«Ок каптар» — так с лёгкой руки Гафура Гуляма и его супруги Мухаррам – кенойе стали называть девочку – подростка Саодат, выделив её среди многочисленных детей, племянниц и внучек, входящих в большую семью выдающегося узбекского поэта и мыслителя. С ранних лет Саодат отличалась от своих многочисленных родственниц не только исключительной белизной, но и красотой, кротким и мягким характером.

Мы с ней встретились на филфаке ТашГУ, полюбили друг друга и вскоре создали семейный союз, который длился 57 лет, вплоть до её кончины. С первых дней нашего знакомства я стал называть не Саодат, а Садик, и это имя приклеилось к ней на всю жизнь – так именовали её и родственники, и друзья, и даже в шутливой форме дети. А для внуков и правнучек она уже была Аяджоной, то есть «мамочкой-душенькой».

«Страшная, непоправимая беда случилась в ночь на 2 апреля. И это несмотря на все старания нашей семьи, прежде всего, детей, близких родственников и друзей, и конечно врачей. Так рано прервалась жизнь женщины, которая была олицетворением всего лучшего, что дарует Господь людям, проживающим на нашей прекрасной и такой грешной земле».

В первые же дни после её кончины руководитель нашего сайта В.В.Михайлов предложил мне написать статью о Саодат Агзамовне, в которой отразить не только её редкостные черты характера, но и качества главного редактора журналистских изданий, где всегда царила атмосфера творчества и взаимопонимания. Поначалу мне эта деловая просьба показалась неисполнимой, во-первых, потому что на душе было очень тяжко, а во-вторых, потому что у нас как-то не принято гласно хвалить близких людей, как минимум, нескромно. Но вот уже прошло 10 дней, грусть постепенно становится всё светлей, а преклонение перед родным человеком всё осознаннее.

Садик прожила достаточно яркую и насыщенную жизнь. Работала она в Госкинокомитете и Институте искусствознания под руководством выдающихся учёных Азиза Пулатовича Каюмова и Вахида Юлдашевича Захидова, формировалась как искусствовед и защищала диссертацию в Москве в Институте истории и теории кино под руководством крупного государственного деятеля и учёного страны Владимира Евтихияновича Баскакова, бывала на всех Московских и Ташкентских кинофестивалях, встречалась и брала интервью у многих известных деятелей мирового, прежде всего, афро-азиатского кино, например, у Раджа Капура, Акиро Куросава, Тосиро Мифуне, Сухейля Бен Барка, Усмана Сембена, Терезы Диоп, Валерио Дзурлини, Барбары Брыльска, Чингиза Айтматова, Толомуша Акеева, Суйменкула Чокморова, Ходжикули Нарлиева, Серика Апрымова, и десятков других, в числе которых, разумеется, были почти все «светила» узбекского кино. Люди с нетерпением ждали её регулярные телевизионные передачи, посвящённые мировому и отечественному кинематографу.

Она объездила множество стран, только в любимой ею Индии была 6 раз. Сама у нас дома гостеприимно принимала Расула Гамзатова, Кайсына Кулиева, Чингиза Айтматова, Беллу Ахмадулину, Льва Кулиджанова, Ираклия и Григола Абашидзе, Илью Резника и многих других. Все они восхищались её радушием и кулинарными способностями. Удивительно целомудренная и органически чистая женщина, всегда дружелюбная и улыбчивая, она сама никогда не переступала грани дозволенного и не позволяла этого даже самым знаменитым и ярким мужчинам. Помнится, будучи в Брюсселе у детей, Саодат решила взять интервью у Чингиза Айтматова, который в то время был Послом Киргизстана в Бельгии. Он сразу с удовольствием согласился на встречу с узбекской тележурналисткой, был крайне любезен, но потом пожаловался нашему узбекскому Послу А.Ф., что узбекская гостья, которая так ему понравилась, оказалась недосягаемой. Нашему дипломату пришлось напомнить стареющему писателю, чья она жена и что они и раньше встречались. Вот такой неожиданный казусный случай. Совсем не случайно, я в одном из стихотворений, посвящённых жене, подчеркнул незыблемую цельность её натуры:

Спасибо, жёнушка, тебе
За то, что ты со мною рядом,
За главный дар в моей судьбе,
И главную мою награду!

За мудрость, совесть, чистоту,
За веру, верность и терпенье,
За красоту и доброту,
И наших душ и тел сплетенье.

За лучшее, что детях есть,
За наших внуков – нашу гордость,
За то, что сохраняла честь
И суть свою все эти годы,

За дружелюбие и такт,
За вкус твой, изыском окрашен,
За то, что стойко держишь вахту
На страже интересов наших.

