ГЛАВА 2
Перемена участи
Утром 29 июня по радио прозвучало сообщение, в котором говорилось, что территория Бессарабии вошла в состав СССР. На местах объявлялось 3-дневное временное безвластие, в течение которого каждый житель должен был решить – остаться и стать гражданином СССР или уехать в Румынию. Семен Ананьевич после недолгих раздумий реши, — “Мы остаемся”.
На всякий случай все драгоценности, которые были в семье, были закопаны в саду.
Вскоре настал день, когда нужно было встречать первых посланцев из Страны Советов. В назначенный час народ начал стекаться на поле. Люди украшали себя красными ленточками, повязками, царило радостное оживление. Аза с отцом и сестренкой тоже отправилась на встречу. Из приземлившихся самолетов вышли советские военные, которых встречали музыкой и овацией.
Так начался советский период жизни нашей героини. Зазвучали новые песни: «Катюша», «Если завтра война». В школе появились новые предметы — русский и украинский языки, история СССР и другие, направленные на воспитание советского человека.
Но постепенно праздничное воодушевление сменилось на тревогу. В городе стали закрываться магазины, мелкие частные предприятия. Начался дефицит продуктов питания. Запасы экспроприировались и вывозились в глубь страны. Семьи стали уплотнять и подселять военных. Не обошло это и семью Зарзар. В доме стали жить два офицера.
Однажды ночью Аза проснулась от чьего-то разговора и луча фонарика, бьющего в лицо. Почувствовав, что в комнате чужие, девочка притворилась спящей. Они о чем-то говорили шепотом, а затем ушли в соседнюю комнату. Тогда Аза соскочила с кровати и прильнула к замочной скважине. Картина, которую она увидела, навсегда врезалась в ее память. Несколько человек в военной форме что-то говорят ее родителям, один сидит за столом и пишет. Через какое-то время осунувшегося, враз постаревшего отца увели. В эту же ночь был арестован и дядя Азы — Леонид.
Через какое-то время Леонида отпустили, решив, что он является просто служащим адвокатского бюро, а Семена Ананьевича как владельца отправили в тюрьму.
И потянулись долгие, тяжелые дни посещения тюрьмы, передач, слухов. В тюрьме оказались почти все видные мужчины города.
Никогда не забудет Аза Семеновна эту бесконечную очередь женщин с потухшими глазами у порога тюрьмы.
Через много лет эта картина ярко вспыхнет перед ней, когда она прочтет “Реквием “ Ахматовой.
Узнала я, как опадают лица,
Как из-под век выглядывает страх,
Как клинописи жесткие страницы
Страдание выводит на щеках,
Как локоны из пепельных и черных
Серебряными делаются вдруг,
Улыбка вянет на губах покорных,
И в сухоньком смешке дрожит испуг.
И я молюсь не о себе одной,
А обо всех, кто там стоял со мною,
И в лютый холод, и в июльский зной
Под красною ослепшею стеною.
Пришла страшная весть и из Татарбунар — арестовали и увезли дедушку Диомида.
Больше Аза его никогда не видела. Много позже, в 70-е годы, будучи в Румынии, она услышала от кого-то, что тот встречал деда Диомида в Старобельских лагерях. А еще позже при посещении крепости в Аккермане Аза Семеновна узнала, что ее дед в числе других арестованных был расстрелян во внутреннем дворе цитадели.
Наступил новый,1941 год. Каждый день Аза с матерью ходила в тюрьму. Иногда проезжая на велосипеде мимо тюремного забора, девочка вставала на педали и заглядывала через него, надеясь увидеть отца. Но вот пришел день, когда поход в узилище закончился отчаянием. Всех заключенных куда-то вывезли. Куда? Зачем? Ответа никто не давал. И потянулись тоскливые дни неизвестности.
В начале июня 1941 года, поздно вечером, вернее ночью, когда уже все спали, раздался сильный стук в дверь. Ольга Диомидовна открыла дверь, и в дом ввалилась группа военных и гражданских.
«Собирайтесь срочно. Брать только крайне необходимые вещи».
В эту же ночь семью Азы и еще несколько десятков семей погрузили на станции Арциз в товарные вагоны, уже заполненные людьми из Килии, Аккермана, Татарбунар и других близлежащих населенных пунктов. Двери загремели, впуская новых женщин, мужчин и детей, и закрылись на засов. Через маленькие окошки еле-еле пробивался свет. Поезд медленно тронулся и повез несчастных спецпереселенцев в далекие азиатские степи. Раз в сутки давали еду, жидкий суп и 200 грамм хлеба. На станциях разживались кипятком.
