Гамлет, сын звезды

Едва ли я сильно ошибусь, сказав, что шекспировский «Гамлет» — одно из наиболее известных произведений мировой классики. И это тот (редкий, кстати) случай, когда узнаются не только название и автор, но и сюжет. Последнему обстоятельству, конечно, немало способствовали бесчисленные постановки пьесы. И даже сегодня, когда, вроде бы, должны были исчерпаться все возможные варианты прочтений, все же хватает и заинтересованных режиссеров, и актеров, мечтающих выйти за рамки своего обычного амплуа, сыграв принца. Но сегодня речь пойдет не о том, на сколько разных ладов успели сыграть эту пьесу со времен ее создания. Куда интереснее было бы узнать побольше о происхождении Гамлета и его истории.

Проще всего, разумеется, было бы считать его плодом фантазии самого Шекспира. Но мнение, что каждый автор должен сам изобретать свои сюжеты, дабы не быть обвиненным в плагиате, появилось сравнительно недавно, я бы даже сказал, что это своего рода иллюзия, порожденная веком открытий и изобретений. А до его прихода одни и те же сюжеты переписывались без зазрения совести много раз, порой меняясь почти до полной неузнаваемости, и все же зачем-то храня неизменными отдельные детали. Все это станет очевидно уже в скором времени, я же собираюсь просто пересказать несколько историй, которые наукой признаются взаимосвязанными.

Конец клубка, который мы держим в руках — это шекспировская пьеса. Известно давно, что она представляла собой творческую переработку вещи другого драматурга, оставшегося, кстати, неизвестным, как и сам ее текст, послуживший источником. (Вообще, только в случае трех из 38 приблизительно пьес, написанных Шекспиром, исследователи не нашли никаких прототипов, и «Гамлет» не вошел в их число.) Причиной тому, как нас пытаются уверить, была насущная необходимость — Шекспиру приходилось «перелицовывать» чужие произведения, которые были слишком старомодны или малоизвестны, чтобы удовлетворять вкусам тогдашних зрителей. Мне эта версия не слишком нравится — она выставляет Шекспира неким «ремесленником пера», что делает совершенно необъяснимой его посмертную славу, затмившую перья и куда более бойкие.

Итак, повторюсь: основой для шекспировского «Гамлета» стала несохранившаяся пьеса — чье-то (возможно, Томаса Кида) безымянное драматическое переложение «Трагических историй» Франсуа де Бельфоре. Точнее, лишь одной из затесавшихся туда новелл. (Стоит заметить, что и «Трагические истории» не принадлежали де Бельфоре, представляя собой всего лишь перевод «Новелл», собранных Маттео Банделло. А собирал он их повсюду, судя по тому, что история Гамлета попала туда из написанной на несколько веков раньше национальной хроники «Деяния данов» Саксона Грамматика. Последняя представляла собой запись устных саг об истории или псевдоистории датчан.)

Не имея возможности начать с де Бельфоре или Банделло, я сразу перескакиваю на хронику Саксона (потому что фрагмент, касающийся нашей темы, есть в русском переводе). Вот краткий пересказ событий из III книги «Деяний данов»: король Ютландии Хорвендил после войны с норвежскими викингами женится на Геруте, дочери короля всей Дании Рорика, и у них рождается сын Амлет. Однако брат его Фенгон убивает Хорвендила из зависти, ложью завоевывает доверие Геруты и вступает с ней, как выразился Саксон, в «кровосмесительный брак». Амлет, видя дядино злодейство, понимает, что и ему самому скоро несдобровать, если только не прибегнуть к хитрости. Поэтому он делает вид, что тронулся рассудком. При этом мысль о мести снедает его изнутри. Часто его видят у огня, где он играет с золой и выделывает деревянные крючья — орудия грядущей мести, как он сам о них говорит. Его мало кто воспринимает всерьез, хотя все же находятся те, кто советует Фенгону проверить племянника — слишком уж он умел для дурака.

Для начала решено свести его с красивой девушкой. Если он на самом деле дурак, то ничего не случится, а если притворяется, то не сможет противиться любовному желанию. Но тайный друг предупреждает о грозящей опасности, и Амлет принимает меры, чтобы не быть пойманным. С девушкой вместе он отправляется на болото, где их не смогли бы выследить, а на прощание она клянется ему молчать в будущем о случившемся между ними.

