Из цикла Туркестанские генерал-губернаторы
Предисловие
Этнический серб Деан Йованович, — в России трансформировавшийся в Ивановича, — Суботич стал восьмым туркестанским генерал-губернатором, сменив, в 1905 году на этом посту скончавшегося Н. Н. Тевяшова. Деан Иванович, пожалуй, был самый либеральный начальник края, несмотря на то, что управлял Туркестаном в самый разгар первой русской революции. На этом посту Суботич всячески старался избегать репрессий, смягчал как мог полицейский режим, вёл с революционными деятелями переговоры. Возможно, действительно, таковы были взгляды генерала-губернатора, сформировавшиеся под влиянием либеральных ветров, подувших над империей, а возможно это была просто его личная добропорядочность – по его приказу не произведено было ни одного ареста, не установлено ни одной виселицы — мы не можем это знать точно. Но за это, в конце концов, он и поплатился. Впрочем, об этом мы расскажем чуть ниже.
Сослуживцы прозвали Суботича „генерал-ракета“, настолько он был импульсивен и горяч. Храбрый офицер, участвовавший во многих сражениях, человеком он был неоднозначным, но безусловно честным и справедливым. Вот об этом военачальнике и администраторе, одном из тринадцати туркестанских генерал-губернаторов, и пойдёт речь в нашем повествовании.
Глава первая
Родился наш герой в прекрасном европейском городе Вена, где на протяжении многих лет его предки служили Австро-Венгерской империи. Произошло это событие 7 мая 1851 года (все даты даются в старом стиле). Отцом Деана был известный сербский поэт, писатель, журналист и политик Йован Суботич. Участник Славянского конгресса, состоявшегося в Праге в 1848 году, доктор Суботич являлся приверженцем идеи независимости Сербии и объединения славянских народов. В семье царил культ России, как главной страны всех славян и символ надежды на скорое освобождение Сербии от турецкого ига. Приведём с сокращениями одно из стихотворений Йована Суботича под названием “Привет Москве”:
Златоглавый город,
Мать-Москва родная!
Слышишь? — это голос
С берегов Дуная!
Голос дальней Шары
И Косова поля,
Что к тебе несется,
Матушка, оттоля!
Город вечно юный,
Дорогой и милый,
Ты — что сон отрадный,
Навеянный вилой!
Все к тебе мы с юга
Устремляем очи,
Дивная невеста
Светлой Полуночи!
Шибко бьётся сердце,
Кровь вскипает в жилах,
Чуть тебя вспомянешь,
Мать нам братьев милых.
Славиться, гордиться
Можешь ты по праву,
Искони добывши
Честь себе и славу!
Так услышь же, мати,
Этот голос с юга,
Голос братьев верных,
Клич во другу друга!
Будешь ты нам сниться
Там и днём, и ночью,
Вся полна красою
Дивною и мощью!
Совершенно понятно, что Россия стала центром притяжения и для сыновей доктора Суботича – Деана и младшего Воислава. Правда, каждый из них выбрал свой путь. Воислав семнадцатилетним юношей отправляется в 1876 году, на Сербско-турецкую войну, оставив медицинский факультет в Вене. Врачом он всё же станет, окончив позднее Сорбонский университет в Париже, а затем блестяще защитив в Вене докторскую диссертацию по медицине. Воислав был участником практически всех Балканских войн вплоть до Первой мировой войны, пройдя вместе с сербским войском «Албанскую голгофу», когда при отступлении армии десятки тысяч солдат и гражданских лиц погибли от ран, болезней и голода. На мирном поприще старший сын доктора Суботича основал первое хирургическое отделение Земунской больницы, был председателем Сербского врачебного общества, стал одним из трех основателей Медицинского института в Белграде и первым деканом и проректором в истории этого института. Сербия по праву гордится этим выдающимся человеком.
Иную стезю выбрал старший брат. Окончив 6-классную гимназию в Вене, семнадцатилетний Деан, с детства мечтавший о России, уезжает в Петербург где поступает во 2-е военное Константиновское училище, став вместе с другими поступившими туда юношами “констапупом” – так, в народе, называли учившихся там юнкеров. Два года пролетело быстро, и вот, как сказал поэт: “Юнкера, юнкера кем вы были вчера, а сегодня вы все офицеры”. Стал офицером и Деан Суботич, в чине подпоручика зачисленный по армейской пехоте и прикомандированный к лейб-гвардейскому Гатчинскому полку.