Как-то на одной из станций приказали всем мужчинам выйти из вагонов, выстроили в шеренгу, отобрали большую группу и увели. Что с ними стало, Аза никогда не узнала.
Однажды утром поезд остановился на большой станции, но двери вагонов не открылись. Это был пассажирский вокзал города Саратова, и врагов народа нельзя было показывать вокзальной публике. Аза вскарабкалась к маленькому окошку и стала жадно осматривать панораму. Рядом стоял пассажирский поезд “Ташкент – Москва”. Она стала переговариваться с пассажирами и услышала тревожное известие. Началась война, Германия напала на Советский Союз. Девочка тут же рассказал об этой новости соседям по несчастью. Начался переполох, люди были взбудоражены. Что с ними теперь будет?
Тем временем картина зеленого Поволжья сменилась желтыми красками казахской степи. Людей начала мучить жара, разрешили открыть двери. А за дверью безлюдье — желтая растрескавшаяся земля с редкой низкорослой растительностью. Изредка проплывали глинобитные домики, верблюды, лошади, овцы. Барханы, пески, череда станций с незнакомыми названиями – Актюбинск, Эмба, Челкар, Аральск, Ново-Казалинск, Джусалы, Кзыл-Орда. Вот промелькнуло Аральское море. Аза вспомнила школьную географию — Сырдарья и Амударья, две сестры, несут воды в Аральское море. После Арыси стали мелькать зеленые участки.
Через Ташкент и Янгиюль поезд промчался без остановки, и 18-дневное скорбное путешествие закончилось в Джизаке.
Глава 3
Ссылка
Ссыльных высадили, и они большой толпой, со своим скарбом, пристроились тут же возле привокзальной чайханы.
Местные узбеки стали расспрашивать — кто, что, откуда. Узнав, стали приносить еду — лепешки, фрукты, старались хоть чем–то помочь.
Ночевали там же, под открытым небом, было тепло, и над головами чистое небо, усыпанное звездами.
Через три дня за переселенцами поневоле прибыл транспорт – большие подводы, запряженные верблюдами. Люди погрузились и медленно двинулись к месту окончательного пункта назначения. Им оказался животноводческий совхоз Чимкурган. Хибара, в которой поселилась Аза с матерью и сестренкой, находилась на окраине поселка и стояла на берегу канавы с водой, заросшей камышами. А дальше бесконечная пустыня. Это был дом для временного пребывания чабанов при перегоне отар. Света нет, хлеба и других продуктов нет, взять негде, поскольку и магазинов нет.
От случая к случаю приезжал водовоз с застойной водой, от которой у Азы и сестренки началась дизентерия. Семья стала голодать по-настоящему. Наверное, нас привезли сюда умирать, думала Аза.
Наконец, о них вспомнили. И снова подводы, и снова путь в неизвестность. На этот раз многочасовое путешествие завершилось приездом в хлопководческий совхоз Пахта Арал. Ссыльных разместили в бараках на 40 человек.
Совхоз Пахта Арал, созданный в 1922 году, к этому времени представлял собой хорошо организованное хозяйство, состоящее из многих отделений. Здесь, кроме посевов хлопка, имелись пасека, свиноферма, фруктовые сады.
Ссыльных поставили на учет, распределили по работам и запретили покидать совхоз.
Ольга Диомидовна рано уходила на работу, а дети оставались дома. Перед уходом она укладывала ослабленных дизентерией детей на настил во дворе, срывала ветки с деревьев и ими накрывала дочек, защищая от мух. С работы приходила поздно, обязательно принося какую-нибудь еду, сэкономленною от обеда.
Работала Ольга Диомидовна неутомимо, собирала больше всех хлопка и даже удостоилась премии.
Но пришла новая беда. Однажды вернувшись домой, она пожаловалась на озноб и головную боль, а к утру поднялась высокая температура. Аза вместе с матерью отправилась в медпункт, находящийся в трех километрах от барака. Там работала врач Елена Густавна Мей, ссыльная немка с Поволжья.
Диагноз – брюшной тиф. Необходима срочная госпитализация. Аза бросилась в контору. Отыскав главного агронома, девочка показала ему направление врача и попросила какой-нибудь транспорт до больницы, находящейся в Ильичёвке, в 12 километрах от совхоза. К удивлению Азы он тут же написал записку и сказал: «Отвезешь завтра утром на подводе, которая пойдет за хлебом».