По возвращении она действительно его не выдает, поэтому недоброжелатели решают подслушать разговор между матерью и сыном, где, как ожидается, принц непременно откроет свое сердце. Один из них прячется в ее покоях, но Амлет ждет чего-то подобного. Он дурачится, скачет по комнате и кукарекает до тех пор, пока не находит осведомителя. Тогда он пронзает его клинком, а труп скармливает по кускам свиньям. Мать же скорбит о безумии сына, но тот стыдит ее связью с убийцей законного супруга и признается в том, что безумие его притворно.

После этого Фенгон, не сумев найти убитого, приходит к выводу, что с Амлетом пора расстаться, и отправляет его к английскому королю. Перед отъездом Амлет просит мать справить по нем ровно через год мнимые поминки и в этот день украсить залу ткаными занавесями. С принцем в Англию отправляется два дворянина с письмом, где Фенгон просит короля Британии убить Амлета. Найдя письмо, Амлет переделывает его, прося убить его товарищей, а его самого женить на дочери короля.

При дворе английского монарха Амлет не раз выказывает невиданную мудрость, угадывая вещи, о которых никто не мог знать. Поэтому король отдает ему свою дочь, а спутников вешает.

Через год принц возвращается в Ютландию, где оказывается на собственных поминках. Там он расправляется с пьяными гостями, стянув на них занавеси давно заготовленными крючьями и устроив поджог, в котором все сгорают. Фенгона же он закалывает мечом в спальне.

Как видите, сходство сюжетов просто поразительное, хотя Саксон и рассказывает древнюю трагедию как авантюрный роман. Кстати, да, и Саксон тоже не был ее автором. Он лишь пересказал ее так, что она стала частью его честолюбивого и патриотичного замысла — подарить соотечественникам письменную историю.

Но вот тут обязательно стоит внести замечание, что все дальнейшие вариации утратят столь очевидное сходство с текстом шекспировской пьесы. Останутся опорные точки конструкции и некоторые детали, которые почему-то выжили вопреки свободе тех, кто веками пересказывал народные эпосы (а мы очень скоро перейдем на их уровень, побывав перед тем еще в одной исторической хронике, на этот раз римской, для разнообразия).

Итак, параллель с «Историей Рима» Тита Ливия возникла благодаря сходству не только сюжетов, но и имен главных героев. Ведь для филологов никогда не было секретом, что имя Гамлет восходит к старому скандинавскому «амлоди», что означает «простак» или «тупица». То же самое значение и у клички Брут, которой наградили юного Луция Юния, племянника царя. Ниже краткий пересказ интересующего нас фрагмента:

…Тарквиний, силой отобравший власть у престарелого Сервия Туллия, на дочери которого был женат, становится новым царем Рима. Жажда наживы и нежелание иметь конкурентов привели к тому, что он методично уничтожал верхушку римского общества, отдавая предпочтение людям богатым или опасным своим влиянием. Одной из таких жертв стал его собственный племянник, так что другой сын сестры Тарквиния Луций Юний почел за лучшее притвориться глупцом и позволить дяде на свое усмотрение распоряжаться принадлежащим ему имуществом, нежели погибнуть от руки узурпатора. Потому он и стал зваться Брутом.

Однажды в царском доме случилось нечто необычайное: люди видели, как из деревянной колонны выползла змея. Это событие было сочтено за знамение, но его не доверили объяснить этрусским прорицателям — Тарквиний не желал, чтобы о значении знамения стало известно народу, поэтому послал своих сыновей в Дельфы, к знаменитому оракулу. Вместе с сыновьями Титом и Аррунтом был послан и Брут, но скорее в качестве шута, чем равного товарища. В Дельфах они выполняют отцовское задание, однако Тит Ливий не приводит ответа оракула (он нашелся только у Зонара, цитирующего Диона Кассия: «царь потеряет свое царство, когда собака заговорит человеческим голосом». Уместно сказать, что сравнение с собакой или присутствие собаки всегда имеет место в гамлетовской истории). Брут приносит дар Аполлону — полый роговой жезл, внутрь которого залито золото (в истории Саксона также упоминались две палки, выдолбленные изнутри, в которые Амлет залил золото, полученное от короля Британии в качестве компенсации за повешенных дворян. Когда возвратившегося Амлета спросили о том, где его товарищи, он указал на эти палки.) Также молодых людей интересовало, кто из них унаследует власть. Оракул ответил, что власть в Риме достанется тому, «кто первый поцелует свою мать». Брут был единственный, кто догадался, что речь идет не о женщине, но о земле, «ведь она общая мать всем смертным».

