телеграф, банк, разгромить все правительственные учреждения. Белогвардейцы залили кровью улицы города, расстреляли стойких сынов революции — четырнадцать ташкентских комиссаров (на самом деле жертв было 35-36, первоначально так и говорили о 35 комиссарах, затем по идеологическим соображениям их число сократили до 14. — прим. Е.Р.).
Началось наступление на мятежников. В короткий срок рабочие под руководством коммунистов смяли и разгромили белогвардейскую банду. Сам Осипов с группой офицеров бежал в сторону Чимкента, но встретил там красный отряд, свернул в горы и ушел в Ферганскую долину. Дальнейшую свою судьбу Осипов связал с басмаческим главарем Мадаминбеком (позднее Мадаминбек перешел на сторону красных. — прим. Е.Р.) и эмиром бухарским.
Расследование причин мятежа, выявление участников заговора, установление связей ТВО с иностранной разведкой требовали от чекистов немалых усилий. Главная трудность заключалась в том, что заговорщики бежали и находились вне досягаемости карательных органов. Надо было вернуть их в Ташкент, предать трибуналу. Полномочный представитель ЦИК РСФСР при эмире бухарском потребовал от имени Советского правительства выдворения из Бухары и выдачи судебным органам Осипова и его сообщников. Эмир упорно затягивал решение этого вопроса. Правитель Бухары не только симпатизировал мятежникам, но предполагал использовать их как военные кадры в будущих провокациях против Советской России. Однако после неоднократных и настоятельных требований ЦИКа эмир выдал группу офицеров, а Осипова переправил за границу и этим оградил опасного врага социалистической республики от суда народа (на самом деле К.П.Осипов был ликвидирован в Бухаре людьми Ф.М.Бейли, о чем пишет сам Ф.М.Бейли в своих мемуарах, а Н.К.Юденич утверждает, что ознакомился с книгой Ф.М.Бейли, которая были издана в Англии в 1946 г. и в советское время на русский язык не переводилась; ликвидацию К.П.Осипова, правда, по криминальным мотивам в Бухаре подтверждает князь Ал.Н.Искандер, сын великого князя Н.К.Искандер-Романова в своих воспоминаниях «Небесный поход»; в действительности через границу РСФСР и Персии с боем прорвался отряд английского разведчика Ф.М.Бейли, в составе которого был также князь Ал.Н.Искандер и несколько бывших осиповцев, о чем повествуется в мемуарах Ф.М.Бейли и Ал.Н.Искандера. — прим.Е.Р.).
Заговор белогвардейцев в Ташкенте был лишь частью большого заговора, охватывавшего города Туркестана и даже России. После провала осиповской авантюры враги затаились. Торопливое расследование дел, проведенное сразу после подавления мятежа, не дало возможности выявить пружины и истоки заговора. И вот Ф. Э. Дзержинский предложил обобщить материалы следствия, осуществить, если надо, дополнительное расследование, вскрыть связи (следует признать, что это единственные мемуары, в которых упоминается заинтересованность Ф.Э.Дзержинского в расследовании обстоятельств осиповского мятежа. — прим.Е.Р.). Это задание Ф. Э. Дзержинского передали мне. С помощью двух следователей я принялся за работу. Сотни протоколов допросов, стенограмм заседаний трибуналов пришлось изучить, составить обзор. Кроме того, предстояло произвести следствие по делам более чем ста участников мятежа. К этому времени из Самары конвой доставил группу осиповских подручных, направленных вначале в следственную часть при штабе М.В.Фрунзе, а затем переправленных к нам в Ташкент (это также единственное свидетельство, встречающееся в литературе, о том, что группа Бота для допросов этапировалась из Ташкента в Самару и что с результатами допросов был ознакомлен сам М.В.Фрунзе. — прим. Е.Р.). Осиповскими молодчиками я и занялся.
Центральными фигурами в этой группе были помощники Осипова офицеры Бот, Михайловский и другие. За то время, пока мятежников перевозили с места на место, они многое обдумали и ко многому подготовились. Поручик Бот, например, избрал тактику разоблачения Осипова и обеливания остальных участников переворота. «Мы были введены в заблуждение, — говорил он на следствии, — выполняли приказы, не зная их истинного назначения». Бот категорически отрицал свою причастность к расстрелу комиссаров в штабе мятежников — во втором полку. По другим материалам Бот проходил как один из главных инициаторов террора в городе после переворота. Свидетель Шарафутдинов показывал, что поручик лично расстреливал комиссаров. Потребовалась очная ставка.
Я не могу забыть этой ни на что не похожей очной ставки между обвиняемым и свидетелем. Шарафутдинов, возмущенный наглой ложью Бота, бросился на него и стал душить:
— Предатель! — кричал Шарафутдинов. — Осиповский прихвостень. Если суд тебя не осудит, так я прикончу.
С трудом мне удалось оттащить свидетеля, но он не успокаивался.
— Расстреляйте его, как он расстреливал наших!
Бот понял, насколько сильна ненависть к нему, насколько тверда решимость людей отомстить за кровь комиссаров. Он признался в преступлении, совершенном во втором полку.
— Да, я расстрелял нескольких человек…, но так приказал Осипов.