Подъехав на следующий день к больнице, Аза была поражена скоплением огромного количества людей с точно такими же направлениями. В районе началась эпидемия брюшного тифа.
Вышла медицинская сестра и собрала все направления. Их было так много, что она их еле удержала, сложенных в стопку. В толпе зашептались: «Примут, не примут, нет мест, больница переполнена».
Прошло довольно много времени. Опять появилась медицинская сестра и заявила: «Ввиду того что больница переполнена, мы отобрали только двух больных» — и назвала две фамилии. К огромному облегчению Азы одна из фамилий была ее мамы. Так на девочку свалилась огромная ответственность. Теперь она стала главой семьи.
С этого дня Аза каждое утро, оставив сестренку соседям, шла в больницу – 12 километров туда и столько же обратно.
В один недобрый вечер, вернувшись из больницы в барак, Аза получила еще один удар.
У Ланочки поднялась высокая температура. Аза бросается опять к Елене Густавне. Та снова пишет направление, в ту же больницу. По счастью, мама уже шла на поправку, и Ланочку положили в палату к матери.
Только зимой 1942 года Ольга Диомидовна с младшей дочерью вернулись домой.
В один из дней к Ольге Зарзар подошел земляк Семен Подоляну и предложил: «Меня иногда приглашают резать скот, а мне одному тяжело, может Азочка пойдет мне помогать?»
Так началась трудовая деятельность Азы Семеновны. Работа была простой, но кровавой – заготавливать инструменты, подавать нож, точить, собирать в котелок кровь из шейной вены, помогать при отделении шкуры и разделе туши. Это был еще один источник питания.
А когда пришли солнечные дни, прошел слух, что в пустыне появились черепахи, вполне пригодные в качестве еды. Жители барака, вооружившись мешками для сбора хлопка, отправились на ловлю. Действительно, черепах было много, хватило всем. Из черепах варили суп. Иногда внутри находили яйца, которые тоже шли в пищу.
Однажды Ольга Диомидовна узнала, что в Октябрьском отделении, в противоположном конце совхоза, нужен пчеловод. Она сразу же загорелась — это дело она знала и любила. Ее приняли, и маленькое семейство переехало на новое место. Началась другая жизнь. Пасека на 100 ульев стояла в саду, там же глинобитная сторожка, в ней различные инструменты и приспособления для пчелиного хозяйства.
Девочки, как могли, помогали матери, подвергаясь атакам пчел, но это было не важно, ведь у них появился мед. Также в саду росли яблони, груши, сливы, персики, абрикосы.
Когда началась качка меда, Ольга с детьми сдавали его на склад. Меда было много, сдавали бочонками. Но часть меда оставалось, и даже удавалось какое-то количество продавать. Аза стала ездить с бидончиком в Ташкент на базар и продавать мед дешево, но быстро. Так появились какие-никакие деньги, на которые покупалась обувь, одежда – вещи первой необходимости.
Наступила осень, Азе нужно идти в школу, она и так потеряла два года. Ее приняли в 6-й класс, в школу Первомайского отделения, находящуюся в трех километрах от их жилища. У Азы появились одноклассники — мальчики и девочки. Появились подруги.
Жизнь в совхозе постепенно налаживалась. Фрукты и мед, конечно, очень поддерживали семью, но Ольга Диомидовна, кроме того, решила завести небольшое хозяйство. Стала разводить кроликов, приобрела козу и нескольких кур. Появились яйца и молоко. Позже появилась в хозяйстве и корова Буренка.
Был и огород, на котором росли картошка, фасоль и кукуруза. Аза стала полноценной сельской жительницей. Лихо работала кетменем, косила, со школой собирала хлопок. Так в трудах и учебе пришел 1943 год.
Однажды, проходя с подругами по дороге из одного отделения в другой, Аза обратила внимание, что часть территории окружили колючей проволокой. Прошел слух, что скоро сюда привезут пленных немцев.
Из центра приехали высокие партийные работники, и всех собрали в совхозном клубе. Аза впервые участвовала в таком мероприятии. Суровая женщина, в черном платье, сделала доклад о положении на фронте. Все слушали, затаив дыхание. Фашизм потерпел сокрушительное поражение под Сталинградом, говорила она. Произошел крутой поворот в ходе войны. Сюда на работы привезут пленных из Сталинграда.
