Продолжая рассказ о концерте в Государственной консерватории Узбекистана в Международный день памяти жертв Холокоста, расскажу о втором отделении программы, когда за дирижёрский пульт встал художественный руководитель Молодежного симфонического оркестра, заслуженный артист Узбекистана Камолиддин Уринбаев.

Вначале уже зарекомендовавший себя молодежный коллектив представил публике композицию для скрипки с оркестром американского автора Дж. Уильямса из музыки к оскароносному фильму «Список Шиндлера». Этот потрясающий фильм снят режиссёром Стивеном Спилбергом – имя говорит само за себя. История его создания подробно описана в интернет-изданиях, потому не будем останавливаться на ней. Но не только документальная основа и содержание фильма заслуживают внимания. Музыка к этой кинокартине у многих на слуху и в живом исполнении воспринимается как самостоятельное концертное произведение. Молодые музыканты уже исполняли одну из частей в своих концертных программах, но с трехчастной композицией выступили впервые и справились с нею достойно. Солировал Даврон Хашимов, имеющий лавры лауреата международных конкурсов.

И все же истинной кульминацией программы можно назвать исполнение Симфонии № 13 Дмитрия Шостаковича. Исполнялась первая из пяти ее частей — «Бабий Яр».

Кроме оркестра в ней представлены мужской хор (басы) – эту роль выполнила мужская часть Хора музыкального театра-студии при Государственной консерватории Узбекистана. Сольную партию для баса великолепно исполнил солист ГАБТа имени Навои, лучший бас страны Кирилл Борчанинов. Словно голос самого русского народа звучал его глубокий бас. Певцу свойственна редкая культура исполнения, полная достоинства и органичного «срастания» с образом.

Не мешает вспомнить историю этого произведения. Поначалу композитор планировал сочинить вокально-симфоническую поэму по одноименной поэме Евгения Евтушенко. Произведение в годы Оттепели, как потом назвали это время, наделало немало шума .

Впервые о Бабьем Яре Евтушенко услышал в детстве. Это случилось в 1944 году, когда был освобожден Киев и военные корреспонденты Илья Эренбург и Лев Озеров откликнулись на трагедию расстрела у Бабьего Яра горькими поэтическими строками. Одиннадцатилетнему Жене Евтушенко особенно запали в сердце стихи Озерова.
Разве могут не взволновать эти строки:

Я стою на земле, моля:
Если я не сойду с ума,
То услышу тебя, земля, –
Говори сама.

Как гудит у тебя в груди,
Ничего я не разберу, —
То вода под землей гудит,
Или души, легших в Яру.

Мальчик вырос, стал известным поэтом. А когда довелось самому поехать в Киев и увидеть Бабий Яр, его потрясло зрелище бывшего урочища в северо-западной части Киева, где было расстреляно 100 -150 тысяч ни в чем не повинных людей – евреев, украинцев, русских… На месте полузасыпанного землей оврага была… свалка.

Поездка, по всей видимости, состоялась в сентябре 1961 – в год, когда в Киеве разыгралась трагедия, о которой мало кто знал за пределами города. Беду, как и многое в те годы, замалчивали. О Бабьем Яре тоже особо не распространялись. Место расстрела старались сравнять с землей — прямо на многотысячной братской могиле проложили две дороги, разбили парк и сквер, возвели стадион… Но часть оврага, так и не засыпав, отделили валом, да вот не обеспечили по недомыслию должным образом дренаж. В снежную зиму 1961 года, когда пригрело солнышко, вал не выдержал бурного напора талых вод, и 14-метровым селем грязный поток хлынул вниз, разрушив более 30 зданий и нанеся большой урон городу и людям.

Евтушенко увидел своими глазами, что происходит там, где стонами недобитых пулей людей когда-то дышала земля. На этом скорбном месте не было даже обелиска — сюда свозили мусор. Пишу сейчас – и самой не верится. Я тоже побывала у Бабьего Яра. Это было спустя семь лет после поездки Евтушенко, когда его поэма уже была широко известна. В августе-сентябре 1968 года в Киеве проходил Всероссийский слет красных следопытов, в котором принимали участие делегации 15 союзных республик. От Узбекистана в Киев отправили группу из 40 человек. Включили и меня, поощрив, видимо за то, что в нашей школе, где я была секретарем комсомольской организации, была хорошо оборудованная Комната боевой славы с материалами о Великой Отечественной Войне и ее участниках.

Десять дней мы провели на украинской земле. Жили в сосновом бору – в военных палатках войсковой части. Участвовали в учении «Малая Двина», совершив настоящий марш-бросок. Вместе с солдатами выбирались из свежевырытых траншей, проползали по-пластунски под колючей проволокой, преодолевали другие препятствия, а потом пили густое украинское молоко, квас, ели горячую кашу из котелка. Наблюдали, как возводится понтонный мост, как идёт по нему бронетехника, эскадрильи пролетают в небе, взрывы гремят… Но дым и гром стояли от учебных взрыв-пакетов, дымовая завеса была искусственной. Все говорило о мощи, силе и славе советского оружия. Но на войне – оно ведь было как на войне… И молоко с квасом после марш-бросков солдатам не раздавали, и пули свистели, жизни обрывались, кровь лилась.

