В ташкентской галерее Bonum Factum в рамках нового проекта \’\’Лекарство от пороков\’\’ открылась персональная выставка художника-графика Виктора Апухтина.
Несколько слов об авторе проекта. Потомок старинного рода, Виктор Олегович Апухтин, обладатель Золотой (1977) и Серебряной (2002) медалей Академии художеств Союза и Академии художеств Узбекистана, получил классическое художественное образование, сформировавшись, по его же определению, как мастер графики в пространстве XX века. Его работы представлены в Государственной Третьяковской галерее, в Государственном музее изобразительных искусств имени Пушкина, в Государственном музее изобразительных искусств Узбекистана, других коллекциях.
Новый проект Мастера книжной графики вызвал большой интерес на родине и за рубежом. Как уже сказано, связан он с романом «Дон Кихот» — своего рода приключенческой историей в стиле рыцарских романов, но с весьма грустным концом. Свое произведение Сервантес начал писать в 1605 году и завершил за год перед кончиной. Книга оказалась на все времена и в 2002 году признана лучшим романом в мировой литературе. Произведение – а это два достаточно объёмистых тома, переизданных за века несчётное число раз — увлекает ностальгическим романтизмом, мечтой о подвигах во имя справедливости и продолжает переводиться на языки самых разных народов на протяжении нескольких столетий. Как это ни удивительно, не какие-либо иные книги об успешных завоевателях и героических подвигах, а именно роман Сервантеса о бедном идальго занимает, вслед за Библией, второе место по переводам на другие языки народов мира.
Вскоре появится перевод еще на один язык. Первое в мире издание романа Сервантеса на спанглиш (диалект мексикано-американского приграничья) осуществил Илан Ставанс – лексикограф, автор эссе, рассказов, ведущий телепрограмм. В 2002 году в литературном приложении «Cultura/s» (Барселона) появилась начальная глава романа Сервантеса «Дон Кихот» на этом языке. В сентябре 2016 года полная версия книги в переводе Илана Ставанса выйдет в свет. Проиллюстрировал её узбекистанский художник Виктор Апухтин.
Из сборника «Ходжа Насреддин. Великая улыбка Востока»
Пожалуй, изданию необыкновенно повезло с художником, который хорошо известен как график не только в Узбекистане, где он живёт и работает, но и в России, а также в дальнем зарубежье. Виктор Апухтин иллюстрировал «Фауста» Гёте, произведения Алишера Навои, Омара Хайяма, «Евгения Онегина» в переводе на узбекский язык, сборник о народном любимце, герое анекдотов и притч Ходже Насреддине. Великолепны его иллюстрации к книге Габриэля Гарсии Маркеса «Сто лет одиночества». И вот новая работа по признанному шедевру испанской и мировой литературы — роману Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский».
Кто-то, возможно, не читал бессмертное творение Сервантеса, но имена его героев давно стали нарицательными. Своё сочинение автор начал писать как пародию на средневековые рыцарские романы, но получилось нечто иное. «Магический кристалл» творческого вдохновения, сплав «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет» завёл его в иные дали, как это и случается с гениальными художниками в искусстве и литературе. Судите сами: по роману написано 6 музыкальных и 13 драматических произведений, поставлено несчетное число спектаклей, снято свыше 50 фильмов, начиная – вы не поверите! – с 1903 года. Первую картину выпустили режиссёры Люсьен Нонге и Фернан Зекка во Франции. В 1933 году фильм «Дон Кихот» поставил французский режиссёр Георг Вильхельм Пабст, пригласив на главную роль выдающегося оперного певца с незаурядным драматическим даром — Федора Шаляпина. Режиссёр, можно сказать, совершил творческий подвиг, трижды проведя съемки: на английском, французском и немецком языках. В 1957 году «Дон Кихот» был снят режиссёром Григорием Козинцевым на киностудии «Ленфильм». Перечень можно продолжить, но мы не ставим целью обозреть всё, что снято, написано и издано о Рыцаре Печального Образа, как еще называют этого литературного героя.
Прежде всего, вспомним о сюжете книги, чтобы понять содержание, утончённость и глубину иллюстраций Виктора Апухтина к роману. Безусловно, лучше роман прочитать, но если такого счастья у вас еще не случилось, а до конца выставки с книгой подружиться не удастся, предлагаю пунктирный вариант сюжета, который никоим образом не заменит текст, но поможет понять, чему посвящены иллюстрации.
Главного героя Сервантеса от рождения величали Доном Алонсо Кехано, и был он идальго из испанского селения Ламанчи. «Земную жизнь пройдя до половины», он всё свое время отдаёт чтению романов, тратя на их приобретение последние гроши. Рыцари и принцессы, романтические приключения, борьба со злыми великанами – всё это становится для него реальностью и поглощает воображение настолько, что, снарядившись в старые доспехи своих предков и собственноручно смастерив шлем, он покидает родной дом и становится странствующим рыцарем.
Дон Кехано сменил скромное имя на более звучное — Дон Кихот Ламанчский, а свою единственную, старую и немощную клячу, призванную сыграть роль скакуна, назвал Росинантом. Отыскалась и дама сердца, во имя которой он готов был совершать рыцарские подвиги — молодая крестьянка из ближней деревни Тобосо, звали её Альдонса Лоренсо. Дон Кихот, видевший девушку лишь мельком, наделил ее именем Дульсинея Тобосская (Dulcinea del Toboso), вообразив, что она красавица и принцесса крови, и он готов отстоять честь ее имени своими подвигами.
«Рыцари, — вкладывает Сервантес в думы своего героя благородные мысли, — жили не для себя. Для всего мира совершали они подвиги! Заступались за вдов и сирот, за слабых и беззащитных, за угнетенных и оскорбленных. А теперь каждый живет в своей норе, не заботится о благе ближнего».