Дяди-узурпатора и притворно поглупевшего племянника оказалось достаточно, чтобы (несмотря на все различия) эта история стала восприниматься как античный оригинал северных вариаций, но дальнейшие исследования уничтожили всякую надежду на то, что здесь будет поставлена последняя точка.

Потому что следующим «кандидатом» на первоисточник стала… финская «Калевала». Особый интерес представляют те руны, в которых говорится о Куллерво, но его история начинается прежде появления на свет, потому что сначала два брата успели поссориться, и один из них убил другого. И вы не ошибетесь, подумав, что убийцей оказался дядя маленького Куллерво — Унтамо. Сын Калерво родился уже после его смерти. Дядя не стал с ним церемониться и трижды отдавал приказ убить ребенка — его пытались сжечь, повесить и утопить, но всякий раз Куллерво легко избегал смерти. После этого дядя сдался и решил, что достаточно будет, если ребенок перестанет мозолить ему глаза. С этой целью мальчика отправили в учение к кузнецу Ильмаринену, где тот провел несколько лет. (Примите во внимание то, что у рун есть варианты, и я выбираю только один из возможных). Однажды он вернулся домой, но встретил там лишь незнакомую девушку, к которой сразу же и воспылал любовью. К сожалению, это помешало ему выяснить, кто она, а потом было уже поздно: оказалось, что он переспал со своей сестрой. Девушка после этого утопилась, а Куллерво остался жив благодаря вмешательству своей матери. Поэтому он отправился на войну с родом Унтамо, и истребил его весь. Вернувшись домой, он обнаружил, что и в его родне в живых не осталось никого. И тогда, уже из могилы, мать велела ему взять черного пса по кличке Мусти и отправиться к лесным девам. Он честно пытался выполнить ее наказ, но когда дошел до поляны, где лишил чести свою сестру, на него нахлынули воспоминания, и он бросился на собственный меч.

Финская версия делает понятным то, что не говорилось прямо ни у Шекспира, ни у Саксона — Офелия была родной сестрой Гамлета, и за любовь в итоге оба поплатились жизнью. Но обогатившись этой подробностью, мы должны двигаться дальше. И на этот раз наш путь лежит в Иран, где гамлетовскую тему продолжит… Фирдоуси, автор шеститомной «Книги царей» — «Шахнаме».

Он также рассказывает о вражде двух народов — иранцев и туранцев, но в его повествовании главным злодеем оказывается не дядя, погубивший отца героя, но его дед. Итак, есть два царя — Афрасиаб и Кей-Кавус, аналогичные Унтамо и Калерво. Сын Кей-Кавуса Сиявуш женится на дочери Афрасиаба Фарангис. Тесть дает зятю в управление большую провинцию. Но другой брат Афрасиаба Гарсиваз (аналог Полония) желает молодому человеку смерти и клевещет на него царю. После этого Афрасиаб отправляет войска, которые захватывают и убивают племянника. Его беременная вторая жена спасается в доме отца первой жены Сиявуша. Там рождается Кей-Хосров.

И этому ребенку тоже придется изображать слабоумного, чтобы у царя не было мысли убить его. Однако убийство Сиявуша недолго оставалось безнаказанным — вскоре началось отмщение, и масштаб его был устрашающим. Тем не менее главным злодеям удалось бежать. И смерть настигла их лишь два тома спустя.

До сих пор не было особо понятно, что именно вынуждает братьев начать вражду. В иранской версии объяснение появляется: все дело в Хварне — это слово можно перевести как «слава» или «дар судьбы», но на самом деле она больше сродни праву на власть, утвержденную небом. Несмотря на то, что Афрасиабу она не досталась честным путем, он еще трижды пытается заполучить ее силой, ныряя за ней в озеро Ворукаша. Но Хварна бежит от него и дается только его внуку Кей-Хосрову. Долгое время тот правит совместно с другим своим дедом — Кей-Кавусом, но однажды трон достается ему одному. После этого шесть лет он правит миром, а потом, памятуя о печальной судьбе Джамшида и других своих предшественников, развратившихся властью, решает добровольно отказаться от нее отказаться. Кей-Хосров уходит, причем уходит в небо — он возносится туда, не вкусив смерти.