Позже нас повезли к Бабьему Яру. Я стояла на зеленой траве на краю оврага вместе с теми, кто пороху вовсе не нюхал и холодела от того, что слышала из уст сопровождающих. Место, на первый взгляд, было мирным. Остались в памяти яркая зелень травы и красноватая земля, проступающая местами. Обелиск… Теперь знаю, что в 1966 году он был установлен в сквере, в южной части оврага. Возможно, нас к нему не подводили, я его не запомнила.

В 1961 году, когда на этом обрыве стоял Евтушенко, он увидел лишь последствия прорыва дамбы и вопиющего людского беспамятства. Вернувшись в гостиницу, потрясенный, буквально за несколько часов – в тот же самый день или чуть позже, не скажу – написал поэму. Прочел ее зашедшим в номер друзьям, позвонил поэту Александру Межирову – тоже прочёл. По плану на завтра у Евтушенко была запланирована встреча с читателями. Власти пытались отменить его выступление, но побоялись крупного общественного скандала. Так что уже на следующий день после рождения стихов поэт впервые публично прочитал в Киеве свое произведение. Вот отрывки из него:

Над Бабьим Яром памятников нет.
Крутой обрыв, как грубое надгробье.
Мне страшно.
Мне сегодня столько лет,
как самому еврейскому народу.
………………………………………………………
Над Бабьим Яром шелест диких трав.
Деревья смотрят грозно,
по-судейски.
Все молча здесь кричит,
и, шапку сняв,
я чувствую,
как медленно седею.

И сам я,
как сплошной беззвучный крик,
над тысячами тысяч погребенных.
Я —
каждый здесь расстрелянный старик.
Я —
каждый здесь расстрелянный ребенок.

Только лишь после выступления Евтушенко, то есть спустя 20 лет после расстрелов у Бабьего Яра, о трагедии заговорили открыто. Поэму 19 сентября 1961 года опубликовала «Литературная газета» — редактор разместил её на свой страх и риск, зная, что его могут уволить. Номер сразу же расхватали в киосках Союзпечати. Да, были и такие времена в нашей истории, когда поэты владели умами и сердцами. Произведение перевели вначале на немецкий, потом на иврит, затем еще на 70 языков мира. Оно заменило обелиск, о котором власти, всё же, призадумались.

В 1965 году организовали конкурс на лучший памятник жертвам Бабьего Яра. Но предложенные варианты были столь пронзительны, что мудрые чиновники от культуры ограничились простым гранитным обелиском и лишь спустя еще десятилетие, в 1976 году, установили памятник, по которому человек несведущий никак не мог понять, что в основном у Бабьего Яра расстреливали евреев. Международную общественность умалчивание возмутило.

Композитор Дмитрий Шостакович был поражен поэмой настолько, что в марте 1962 года у него созрел замысел пятичастной симфонии на основе стихотворений Евтушенко. Кроме поэмы «Бабий Яр» он выбрал для нее еще четыре стихотворения – «Юмор», «В магазине», «Страхи», «Карьера». Позвонил поэту, испросив его согласие. «В этом был весь Шостакович», — так оценил Евтушенко щепетильность, уважение к авторским правам и трогательную вежливость известнейшего композитора.

Симфония подвигалась быстро и, преодолев все властные преграды, была впервые исполнена в декабре 1962 года. Это сочинение, близкое по форме к оратории, было очень смелым и новаторским музыкальным произведением и послужило своего рода пощечиной замалчиванию трагедии Бабьего Яра.

Вспомним, что же стоит за названием ставшего всемирно известным киевского местечка Бабий Яр.
Сентябрь 1941 года. Киев оккупирован фашистскими войсками. К 29 сентября евреям приказали к 8 утра явиться к перекрёстку улиц Мельника и Дегтярева — якобы для переселения.

Приказы, распечатанные в военной типографии, вывесили по всему городу. Утром тысячи евреев шли, как было приказано, по улице Мельника в сторону еврейского кладбища – того, что было у Бабьего Яра. Район ночью обнесли колючей проволокой, повсюду стояли охранники. По пути обыскивали, отбирали все мало-мальски ценное. Ближе к Яру велели снять одежду и по 10 человек гнали к краю оврага. Короткая пулеметная очередь — и следующая партия. В первый же день расстреляли 30 тысяч человек. Недобитые стонали, задыхались под телами новых расстрелянных. По ночам пленные засыпали штабеля трупов слоем земли, слыша временами глухие стоны… Несколько месяцев гнали людей к Бабьему Яру из разных населённых пунктов. Киев оставался в руках нацистов 778 дней, и овраг за это время стал огромной братской могилой. По некоторым данным из 100.000 человек не менее 80.000 были евреи. Возможно, убито было и больше – до 150 тысяч.
Отступая в 1943 году, фашисты пытались уничтожить содеянное. Согнали к оврагу пленных и велели выстроить огромные печи. Трупы, едва присыпанные землей, выкапывали и сжигали. Ревели двигатели бульдозеров, черный дым валил из печей, и пленные – их было несколько сотен – понимали, что в этих печах сгорят и они сами. Лишь несколько самых отчаянных военнопленных, чудом сбежавших из этого ада, рассказали обо всём, что видели и что довелось пережить.