За то, что не умела лгать,
За честность в мыслях и поступках,
За то, что сильной смогла стать,
С душою нежною и хрупкой.

За скромность тихую твою,
И за достоинство святое…
Я гимны в твою честь пою
И голову склоняю, стоя.

Молюсь, желанием согрет,-
Назло завистливым невеждам –
Дай Бог, чтоб ты жила сто лет,
Свет излучая и надежду!

Увы, не дано было ей прожить 100 лет, но каждый год её жизни был подарком для родных и близких, для всех окружающих и сослуживцев. В том числе и по работе в журналистике. Объективности ради надо признать, что инициатором её прихода в СМИ была Чебакова, мой добрый друг, с которой мы совместно занимались созданием детской газеты. Галина Александровна, видимо, долго присматривалась к моей жене, и неожиданно предложила ей возглавить создаваемый ею новый еженедельник «Тасвир». После некоторых наших совместных размышлений, Садик дала согласие, при условии, что ей будет оказана максимальная поддержка. Таковая, конечно, оказывалась, но Саодат Агзамовна сама обладала главным – умением создавать рабочую творческую атмосферу, разумной требовательностью, исполнительской дисциплиной и открытостью, прозрачностью всех действий и решений. А ещё – подлинной заботой о всех сотрудниках и привлекаемых авторах. С ней все стали считаться, даже работники руководящих и контролирующих органов. Было известно, что если на совещаниях и собраниях в вышестоящих органах иногда принимала участие С.А.Ходжаева, то в кабинетах и залах сразу же исчезала привычная грубость, матерщина, чем порой грешили всякие чиновники. Поэтому зачастую её непосредственные начальники посылали на всякие разносы и проработки вместо себя Саодат Агзамовну, зная, что с ней грубо разговаривать никто не сможет. Такое вот «оздоровляющее» влияние оказывала она на окружающих. За неё, как за «ценного кадра», стали бороться, переманивать к себе, но уступила она лишь однажды, когда ей предложили создать новые газеты «Семья» и «Хумо» в издательском доме «Shark Press», где она стала заместителем директора по творческим вопросам. Все её бывшие сотрудники сейчас безмерно скорбят. И не только!

Я слышу личные высказывания жителей Ташкента, других регионов Узбекистана, получаю сотни писем, звонков, из Москвы и Петербурга, Вашингтона и Нью-Йорка, Торонто, Мадрида, городов Израиля, по телефону навзрыд плакала Народная артистка СССР Майя Аймедова.
Сам я не плачу, хотя боль и пустота в душе не проходят, и раскаяние, что порой незаслуженно огорчал её. Но, как и 50 лет назад я продолжаю признаваться:

Когда я твоего не слышу голоса,
Не заменить его ни флейтами, ни трубами.
Когда не глажу долго твои волосы,
То руки мои кажутся мне грубыми.

Когда подолгу от тебя нет весточки —
В душе моей и пасмурно и холодно,
Но вспоминаю я тебя невестушкой —
И чувствую себя легко и молодо.
Когда случается, тебя порой не вижу,
То сразу всё вокруг как — будто меркнет,
Но стоит оказаться тебе ближе —
И снова мир в глазах блестит,
как в зеркале.

Когда ты говоришь и улыбаешься,
То веселее смотрит даже солнышко.
Ты, безусловно, многим очень нравишься,
А я тебя люблю всю-всю, до донышка.

Это стихотворение было положено в основу песни композитора Евгения Ширяева, которую исполняли Исмаил Джалилов, Надежда Чепрага, и другие певцы.

Надеюсь, читатель простит меня, если я приведу несколько отзывов, полученных в связи с кончиной Саодат Агзамовны:

«Дорогой Ало Максумович!
До меня, как молния, долетела страшная весть — ушла из жизни Ваша любимая и верная жена Саодат. Как я её помню, это была женщина — сказка, красавица, человек добрейшей души и высоких нравственных качеств. Перехватывает дыхание даже от одной мысли, что её уже не стало. Нет слов, чтобы выразить горечь утраты.
Я знаю, что в эти тяжелейшие для Вас минуты, ничто не может Вас утешить, потому что сердце разрывается на части. Но я хочу, чтобы Вы и сейчас, в этот скорбный час ощущали, что и я, и вся моя семья находимся рядом и глубоко сопереживаем обрушившееся на Вас горе. Тем более, что я это знаю не понаслышке.

Обнимаю всегда искренне Ваш Леонид Яковлевич Терман (Канада)».

«У моего друга — Аъло Максумовича в Ташкенте ушла, улетела, как сизая голубка, его спутницам жизни чудесная САОДАТХОН… Вместе с ним скорблю …

Виталий Борисович Арсентьев (Москва).»