Через год, уже прапорщик гвардии Суботич поступает в Николаевскую Академию Генерального штаба и через три года оканчивает её по второму разряду. Между прочим, поступление в Академию отнюдь не означало автоматического окончания академии: до выпускных экзаменов доходило порядка восьмидесяти-девяноста процентов слушателей, остальные, не выдержав тяжёлой учебной нагрузки, отчислялись и направлялись по месту предыдущей службы. Для офицера такое событие безусловно, становилось трагедией, случались даже самоубийства на этой почве.
Но, несмотря на это, такая жёсткость была несомненно оправдана. Выходцы из Академии должны были стать действительно элитой русской армии, с высочайшими волевыми и профессиональными качествами. Обращалось особое внимание и на нравственную оценку офицеров, обучающихся в Академии, “с тем, чтобы по возможности, оградить генеральный штаб от личностей, не соответствующих его требованиям”. Одновременно с Суботичем в 1874 году академию окончили ещё 22 человека. Среди них Алексей Николаевич Куропаткин, выдающийся военный и государственный деятель, также впоследствии назначенный туркестанским генерал-губернатором. Вообще, выпуск 1874 года, был незаурядный: 12 будущих генералов, из них девять – полных, два будущих военных министра и два будущих генерал-губернатора Туркестана.
Академия позади и подпоручик Суботич отправляется на Кавказ, в гренадёрскую Его Императорского Высочества великого князя Михаила Николаевича артиллерийскую бригаду, входившую в состав Кавказской гренадёрской дивизии. Командиром бригады в то время был полковник Фёдор Лаврентьевич Кульстрем, участник Крымской и Кавказской войн.
А через два года заполыхали Балканы. Там вспыхнуло восстание сербов и болгар против турецкого ига, которое Стамбул пытался залить кровью.
Сначала полыхнуло в Северной Герцеговине. Изнемогавшие под тяжёлым гнётом турецких налогов, её жители, летом 1875 года подняли восстание. Искрой послужило столкновения крестьян с турецкими сборщиками податей, вызвавшие кровавые схватки между христианами и мусульманами. Порта попыталось подавить возмущение с помощью армии, но встретила ожесточённое сопротивление. Мужчины вооружились, бросили свои дома и ушли в горы, а старики, женщины и дети, чтобы избежать поголовной резни, бежали в соседние Черногорию и Далмацию. Вскоре восстание охватило всю Герцеговину, а затем словно лесной пожар перебросилось в Боснию и Болгарию.
Восставших поддержала Сербия, имевшая статус автономии в Османской империи. Западные европейские державы в этом конфликте заняли сторону Турцию. Сербии был предъявлен своего рода ультиматум: “Коллективное заявление дипломатических представителей европейских держав в Белграде сербскому правительству”. В нём представители Австро-Венгрии, Англии, Франции, Италии и Германии, предупреждали, что, если сербское правительство допустит агрессивные действия против Порты, они не будут его защищать — хотя по договору 1856 года обязаны были это сделать.
Фарисейская европейская политика, которая не изменилась и поныне. Однако, несмотря на давление коллективного Запада, Сербия и присоединившаяся к ней Черногория 20 июня 1876 года объявили Турции войну. По Балканам потекли кровавые реки. Русские газеты неистовствали, призывая к немедленному отмщению за мученически погибших братьев по крови и вере. Позабыв о своих политических взглядах и позициях подавляющее большинство населения России выступило за оказание помощи “братушкам”. На Балканы потянулись русские добровольцы, вливаясь в сербскую армию, во главе которой стал покоритель Ташкента генерал Михаил Черняев. В эту же армию был откомандирован и поручик Деан Суботич.
Так начался его боевой путь.
Продолжение следует
На заставке: Начальник Южно-Маньчжурского отряда генерал-лейтенант Д. И. Суботич. 1900 г. Фотопортрет неустановленного мастера.
В.ФЕТИСОВ