После концерта попросила художественного руководителя Молодежного симфонического оркестра, заслуженного артиста Узбекистана Камолиддина Уринбаева рассказать, что значил для него этот проект, как готовились к нему.

— Для меня этот проект был особенно дорог, — говорит маэстро Уринбаев. — Давно задумал сыграть Шостаковича, и когда посол Израиля обратилась к нам с просьбой провести концерт памяти, с радостью согласился. Мой дед, участник Великой Отечественной Войны, очень много рассказывал мне о её страшных страницах, o судьбах евреев, поляков… В моей детской памяти его рассказы остались как нечто особенное, как завещание всегда помнить об этих событиях. Мы, внуки, слушали их как страшные сказки, не понимая всей трагичности историй. Человек строгий, даже суровый, руководитель большого коллектива (дед был секретарем обкома), он не мог сдержать слез, вспоминая о войне и судьбах замученных в военные годы людей.

Если говорить о моих личных впечатлениях, самым и эмоционально тяжелым для меня было посещение мемориального комплекса «Бабий Яр» под Киевом. Наверное, именно в тот момент я «созрел» для исполнения симфонии Шостаковича. Начал интересоваться литературой, фильмами о Холокосте. Для артистов оркестра – все они молодые ребята и девушки, которые о войне знают лишь по рассказам ветеранов и кино, — этот проект не был из серии «очередных». Говорю об этом с полной ответственностью. Когда сообщил о проекте, они тоже захотели больше узнать о Холокосте. Я принес им книгу Джона Бойна «Мальчик в полосатой пижаме», которую ребята прочитали с душевным волнением. Посмотрели они, передавая друг другу диски, и кинофильмы: «Пианист», снятый по автобиографии выдающегося польского исполнителя Владислава Шпильмана; «Список Шиндлера», повествующий о немецком промышленнике Оскаре Шиндлере, спасшем более тысячи польских евреев во время Холокоста.
Одним словом, наши музыканты по-настоящему вжились в тему и играли, осознавая всю трагедию, заложенную в музыке. Они сохранят память не только об исполненной на концерте музыке, но и о трагедии еврейского народа, пережившего Холокост. А это главное, как верно заметила госпожа Шамир, посол Израиля в Узбекистане, — чтобы молодое поколение сохранило память о жертвах нацизма и войны не повторялись.

Уверена, ни участники проекта, ни слушатели не забудут этого концерта — о трагедии Холокоста пришло время говорить книгам, музыке и монументам. Искусство поможет сберечь память.

Тамара САНАЕВА.
Фото из интернета.

Память о Холокосте недаром называют путём к толерантности. Она не ограничивается Международным днем памяти жертв Холокоста. О Холоксте нужно чаще рассказывать с телеэкрана и в СМИ, писать книги, стихи, музыку, проводить концерты памяти, продолжать снимать и показывать документальные и художественные фильмы — помнить и воспитывать на этой памяти новые поколения.

На состоявшийся в Большом зале Государственной консерватории концерт классической музыки, проведенный в Международный день памяти жертв Холокоста, имела честь быть приглашенной Посольством Германии в Ташкенте. С того памятного вечера прошло десять дней. И всё это время мне не даёт покоя трагическая судьба миллионов жертв катастрофического Всесожжения, получившего название Холокост — Катастрофа. Хотелось откликнуться на концерт, хотя о нём в СМИ немало и писали, и говорили. А потом интерес к событию иссяк, как это и бывает с новостями – день за днем они поглощают наше внимание, уводя от того, что было и прошло.

Да, День памяти жертв Холокоста прошел. Но у меня остались записи с концерта, впечатлившего всех, кто на нём присутствовал. И сердце не успокаивалось даже после того, как поделилась в социальных сетях видеофрагментами концертного вечера. Память и боль, мысли, что Холокост был и может повториться, уводили всё дальше и дальше в бездонные источники информации о человеческих страданиях, крови, пепле… и слезах, оставленных, казалось бы, в прошлом, но не позволяющих забыть и молчать. Решила рассказать о Холокосте – хотя бы немногое из того, что видела сама, а позже узнала из книг и фильмов, рассказов людей. Поделиться тем, что услышала и прочувствовала во время концерта — музыка послужила отправной точкой и мотивом, побудившим высказаться. Чем глубже погружалась в историю, тем больше разрасталось мое повествование. Оно перерождалось из отзыва в некое эссе, которое вскрывало оболочку концертной программы, раскрывая иные пласты памяти и эмоций. Я увидела, что понять в должной степени содержание исполненных в концертной программе произведений невозможно без хотя бы приблизительного знания истории Холокоста и самих сочинений. И решила поделиться размышлениями о концертном вечере, ставшем своеобразным коллективным поминовением жертв давней, но не забываемой трагедии.

