Вы знаете, что такое овринги?
Это мосты-тропы, которые окаймляют склоны гор, – одни из самых древних изобретений человечества. Их плетут из ветвей кустарников, укрепляют бревнами и камнями. Они часто являются единственным средством сообщения между высокогорными кишлаками, поэтому мостики, по возможности, стараются строить такой ширины, чтобы по ним легко могли передвигаться ослики – самый надежный и верный «горный транспорт».
Для строительства овринга собирался весь кишлак. Сначала в трещины скал вбивались бревна, в основном, арчи, которые переплетали ветками, – так укрепляли тропы. Затем они усиливались дерном. Сама тропа выкладывалась камнями, как мостовая. Во всяком случае, я шла по такому оврингу. Камни от постоянного передвижения по ним стали скользкими, как начищенные соляркой полы моего школьного детства. Особо «зеркальные» места приходилось преодолевать, держась за уступы скал.
Если исходить из того, что высокогорному кишлаку, из которого мы начали свой путь наверх, более 200 лет, то, наверное, горная тропа ненамного его «моложе».
Это удивительное место – невероятный Байсун – край каньонов, водопадов, арчовников, одних из самых глубоких и протяженных пещер не только в Центральной, но и во всей Азии.
Кишлак Ду боло – две высоты (тадж.) находится на высоте почти 1700 метров над уровнем моря. Он затерялся меж отвесных скальных массивов, каждый из которых с двух сторон гигантскими стенами возвышается над селением.
Одна стена отделена от кишлака горной рекой. Река непростая, с характером! С осени, когда начинаются дожди, а затем долгие холодные зимы (температура днем в среднем –15о, а снега – где-то метра полтора-два) перетекают в бурные стремительные весны, заливающие пойму талой водой, кишлак отрезан от цивилизации. Местные жители надеются, что им построят мост и не нужно будет закупать на долгие полгода продукты в кишлаке, находящемся ниже.
Как красива река! Она проложила себе путь по каньону. Мы ехали на УАЗах. Только они могли осилить эту дорогу – по крутым подъемам и не менее крутым спускам, оставляя следы протекторов на камнях, переезжая вброд участки реки. Оно того стоило.
Первой, кого я увидела в высокогорном кишлаке, была черноокая девчушка лет пяти. Она смотрела в упор, улыбаясь и поправляя косынку, из-под которой выбивались непослушные пряди волос. Рядом играли ее братья.
Нас ждали. На айване был накрыт дастархан. Пить горячий душистый чай, глядя, как над горой парит орел, а над ним плывут облака, меняя свои очертания; как среди серых скал выделяется островок зелени, наверное, сад, и еле просматриваемые ниточки троп извилисто прочерчивают склоны, и по одной из них темным пятнышком движется ослик, – это счастье.
Небо розовело… Нужно было успеть обойти кишлак.
Ныне модное слово «аутентичный» лучше всего описывает это нетронутое цивилизацией селение. Дело не только в архитектуре – саманных домах, часто небеленых, поставленных на каркасах из бревен, и не в аскетическом быте сельчан. Дело в них самих. Люди! Они иные. Настороженные вначале взгляды сменяли улыбки. Смотрели сельчане прямо, в глаза, изучающе, но доброжелательно. Им нечего скрывать – они как на ладони.
Их лица отличались какой-то внутренней красотой. Что тому причиной: проживание в непростых условиях высокогорья, «подкорректировавших» геном сельчан, либо отсутствие «прелестей» городской жизни? Может быть, являясь частью изумительно красивой природы, невозможно не быть иным?..
Узкие улочки кишлака привели нас к скале, возвышавшейся посреди селения. Какой с нее открывался вид! Саманные плоские крыши вперемешку с железными кровлями собрали удивительную картинку. По кишлаку вольготно гуляли козы, явные любимицы хозяев – ухоженные, упитанные, совсем непохожие на осликов-трудяг.
В любом, даже самом высокогорном селе, есть мечеть и школа. Школа – аккуратное современное одноэтажное здание, с чисто выметенным двориком, в котором растут деревья и цветы.
Мечети более двухсот лет, столько же, сколько самому селу. Стены изнутри обшиты деревянными панелями, деревянный потолок подпирают три колонны – две из арчи, одна дубовая. Все украшено резьбой.
Мечеть стали восстанавливать в 1997 году. До того здание стояло заброшенное, потом служило складом. Как только разрешили открыть храм, люди приходили и работали не покладая рук.
Более 20 лет завиток за завитком, сантиметр за сантиметром украшал мечеть старый мастер. Инструменты, оставшиеся от деда, да золотые руки – два крыла вдохновения, отобразившего музыку гор в резных узорах колонн, потолка, стен. Его морщинистые пальцы бережно проводили по ложбинкам орнамента. С какой любовью он рассказывал о том, на что положил почти четверть века.
Мастеру 80 лет, и он, сидя на дощатом полу, отпиливает деревянный брусок. Дело его жизни – запечатлеть свою любовь к Всевышнему, близким, селу, горам в орнаменте, украшающем старую мечеть.
…Недавно в кишлак пришла цивилизация – появилась мобильная связь. Дальше будет больше, к счастью или сожалению – сказать сложно. Я подумала, что Ду Боло – «последний из могикан» – островок чистоты, покоя, первозданности не только природы, но и людей.
Распрощавшись утром с гостеприимными хозяевами, закинув за плечи рюкзаки и вооружившись трекинговыми палочками, мы пошли по оврингу. Другой дороги в нижний кишлак не было.
Мы шли по тропе, помогая друг другу, и я поняла, почему в горы не ходят по одному. Виды, которые открывались с высоты, завораживали. Пройдя по оврингу более двух километров, мы с благодарностью простились с ним и пока еще нетронутым цивилизацией кишлаком Ду Боло.
Динара ШАМУХАМЕДОВА