И Дон Кихот решил стать истинным рыцарем. Но как было обойтись без верного оруженосца? Потому Дон Кихота в странствиях сопровождает слуга, хлебопашец Санчо Панса, ставший не менее популярным персонажем благодаря своим чудачествам. Злоключения двух героев, борьба Дон Кихота с ветряными мельницами и другие невероятные события его странствий стали символом романтического, часто безнадежного стремления человека к подвигам во имя добра и справедливости.
Чем же кончается долгая история приключений Дон Кихота? Он возвращается домой больным и надломленным, осознаёт убожество своих доспехов, понимает, как мало похож его Росинант на скакуна, а сам он — на рыцаря. «Я вижу, что все, что я сделал, — говорит герой книги, — было бесцельно… Я преследовал призрак и служил посмешищем. Теперь я только бедный испанский идальго Кехано».
Жизнь героя завершается, казалось бы, крахом всех устремлений, он не видит более в ней смысла. Санчо, рыдая у постели умирающего господина, умоляет его: «Живите, живите… Забудьте о своих неудачах… Взвалите их все на меня…».
Завещав свое имение племяннице, Дон Кихот оговаривает в нем условие: не выходить замуж за странствующего рыцаря. И тихо, словно уснув, умирает. Могилу Рыцаря Печального Образа украсила эпитафия: «Он удивлял мир своим безумием, но умер, как мудрец».
Просвещенному читателю невольно придут на память слова пушкинской Татьяны: «Уж не пародия ли он?» Дон Кихот выглядит комично, но за жалким, смешным образом скрывается благородство и огромная любовь к людям. Потому Дон Кихотом сегодня называют идеалистов и мечтателей — тех, кто несмотря ни на что воюет с неистребимыми пороками и недостатками.
На поле сражения, вооружившись своим искусства, вышел и Виктор Апухтин, считая, что роман Сервантеса и его иллюстрации к книге можно считать «лекарством от пороков». Вслед за художником смею утверждать: всякий, кого увлечёт эта книга, получит пожизненную прививку вложенных в неё идей.
Первое представление театра графики В. Апухтина состоялось 23 апреля, в день 400-летия со времен кончины Сервантеса. Встреча прошла в столичном Book Cafe, где была организована видеопрезентация проекта, а после просмотра слайдового ролика с музыкой Пьяццоллы — беседа со зрителями, в которой художник рассказал, как он пришел к этой работе.
— Фигура Сервантеса в историческом ландшафте невероятно удивительная. Приняв христианство, Сервантрес, тем не менее, прекрасно знал Ветхий Завет, Тору, суфийские притчи, так как в Испании того времени наблюдался поистине синтез культур, и мавританская культура, безусловно, оказала влияние на его эстетическое формирование.
Комедия дель арте, Веласкес и Гойя — всё развивается параллельно, и я думал, о чём будет тот театр, который создаю я, и где играют не актёры.
Книга, как и театр, — это временное искусство, оно развивается в процессе созерцания или чтения. Тот же самый театр, только маленького размера. Это дом, где живут буквы — объект материальный, со своим размером, цветом и запахом, и одновременно носитель нетленных произведений. В моем сознании были отрывки литературных, музыкальных, кино- и театральных произведений по роману Сервантеса, и картина складывалась такая: персонаж не от мира сего — вступая во взаимодействие с другими персонажами, он рождает смех. Я разглядывал гравюры Гюстава Доре к двум томам этой книги, меня восхищало их великолепие, поражала сложность. Они пугали меня, и роман в их свете казался холодным. С другой стороны были невероятно темпераментные иллюстрации Дали – красиво, на пределе эмоций, но совершенно непонятно.
Посмотрев, что делалось великими, пришел к простому выводу о разных подходах в иллюстрировании: дидактический – что написано, то и нужно изобразить; опосредованный или параллельный, когда передаются настроения с разной степенью точности подачи, но создающие атмосферу, в которой действие могло бы произойти; и третий, форма которого напоминает сахарную вату – объем большой, а содержания – пшик.
Когда поступило предложение иллюстрировать роман – это был как вызов себе. А ты сможешь? Для чего ты столько работал? И с этого момента начался увлекательный процесс постижения этой книги как литературы. Подойти к Серватесу мне помогли иллюстрирование книг «Ходжа Насреддин. Великая Улыбка Востока», «Фауст» и работа над библейскими мотивами.
Вторая встреча с публикой подарила поклонникам творчества художника замечательную выставку графических иллюстраций к «Дон Кихоту» и другие работы автора. Признаться, давно не испытывала такого восторга от искусства графики. Художник тонко и проникновенно проиллюстрировал роман, сохранив дух произведения, в котором, как и в самой жизни, высокое и низкое, смешное и прекрасное, вечное и тленное неразрывны. Очень интересным предстало и видение автором образа Ходжи Настреддина — этакого суфийского жизнелюба. Работы восхитили, кроме высочайшей степени художественности, прекрасной печатью и оформлением графических картин — от них не хотелось отходить, они дарили чувство эстетического наслаждения.
Вернисаж состоялся в день рождения Виктора Апухтина, потому проходил в особенно приподнятой и праздничной атмосфере, с участием трио гитаристов-виртуозов. В последующие дни выставки, которая продлится до 4 мая, художник выступит перед зрителями с лекциями – одной из очень значимых и содержательных составляющих авторского театра графики.
Тамара Санаева
Фото автора — с выставки в галерее Bonum Factum
как бы хотелось увидеть работы МАСТЕРА воочию и соприкоснуться с настоящим искусством его книжной графики…….