«Тот, кто спасает одну жизнь, спасает целый мир». Эта мудрое изречение из Талмуда вновь и вновь напоминает о необходимости беречь каждое живое существо. Особенно важен древний постулат сегодня, когда болезненно обострившиеся взаимоотношения между странами и народами грозят перерасти в глобальные конфликты на почве религиозной и расовой розни. Что могло бы их предотвратить? Возможно, память о жертвах, которые понесло человечество, уроки истории. И один из самых горьких связан с Холокостом — преследованием и уничтожением нацистами во время Второй мировой войны евреев, проживавших в Германии, ее странах-союзниках и на оккупированных территориях. Подумать только, за 11 лет — с 1933 года, с приходом к власти нацистов, и по 27 января 1944-го, когда советские солдаты освободили узников немецкого концлагеря Освенцим, — было уничтожено 6 миллионов евреев! Для сравнения: немногим больше в то время было население Узбекистана – 6, 5 млн человек; в современной нам Латвии проживает менее двух миллионов, в Туркмении — менее шести миллионов человек. То есть число жертв Холокоста можно приравнять к населению целой страны! И далеко не из карликовых, не с тысячей-другой жителей. Многие из погибших остались безымянными – ни оплакать, ни помолиться о душах было некому – уничтожались целые семьи. Почтить их память во многих городах мира приходят к самым пронзительным по скорби мемориалам – теперь их сотни по миру.

В Израиле создали национальный мемориал Катастрофы (Холокоста) и Героизма — Яд ва-Шем. Он высится на Горе Памяти Хар ха-Зикарон в Иерусалиме. Более миллиона людей ежегодно проходят по его залам и открытым площадкам, одно название которых вызывает дрожь: Детский мемориал, Зал памяти, Мемориал депортированным «Вагон для скота», Партизанская панорама, Стена памяти, колонна Героизма и монумент Еврейским солдатам, Долина общин, площадь Надежды, площадь Януша Корчака, площадь Семьи и площадь Варшавского гетто. Там же — Музей искусства Холокоста и выставочный павильон. Идея создания мемориала возникла в первые же годы Второй мировой войны, и в 1957 году он был создан и открылся для посещения. Спустя полвека завершили возведение ныне действующего мемориального комплекса, и 15 марта 2005 года в церемонии его открытия участвовали лидеры 40 стран мира. Тогда-то и прозвучали слова Президента Израиля Моше Кацава, что Яд ва-Шем служит «важным указателем для всего человечества – указателем, предостерегающим о том, какое короткое расстояние отделяет ненависть — от убийства, расизм — от геноцида». Этими словами, как молитвой, каждый бы день на планете начинать и завершать.

Кураторы мемориала сумели восстановить около четырех с половиной миллионов имен и лиц жертв Холокоста. Их глаза смотрят на нас со стен Яд ва-Шема. Поиски продолжаются. И все шире по миру распространяется традиция отмечать Международный день памяти жертв Холокоста, утвержденный Генеральной Ассамблеей ООН 1 ноября 2005 года — спустя полгода после открытия национального мемориала в Иерусалиме.

В 2016 году посольства Государства Израиль, Федеративной Республики Германия и Делегация Европейского Союза в Узбекистане задумали отметить Международный день памяти жертв Холокоста концертом классической музыки. Проект предложили воплотить Молодежному симфоническому оркестру Узбекистана под руководством заслуженного артиста Камолиддина Уринбаева. Молодой коллектив с душевным волнением приступил к подготовке программы, и 27 января 2016 года в Государственной консерватории Узбекистана концерт состоялся. Это было не совсем обычное выступление оркестра. Концерт стал своего рода акцией памяти и протеста против геноцида.

Выступая перед представителями дипломатического корпуса и общественности Ташкента, собравшимися по приглашению организаторов в Большом зале консерватории, Посол Государства Израиль г-жа Кармела Шамир начала свою речь с упоминания, что «71 год тому назад Красная Армия распахнула ворота лагеря смерти Аушвиц-Биркенау и открыла миру ужасы и размах зла и варварства, сотворенных нацистами». Она подчеркнула: «Нельзя не вспомнить народ Узбекистана, его гостеприимство и человечность, проявленные во время Второй Мировой Войны по отношению к евреям и всем беженцам, которые нашли в Узбекистане приют и спасение».

Уверена, эти слова не были простым дипломатическим реверансом, как и выступление Посла Федеративной Республики Германия г-на Найтхарта Хёфер-Виссинга. Приведу несколько фраз из его речи: «В сегодняшнем мире слишком много тревожных тенденций, указывающих на опасность повторения тех преступлений. Религиозная и расовая нетерпимость ежедневно требует жертв. Террористические структуры не только безжалостно убивают каждого, кто исповедует “неправильную религию”, но и всеми силами пытаются уничтожить культурную и историческую память человечества, уничтожая наши корни. …Европа все еще не готова решить эту задачу. Те ответы, которые мы приготовили на вызовы террористических режимов и групп, как мы выяснили, не являются удовлетворительными. Международное сообщество потеряло слишком много времени, реагируя на вызовы этих темных сил, и сейчас мы должны без всякого промедления и задержек понять, что нам необходимо преодолеть все разногласия, чтобы совместно противостоять всем угрозам, насилию и ужасным преступлениям. И только тогда мы сможем сказать, что мы усвоили этот самый важный урок истории».

Эти слова да всем бы гражданам нашей планеты в уши.

Хочется остановиться и на одном из моментов речи главы Делегации Европейского Союза в Узбекистане Юрия Штерка: «Институционализация пыток и промышленно развитое истребление еврейского народа и других меньшинств, а также других маргинальных групп населения оказали на многонациональные и многоконфессиональные общества Европы более глубокое влияние, чем любое другое событие, произошедшее когда-либо до или после этого».