Мне надо было знать, кто входил в тайную организацию, готовившую мятеж в Ташкенте. Бот, являясь адъютантом Осипова, мог кое-что слышать от главаря, наконец, видеть, с кем встречался его начальник. Из показаний других офицеров создавалось впечатление, что, помимо Осипова и даже в обход его, заговорщики формировали будущее белогвардейское правительство. Список его находился у кого-то из членов ТВО. Не принимать во внимание такой факт нельзя было. Мы знали о возможной замене Осипова другим контрреволюционным ставленником. Даже больше, заговорщики намеревались после переворота ликвидировать диктатора и взять власть в свои руки. Это тоже было известно из показаний некоторых участников заговора. Но где отыскать список членов правительства? Судя по отношению Бота к Осипову, он что-то знал и что-то ожидал после переворота. Возможно, члены ТВО ему подсказали, какой тактики следует держаться и на кого ориентироваться в будущем.
Почему нас так интересовал состав несуществующего белогвардейского правительства? Потому, что члены его не были арестованы, поскольку список держали в строжайшей тайне и, видимо, после разгрома мятежа уничтожили. Сами же члены правительства остались и перешли на нелегальное положение. Законспирированные заговорщики находились в городе, работали в советских учреждениях, держали связь с заграничной агентурой и исподволь готовили новую провокацию против социалистической республики.
На следующий день после очной ставки я попросил у начальника отдела разрешения поехать в тюрьму и продолжать допрос Бота и других офицеров-осиповцев. Начальник был расстроен чем-то, ответил сухо.
— Следствие прекращается.
— Как прекращается? — не понял я. Мне казалось, что мы нащупали след и теперь сумеем распутать клубок до конца.
— Некого допрашивать, — так же сухо пояснил начальник отдела. — Ночью офицеров расстреляли.
Это было настолько неожиданно, что показалось мне ошибкой. Как можно было расстрелять обвиняемых, еще не выдавших нам главных сведений о белогвардейском заговоре. Получилось так, будто мы сами захлопнули двери в тайну, причем тайну, разгадкой которой упорно занимались.
— Но они знали много важного, — продолжал настаивать я.
— Понимаю, но ничем помочь не могу.
Начальник передал мне официальную версию относительно готовившегося бунта в тюрьме. Чтобы его предотвратить, начальник тюрьмы привел приговор ЧК в исполнение досрочно.
Позже я много думал об этом случае. Во-первых, мне не верилось, что положение было настолько тревожным. Во-вторых, в городе имелось достаточно сил для подавления смуты контрреволюционеров. Внезапный расстрел оборвал нить следствия. Арестованные начали рассказывать и, видимо, кому-то этот рассказ угрожал разоблачением. Кто-то, и не один был очень заинтересован в молчании. А лучше всего умеют молчать мертвые.
Между прочим, позже лицо, приводившее в исполнение смертный приговор, некий Толмачев, был изгнан из ЧК. Мне поручили вести расследование его дела, но он, узнав об этом, скрылся. Задержать его не удалось. Через некоторое время Толмачева нашли зарезанным. Должно быть, в ту ночь он не случайно поторопился с расстрелом.»
Как видим, эти мемуары несколько отличаются от тех, что цитирует в своей статье М.Хасанов. Но зато мы теперь знаем даже фамилию чекиста, совершившего бессудную расправу.
«Прославившийся» на весь Ташкент чекистский палач Толмачев был известен даже английскому разведчику Ф.М. Бейли, он упоминает его в своих мемуарах, правда, путает фамилию — Толчаков, и, вероятно, приводит непроверенные данные о количестве репрессированных (Ф.М.Бейли, «Миссия в Ташкент», М., Языки славянской культуры, 2013, с.124): «Имена этих приговоренных были записаны в списке, который был потерян. Несчастных завели в огромный барак, где их раздели, так как большевики хотели забрать их одежду. затем их вывели и расстреляли с величайшей жестокостью, от подробных описаний которых я воздержусь. Фактическими палачами были, главным образом, венгры — бывшие военнопленные, но один русский, Толчаков, с удовольствием выполнял эту работу и лично расстрелял 758 человек. Он впоследствии сам лично приводил в исполнение все приговоры, и ему была положена специальная порция вина, чтобы помогать ему в этой работе! Позже, когда он захотел отдохнуть, его послали отдыхать в дом отдыха в Чарваке в горах».
Даже на фоне массового сумасшествия гражданской войны смерть Е.А.Бота выделяется фатальной обреченностью. Он мог быть расстрелян ташкентскими чекистами еще до мятежа, он мог погибнуть в дни мятежа, он мог быть убит при отступлении под Чимкентом, мог попасть под снежную лавину в горах и замерзнуть во время «небесного похода», мог погибнуть в Ферганской долине, на своей родине, в рядах басмачей курбаши Мадаминбека, он мог уйти в Ашхабад из пределов Бухарского эмирата, бухарский эмир Саидалимхан мог не выдать его ташкентским чекистам, и он ушел бы с остатками разбитой бухарской армии в Афганистан, но бухарский эмир Саидалимхан выдал его. Как выше уже писал, советские историки считали Е.А.Бота пешкой в мэйнстриме мятежа, однако с его показаниями на допросах ознакомились Ф.Э.Дзержинский, М.В.Фрунзе и «другие высокопоставленные лица». Интересно: мог ли рядовой палач Толмачев расстрелять Е.А.Бота без устной санкции или самого Ф.Э.Дзержинского, или его людей? Не мог. Судьба Е.А.Бота решалась не рядовым следователем ЧК Н.К.Юденичем и даже не его начальником отдела Дингельштетом. Вот что значит — носитель информации.
Е.РЯБОВ