Следующим пунктом нашего путешествия станет Индия. Ведь давно подмеченное зеркальное сходство между мифами иранцев и индийцев справедливо и в данном случае. И в еще более огромной, чем творение Фирдоуси, «Махабхарате» снова рассказывается о братской вражде — на этот раз речь идет о пандавах и кауравах. Но сходство сюжетов обнаружится вне связи с историей Гамлета: последний из пандавов царь Юдхиштхира уйдет точно так же, как сделал его иранский двойник царь Кей-Хосров. Вот только с ним вместе уходит и пес Дхарма — отголосок черного пса Мусти, сопровождавшего Куллерво (у иранцев царя сопровождал ангел Соруш). Тем не менее, в «Махабхарате» есть еще одна параллель к истории датского принца — убийство Кришной его дяди Кансы (который сам замышлял погубить Кришну и Раму). Стоит упомянуть и другие, более странные совпадения: когда саксоновский Амлет вместе со спутниками едет на испытание, их путь пересекает волк. Спутники, издеваясь над принцем, называют волка «молодым жеребенком», на что Амлет замечает, что было бы неплохо, будь в стаде Фенгона побольше таких «бойцов». В «Калевале» Куллерво заменяет коров волками и медведями, чтобы отомстить жене кузнеца Хелене, которая вечером пойдет их доить, не заметив подмены, и будет разорвана ими. Кришна же превращает в волков свои волосы, чем пугает пастухов. Как я уже говорил выше, выживают детали, объяснить которые мы не в силах.

Подводя итог, признаем, что в целостном виде северная история нигде не повторяется, хотя повсюду можно заметить какие-то куски — где-то больше, где-то меньше — которые находят в ней соответствие. Это должно наводить на мысль не столько о заимствовании, сколько об устойчивом паттерне, вынуждающем рассказчиков из разных стран придерживаться в своем повествовании определенных деталей в описании действующих лиц и событий. Однако спекулировать на тайном значении этого паттерна мне не хочется.

Что ж, остается только один интересный вопрос: что известно об отце Гамлета? У Шекспира он остается безымянным, фигурируя в тексте как Призрак. Саксон называет имя — Хорвендил. Якоб Гримм решил последовать за этим именем и набрел на немецкую поэму «Орендел» XII века, в которой рассказывается история ризы Спасителя (=бесшовный хитон), которая, после множества приключений, была проглочена китом. Ее вновь обрел Орендел, сын короля Айгеля из Трева (Трира), который отправился морем просить руки Бриде, хозяйки Священной Гробницы. Потерпев по пути кораблекрушение, он нашел приют у рыбака Айзе(на), и, пока он был у него, поймали кита, в чреве которого обнаружилась упомянутая выше риза. Находка досталась Оренделу. Этот бесшовный хитон обладал свойством оберегать своего владельца от ран, и он не раз помогал Оренделу, в итоге все же женившемуся на прекрасной Бриде. Потом ангел потребовал, чтобы оба вернулись в Трев, где Орендела ждала масса других приключений, в конце которых он распорядился поместить ризу в каменный саркофаг. Другой ангел возвестил Оренделу и Бриде о близящейся смерти.

Гримму все это напомнило «Одиссею» (а Веселовскому — историю о похищении Соломоновой жены). Пересказав сюжет саги, Гримм упомянул о том, что Орендел встречается в некоторых немецких топонимах, а потом вспомнил, что это имя попадалось ему и в «Старшей Эдде». У скандинавов Орвандилл — это муж целительницы Гроа, которого по пути из Йотунхейма на север встретил Тор и посадил в свою корзину. Пока он нес его на спине, из корзины торчал палец Орвандилла, который отмерз, поэтому Тор отломил его и закинул на небо, где тот стал звездой.

Наконец последнее упоминание отца Гамлета также связывает его со звездой — в «Христе» Кюневульфа он зовется «ярчайшим из ангелов» и «зарей нового дня» — в «Бликлингских проповедях». Сомнений в том, что речь идет об одном и том же персонаже, нет, поэтому в итоге мы приходим к парадоксальному выводу: Гамлет, оказывается, был сыном звезды.

В. Севастьянов.
Иллюстрации взяты отсюда