Не в этом ли ключ к пониманию событий, которые тревожат сегодня Европу и весь мир? Слушая выступление дипломата, я думала, где же мера толерантности, за пределами которой «особые потребности» маргинальных групп грозят перерасти в гуманистическую катастрофу? Ответ на этот вопрос даст время, события же в мире развиваются всё стремительнее и становятся всё более тревожными.

Как справедливо подчеркнул г-н Штерк, «…наше прошлое предлагает также яркие примеры мужества, доблести и высоких моральных качеств, которые дают нам надежду и вдохновение на будущее. Вспомним, например, «Праведников» — миллионов мужчин и женщин, которые помогали спасать евреев от депортации во время Второй Мировой Войны; или народы в Европе, например, в Дании и Болгарии, — они, несмотря на давление со стороны нацистов, предотвратили депортацию своих еврейских общин. И здесь я не могу не воздать должное народу Узбекистана, который, несмотря на лишения военного времени, великодушно делился своими домами, своим хлебом и пловом с десятками тысяч еврейских семей, бежавших с оккупированных нацистами советских территорий».

Замечу, в Ташкенте, да и в Узбекистане в целом, еще со времён Великого шелкового пути мирно уживались представители разных конфессий. Если же говорить о холокосте вообще, то его корни уходят в прошлое, когда бытовали еврейские погромы. О них тоже не следует забывать как о проявлении национализма, на котором и вырос фашизм, поднимающий ныне голову в обновленных националистических формах.

Но вернемся к теме Холокоста. Традиция устраивать в Ташкенте концерты классической музыки в память погибших в войну евреев сложилась еще в 90-е годы прошлого века. При одном из еврейских обществ действовал камерный оркестр. Организовал его дирижер Владимир Борисович Неймер, судьба которого, можно сказать, напрямую связана с Холокостом.

Родился он в 1940 году в Киеве, в семье дирижера Бориса Неймера, жена которого тоже была музыкантом. Когда на страну обрушились первые бомбы, отец, служивший в театре, был на гастролях в Черновцах, одном из культурных центров Западной Украины. До границы с Румынией от города Черновцы, известного еще и деятелями еврейской культуры, было рукой подать – 40 км. Но дирижёр успел вернуться в Киев. Маленькому Владимиру от роду был всего год, когда Неймеры последним эшелоном под бомбежкой покинули родной город и были отправлены в эвакуацию — в Ташкент, принявший в военные годы более полутора миллионов человек. Это спасло семью от полного истребления, которого они не избежали бы, оставшись в Киеве. Поселились в землянке, жили голодно, и первые детские впечатления маленького Володи связаны именно с этим жильем, если его так можно назвать. Отец умудрялся работать, но прокормить семью было все сложнее, и спустя год он и бабушка, обессиленные, скончались. Мать, оставшись с маленьким сыном на руках, устроилась работать в оперетту.

— Узбекистан стал моей родиной, — говорит Владимир Борисович. — Я жил и учился в Ташкенте, здесь похоронены мои близкие. Республика приняла в годы эвакуации целое созвездие ученых, литераторов, музыкантов, художников. И они послужили своеобразным стимулятором для развития науки и культуры в крае. Как и родители, я музыкант, закончил консерваторию по двум специальностям, стал дирижёром. Здесь познал радости жизни и творчества, счастье наставника, обучая юных продолжателей моего дела — учащихся лицея и студентов консерватории, которые прославляют нашу дирижерскую школу на международных конкурсах и концертах. Но об этом отдельный разговор.

Да, рассказать заслуженному наставнику молодёжи, профессору Государственной консерватории Узбекистана есть о чем. И он умеет это делать не только с помощью слов, но в первую очередь — языком музыки. Для него, еврея по происхождению, очень важно было поведать людям о Холокосте, что он и делал вместе с музыкантами своего камерного оркестра, начиная с 90-х годов. Оркестр под руководством В.Б. Неймера побывал с гастролями в Москве, выступил в главной синагоге в столице Российской Федерации. В прошлом году маэстро отметил 75-летие. Почтить юбилей наставника пришли и приехали не только коллеги по музыкальному цеху, но и ученики — оркестранты, дирижёры и «дирижёрчики», младшему из которых едва исполнилось восемь лет.

Принять участие в очередном проекте в Международный день памяти жертв Холокоста Владимир Борисович счёл для себя честью.

— Я впервые работал с Молодежным оркестром Узбекистана, – признался он. — С этим оркестром кроме его художественного руководителя пока никто не выступал. Тронут тем, как меня приняли молодые музыканты — я отдыхал душой, несмотря на многочасовые репетиции. Дружелюбие Камолиддина и оркестрантов, многие из которых учились у меня, создало комфортную и продуктивную творческую атмосферу.

Программа, представленная слушателям, была непростой. Впервые в Ташкенте исполнили произведение выдающегося композитора XX-го века Эрнеста Блоха «In Memoriam». Он сочинил его в 1952, посвятив пьесу кончине пианистки Ады Клемент. Родившись в 1880 году в Женеве, в период Первой мировой войны Блох переезжает в США. С 1925 по 1930 год служит ректором консерватории в Сан-Франциско, основательницей которой как раз и была Ада Клемент. Как знать, что случилось бы с ним в Холокост, останься он в Европе. Композитор говорил: «Меня интересует еврейская душа, сложная, пылкая, смятенная душа, вибрации которой я ощущаю через Библию… Все это во мне и это – лучшая часть меня». Вот эту лучшую часть еврейской души слушатели и услышали в музыке, прозвучавшей в программе концерта.