Спустя некоторое время по дороге в школу Аза увидела множество людей за колючей проволокой. Жалкие, исхудавшие они сидели и лежали прямо на земле. Очевидцы рассказывали, что когда их вели колонной через совхоз, люди, столпившиеся вдоль дороги, бросали им какую-то еду — хлеб, яблоки. Немцы снимали с себя вещи и предлагали в обмен на пищу.
А через некоторое время привезли итальянцев и румын. В отличие от немцев это были очень веселые, певучие, контактные люди, особенно итальянцы. Когда Аза и другие дети шли в школу, итальянцы всегда пытались с ними заговорить. Они устроили помост и организовали маленький театр, который начинал свое представление, когда школьники шли обратно домой. Звучали итальянские песни, арии из опер.
Школа, в которой училась Аза, была семилеткой, и по окончании 7-го класса перед девочкой встал вопрос — продолжать ли обучение дальше или нет. Выбор был однозначный — продолжать.
Аза поступила в 8-й класс школы, которая находилась в Ильичёвке, в 15 километров от дома. Ей пришлось переехать в общежитие на окраине райцентра.
Общежитие было похоже на тюремный барак, с питанием было неважно, зато с учителями Азе повезло. Педагоги из Москвы, Ленинграда, Казани, других крупных городов. В основном ссыльные или эвакуированные люди и блестящие специалисты.
Русский язык и литературу вела немка, Луиза Александровна Миллер, боготворившая Пушкина. Химию преподавала Евгения Михайловна Карпова, по-матерински добрая и отзывчивая. Учитель математики, москвич Александр Алексеевич Шварцгейм, профессор университета, блестяще преподносивший материал, и благодаря ему алгебра и геометрия стали любимыми предметами Азы. Немецкий язык — Рудольф Адольфович Розе. Физику — Виктор Андреевич Утс, великолепный специалист, изобретатель, один из авторов метода получения жидкого кислорода. Биологию преподавал Павел Андреевич Лер. Он устроил в школе живой уголок, ходил с мальчишками на охоту. Английский язык вел Игорь Анатольевич Галин, земляк из Бессарабии.
Тем временем положение на фронте сильно изменилось, советские войска вошли в Молдавию и Бессарабию. Появилась возможность переписки с родными и друзьями.
В первую очередь отправили письмо Афанасию Даниловичу Андрианову, тому самому художнику-старообрядцу. И однажды почтальон принес открытку. Это было чудо – на открытке почерк отца, которого уже не чаяли увидеть живым.
Семен Ананьевич жил на Урале. После тюремного заключения отбывал ссылку в Ивдели и работал объездчиком в лесхозе. Ссылка у него заканчивалась через полгода, и тогда можно будет воссоединиться с семьей. В доме поселилась надежда.
Жизнь тем временем шла своим чередом. Аза перешла в 10-й класс, и каждую неделю, в воскресенье она, проделав 15 километров пешком, приходила домой помочь матери по хозяйству. Стирка, уборка, сад, огород, пасека. И вот пришел день, когда на пороге дома возник отец. Постаревший, похудевший, но такой родной.
К тому времени Семен Ананьевич, полностью отбыв ссылку, получил паспорт и проживал в Казахстане. Жена и дети, напротив, по-прежнему имели статус ссыльных. Зарзар принимает решение переехать поближе к семье, и поселяется в городе Сырдарья.
Он прописывает к себе Азу и решает вопрос с паспортом для нее. Это было остро необходимо в преддверии окончания школы и стремления девочки к дальнейшему обучению. Кроме того, с получением паспорта она стала вольной — ссылка для нее закончилась.
Конец 3-й главы.
Владимир ФЕТИСОВ.
(Продолжение следует).
Пережить изгнание, лагеря, ссылки, унижения, голод и бедность, непосильный, казалось бы, труд, и не просто выжить, а сохранить и укрепить и развить дух и все человеческое в себе — не подвиг ли это? И не урок ли нам? Трудно осознавать, через какой ад прошла семья Зарзар… Спасибо, что делитесь ее историей.
Благодарю за публикацию. Много интересного узнала. В тех ссыльных местах я проработала 3 года, но значительно позже, конечно. Однако с бывшими ссыльными поселенцами общалась. Не все уехали, многие прижились. У каждого была своя горькая история жизни. Но все они, как и Зарзар, сохранили достоинство и служили людям по мере сил.