— Особое воодушевление, признался в беседе после концерта Владимир Борисович, — мне придавало в тот вечер пересечение и с другими моими учениками: в органном зале впервые дирижировал камерным оркестром «Туркистон» Эльдара Азимова студент 2-го курса консерватории Руслан Бекмаев. Он дирижировал произведения Бриттена, Элгара, Пуччини. Финальным номером его концерта стала «Фантазия на еврейские темы» для кларнета с оркестром, написанная Прокофьевым. А в холле я порадовался афише, на которой стояло имя другого моего питомца – дирижера Азиза Шохакимова: 7 февраля он даст концерт в Ташкенте, пригласив к участию в нём знаменитого скрипача Сергея Крылова.

В программе концерта в память о Холокосте не было произведений, не «зацепивших» публику за сердце. Разве может оставить кого-либо равнодушным красивейшая «Аве Мария» Каччини? Нельзя не восхищаться этой музыкой. Есть предположение, что настоящий автор ныне популярного, полюбившегося и исполнителям, и публике произведения – лениградский гитарист, лютнист и композитор Владимир Вавилов. В нашей домашней фонотеке когда-то была большая пластинка с записанной им гитарной музыкой. Он творил в 60 — 70-е годы прошлого века и подписывал свои сочинения, стилизованные под средневековую лютневую музыку, именами неизвестных авторов. Вавилов, как вспоминает первая профессиональная исполнительница этой арии Надежда Дроздова-Вайнер, считал, что в пору грозных комиссий, действовавших при министерстве культуры, его «несоветские» по стилю произведения не будут изданы и приняты музыкальными критиками, если он поставит под ними свое имя.

В Большом зале консерватории 27 января ария «Аве Мария» Каччини (имя Вавилова держу в уме) прозвучала в исполнении Ким Киёнг (сопрано), хора музыкального театра-студии при Госконсерватории и Молодежного симфонического оркестра Узбекистана, которым управлял Неймер. Он же дирижировал сочинением «Колыбельная Бабьему Яру» Ривки Боярской, в нём вновь солировала сопрано Ким Киёнг. Профессиональная вокалистка, она приехала в Ташкент вместе с мужем-дипломатом, работает в представительстве Всемирного Банка в Узбекистане. «Колыбельная Бабьему Яру» в исполнении Ким Киёнг потрясла публику драматизмом. Обладая камерным, но очень выразительным, интонационно тонким сопрано, певица сумела показать в этом сочинении-плаче безграничное материнское страдание. Артистизм её не казался нарочитым или театральным – певица вжилась в образ, передав всю глубину человеческого горя, в котором и молчание, и негромкие причитания сильнее рыданий.
Владимир Борисович перевел мне две строки текста, как раз те, что воплем прозвучали за сценой, словно из прошлого: «Я хочу повесить люльку на дереве, но я не могу найти тела своих детей и даже не знаю, где лежат их косточки». Нет горя горше…

Узнав, что на партитуре «Колыбельной… », по которой работал с оркестром и певицей дирижёр Неймер, обозначено также имя узбекистанского композитора Ф.М. Янов-Яновского, попросила Феликса Марковича рассказать о новом для ташкентской публики произведении.
— Как попал ко мне довольно-таки условный клавир, на котором было обозначено имя автора мелодии Ривки Боярской, запамятовал. Я сделал обработку и инструментовку, компоновку этой камерной пьесы в свободном переложении для состава, близкого к исполнению еврейской народной музыки – кларнет, труба — и придал сочинению музыкальную образность. Ни в коем случае не претендую на авторство. Мелодия Ривки Боярской понравилась, как и исполнение Ким Киёнг – чистое, точно и тонко интонированное, прочувствованное.

Поинтересовалась у дирижёра Неймера, неужто «Колыбельная Бабьему Яру» не прозвучит больше в наших залах? Обещал подумать о возможности подготовить эту пьесу со студенческим симфоническим оркестром Госконсерватории, которым руководит многие годы, подобрать вокалистку из студенток и воплотить пьесу в задуманном им сценическом варианте. О сопрано Ким Киёнг отозвался с уважением: «Это камерная певица. Она очень умна, эмоциональна, обладает высокой музыкальной культурой и сумела выразить высокий накал чувств в этом произведении. В ее исполнении было сердце». На вопрос, что думает метр о значении концерта, сказал: «Думаю, люди должны знать историю, её уроки и достижения. В наше безумно сложное время обращение к ним необходимо – нужно помнить об ошибках и дорожить миром».

(Окончание следует)
Тамара САНАЕВА.
Фото: автора, Туйчи Рузыбоева и из интернета

Вопрошая «помните», я имею в виду, конечно же, людей, которые в начале 70-х годов прошлого столетия уже были в «сознательном» возрасте. В то время, пожалуй, во всём мире не было равных ей людей по популярности. Её воспринимали как символ движения за права заключённых, да и сама она находилась в тюрьме.

Напомню несколько сведений о ней. А́нджела Иво́нна Дэ́вис родилась 26 января 1944 года в Бирмингеме (штат,Алабама, США), в семье автозаправщика и школьной учительницы. В школе Анджела училась на «отлично» и мечтала стать учительницей. Там же она стала членом марксистского кружка и сдружилась с Бетиной Аптекер, дочерью крупного марксистского историка Герберта Аптекера. Поступила в массачусетский Университет Брандейса, где была одной из трёх темнокожих студентов на курсе. На одной из демонстраций во время Карибского кризиса впервые встретила философа-неомарксиста Герберта Маркузе, который впоследствии преподавал ей и оказал решающее влияние на политические и философские взгляды Анджелы: «Герберт Маркузе научил меня, как можно одновременно быть учёной, активисткой, исследовательницей и революционеркой». Во время учёбы ей приходилось работать, чтобы заработать на переезд в Европу для продолжения образования.

В 1963 году она посетила VIII Всемирный фестиваль молодёжи и студентов в Хельсинки. Дэвис, интересовавшаяся левымэкзистенциализмом Сартра и Камю, училась и во Франции, тесно общаясь в этот период с представителями европейских леворадикальных движений. Затем она посещала Франкфуртский университет имени Гёте, знаменитый своей школой социальных наук, принимала активное участие в деятельности Социалистического союза немецких студентов. Однако нарастание расистского противодействия движению за гражданские права в США (в родном городе Дэвис ку-клукс-клановцы забросали гранатами церковь в чёрном районе), побуждают её вернуться в Америку.
Прибыв на родину, Анджела вступила в Коммунистическую партию США. Когда она начала преподавать в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, то тут же по распоряжению губернатора Рональда Рейгана была уволена за членство в Компартии. В этот период она влюбилась в Джорджа Джексона, активиста организации «Чёрные пантеры», сидящего в тюрьме.
В августе 1970 года семнадцатилетний Джонатан Джексон с двумя друзьями, пытаясь освободить из зала суда «соледадских братьев» — троих чернокожих заключённых (включая своего брата), обвинённых в попытке нападения на полицейского, захватил в заложники обвинителя, нескольких судей и присяжных.

В процессе освобождения заложников были убиты Джонатан Джексон, его сообщник и судья, полицией ранен обвинитель. По калифорнийским законам, владелец оружия, из которого совершено убийство, считался соучастником, и против Дэвис были выдвинуты соответствующие обвинения в заговоре, захвате заложников и убийстве.

Дэвис уехала из Калифорнии и скрывалась от полиции в течение двух месяцев, прежде чем её арестовали в Нью-Йорке. Арест Анджелы Дэвис вызвал бурную реакцию общественности по всему миру. В СССР лозунг «Свободу Анджеле Дэвис!» получил широчайшее распространение. Находящейся в заключении Анджеле Дэвис писали письма дети из школ всего Советского Союза.
Спустя 18 месяцев заключения, на судебном процессе, обвинению не удалось доказать причастность Дэвис к захвату заложников и убийству.
После освобождения Анджела Дэвис стала членом ЦК Коммунистической партии США, баллотировалась от неё в паре с Гэсом Холлом на пост вице-президента США. В 1980 (когда с ней встретился лично Леонид Брежнев) и впоследствии посещала Советский Союз. Объявлена почётным гражданином города Магдебурга.

После того, как американская компартия поддержала ГКЧП, Дэвис порвала с коммунистами и основала «Корреспондентские комитеты за демократию и социализм» Продолжая определять себя как леворадикал и демократическая социалистка, она активно занимается борьбой за права женщин и заключённых. Выступает против гомофобии и смертной казни. Сейчас Анджела Дэвис — профессор истории развития разума и феминистских исследований Калифорнийского университета вСанта-Крузе.

А. Дэвис была избрана Почетным доктором МГУ им. М.В. Ломоносова, награждена кубинским орденом «Плайя-Хирон»,Международной Ленинской премией «За укрепление мира между народами», другими отличиями, в частности, уже в 2004 году, — Премией немецкого Общества защиты гражданских прав и человеческого достоинства.

Начиная с 1972 года, ей посвящают свои песни известные музыканты: Джон Леннон, и Yannick Noah написали песни «Angela», группа The Rolling Stones создала сингл Sweet Black Angel., Гарик Сукачёв и «Неприкасаемые» — песню «Свободу Анджеле Дэвис!», в фильме «Брат 2» девиз «Свободу Анджеле Дэвис!» произносит герой Виктора Сухорукова. В песне Владимира Высоцкого «Жертва телевидения» есть строки:
Ну а потом на закрытой, на даче
Где, к сожаленью, навязчивый сервис,
Я и в бреду всё смотрел передачи,
Всё заступался за А́нджелу Дэвис…

В фильме «Ограбление на Бейкер-Стрит» есть кадр, в котором показан плакат на стене с надписью «Свободу Анджеле Дэвис!», в фильме «Фара» с Кристиной Орбакайте главный герой в детстве пишет письма Анджеле Дэвис, в компьютерной игре Mafia II фотография Анджелы Дэвис висит на стене в доме главного героя (несмотря на то, что события игры происходят в 1943—1951 годах). Существует даже рецепт шоколадного торта «Анжела Дэвис» Её образ продолжает волновать художников до сих пор – американский режиссер Шола Линч создал полнометражный документальный фильм «Свободу Анджеле», в котором во многом объясняет, как А. Дэвис стала героиней целого поколения.

Но вот что любопытно – первыми, кто отреагировал на феномен Анджелы Дэвис, были мы, узбекистанцы. Именно с песни об Анджеле (наряду с «Тебе – комсомол!») началось существование знаменитой «Яллы», о чём подробно написано на этом сайте в моём материале. Это было в январе – феврале 1971 года. Больше того, в том же 1971 с песней познакомились москвичи – на первом Всесоюзном турнире эстрадной политической песни после исполнения её «Ялла» стала лауреатом, а я вместе с композитором Евгением Ширяевым вручил прямо на сцене клавир и текст песни родной сестре Анджелы – Фаине Дэвис, которая прилетела в Москву в рамках мирового турне «Свободу Анджеле Дэвис». На следующее утро на первой странице самой массовой газеты «Комсомольская правда» появилась заметка и фото об этом событии с упоминанием авторов. Приведу текст этой романтически-публицистической песни:
«Чёрное- красное» (Песня об Анджеле)
26 января Анджеле Дэвис исполнилось 27.
Тебе посвящается эта песня, Анджела…

Из далёкой тюрьмы в Калифорнии,
сквозь железные прутья решётки,
Пробивается солнце чёрное —
То глаза молодой патриотки.

Цвет печали и цвет мракобесья,
Цвет пантер, всколыхнувших Штаты,
Цвет, запретный для воли и чести,
Цвет, терпимый в рабах и солдатах.

Речитатив:
Анджела, молодая, хрупкая девушка,
Рождённая для Любви и Счастья…
Чёрная девушка, тебя судят за красные
убеждения!
Ты бросила вызов Америке властной.
И вся планета тебе ответила
Миллионами красных роз
В день твоего рождения.

Не сломить гордый дух Анджелы,
Не убить в ней борца и учёного.
Все кто может — и жёлтый и белый —
Встань в защиту собратьев чёрных!

Над землёй, грозовою ненастной,
Вопреки всех мастей расистам,
Поднимается солнце красное,
Словно сердце Анджелы – гуманистки.

Через много лет Анджела и Фаина с мужем прилетели ко мне в Ташкент на киностудию «Узбекфильм». Были высказаны слова признательности, а также предложение о создании совместного художественного кинофильма о судьбе американских фермеров, пытавшихся в 20-е годы профессионально наладить хлопкопроизводство в Узбекистане. В принципе мы договорились, даже привлекли для написания киносценария знаменитого Олжаса Сулейменова. Были заготовки, но денег тогда у студии не нашлось. Американцы тоже были недостаточно богаты, чтобы поставить такую масштабную картину. Больше мы с ней не виделись.

Сейчас Анджела Дэвис — профессор философии Калифорнийского университета. В свободное время защищает права женщин и сексменьшинств, борется со смертной казнью.
Действительно, к Анджеле Дэвис можно относиться по-разному, но надо признать, что она из тех, кто верен своим принципам и не пытается перевести их в материальный капитал. Возможно, именно поэтому американская марксистка остаётся своеобразным символом свободы, к которой мы всё время стремимся, и которую никак не можем достичь.

Несколько слов относительно её выхода из компартии. Такие протестные поступки среди представителей духовной культуры – не новость. Так, Нобелевский лауреат, знаменитый французский писатель Андре Жид, который в своём дневнике записал: «Сердцем, темпераментом, мыслями я всегда был коммунистом», резко отдалился от социалистических идей после известных политических процессов в СССР в конце 30-х прошлого столетия. Под впечатлением разоблачения культа личности Сталина, в 1956 году из компартии США вышел Лауреат Международной Ленинской премии мира, культовый писатель,автор книги «Подвиг Сакко и Ванцетти. Легенда Новой Англии» Говард Фаст. Есть множество других примеров.

А здесь мне вспоминается один забавный случай. Как-то, в перерыве партийно-хозяйственного актива, проходящего в зале «Узбекбрляшу» (ныне Академия Госстроительства) тогдашний секретарь ЦК Компартии Узбекистана, ведающий вопросами промышленности и строительства, Иван Георгиевич Анисимкин, перебирая карандаши, изготовленные на московской фабрике имени Сакко и Ванцетти, неожиданно спросил сидящих в комнате: «А Вы знаете кто такие Сакко и Ванцетти?» И тут же сам ответил: «Они первыми придумали грифельные карандаши». От удивления я поначалу даже оторопел и не стал при всех поправлять «Ивана–тогу» (дядю Ивана) — так с симпатией называли его узбеки. Но когда мы возвращались в президиум, я всё-таки счёл нужным объяснить Секретарю ЦК кем были эти американские профсоюзные активисты, казнённые на электрическом стуле. Он крайне удивился, но, кажется, искренне поблагодарил меня: «Всё-то Вы, идеологи, знаете! Спасибо тебе!»

Может быть, он запамятовал, но уж Анджелу Дэвис, при всей своей огромной занятости, конечно же знал.
Сегодня ей исполняется 74 года и она, наверняка, вновь привлечёт к себе немалое внимание. Поэтому я и решил поделиться с читателями некоторыми своими воспоминаниями, связанными с ней.

А. ХОДЖАЕВ.