«Дорогой Аъло Максумович!!
Только сегодня, в день Светлой Пасхи, с ужасом увидела сообщение о смерти Саодат Агзамовны!
Буря чувств охватила меня — и потрясение от того, что я узнала так поздно, и сочувствие Вашему безмерному горю, и сожаление, что так мало выпало встреч с уважаемой Саодат, и осознание того, что в другом мире бедной Саодат будет не так больно, и надежда на то, что Дух не исчезает, и Душа страдалицы будет с Вами и с нами, пока Человека помнят на этой земле…
Понимаю, что никакие слова не утешат и не вылечат, но все равно скажу — у Бога ВСЕ живы, Душа бессмертна, наша поддержка с вами, дорогой Аъло Максумович и все родственники!

Ирэна (Швейцария)».

Наверное, такие проникновенные слова находят лишь те, кто испытывает искренние чувства к памяти моей дорогой Садик.

А. ХОДЖАЕВ

Глава деcятая

Чем закончилась одиннадцатая русско-турецкая война общеизвестно. Весной 1878 года отряды Скобелева заняли крепость Адрианополь, и вышли к Константинополю. Султан Абдул-Хамид запросил мирные переговоры.

Занятие русскими столицы Турции было абсолютно неприемлемо для Англии. Для противодействия этому эскадра британского флота под командованием адмирала Джеффри Горнби получила приказ войти в Мраморное море, продемонстрировав тем самым свою решимость противостоять намерениям России утвердиться на Босфоре.

Александр II не решился на жёсткий отпор и русские войска в Константинополь не вошли. 19 февраля в Сан-Стефано был подписан мирный договор между Османской империей и Россией по которому северная часть Болгарии получала независимость, подтверждалась самостоятельность Сербии, Черногории, Румынии. Россия получала Южную часть Бессарабии с крепостями Ардаган, Карс и Батум. Также Турция обязывалась выплатить Российской Империи контрибуцию в размере 1,410 млрд рублей.

Результаты этого соглашения совершенно не устраивали западные страны, и в июне 1878 года был созван Берлинский конгресс, на котором условия договора были пересмотрены. Македонская республика и восточная область Румынии возвращались Турции; Англия, не принимавшая участие в войне, получала Кипр; Германии досталась часть земель Черногории.

Пока шли переговоры в Сан-Стефано, пока готовился конгресс в Берлине, туркестанский генерал-губернатор готовился к нанесению удара по британским владениям в Азии.

Ещё за год до начала военных действий на Балканах Кауфман убеждал Милютина и канцлера Горчакова, что для благополучного исхода грядущей войны необходимо нанести удар по главной сокровищнице Британии — Индии. Именно там, по мнению Константина Петровича, была ахиллесова пята “Владычицы морей”. Основная военная сила Англии, её военно-морской флот был бы бессилен в этом случае.

И в то время, когда эскадра Горнби в Безикской бухте демонстрировала решимость Британии не допустить русских к черноморским проливам в Петербурге собралось Особое совещание, где обсуждался вопрос военных действий на среднеазиатских границах. После долгого обсуждения было решено, “что предпринимать большое военное движение к стороне Индии с целью решительно поколебать английское владычество в этой стране в настоящее время было бы неудобно и нежелательно, с одной стороны, потому что большинство военных сил империи необходимо иметь в готовности для других, еще более настоятельных потребностей, обусловленных настоящим политическим положением дел в Европе, а с другой – потому что оно повело бы к такому напряжению военных и финансовых средств государства, которое после принесенных громадных жертв только что оконченной победоносной войны было бы крайне тяжело для народа”.

Правда, совсем от плана потрепать “британского льва” за загривок не отказались. Было решено предпринять “некоторые военные меры, служащие как для военного обеспечения спокойствия в наших среднеазиатских областях и предохранения их от внешнего покушения, так и для того, чтобы военными приготовлениями нашими и высылкой отрядов к известным пунктам сделать такое впечатление на Англию, чтобы она могла опасаться за спокойствие своих владений в Индии и тем парализовать военные силы ее в этой стране”. Иными словами, предполагалось не воевать, а создать видимость угрозы нападения.

Военный министр представляет Александру II “Доклад по Главному штабу о мерах, принимаемых на среднеазиатских границах на случай разрыва с Англией” и 10 апреля 1878 года решение о военной демонстрации было принято.

За основу операции Константин Петрович взял план Скобелева, который тот обрисовал в письме к туркестанскому генерал-губернатору- отправляясь на Балканы. Он предусматривал высадку на юго-восточном берегу Каспия 30-ти тысячного десанта, затем, совместно с 20-ти тысячным туркестанским войском, нанесение удара по Индии. За полтора месяца до заключения Сан-Стефанского мира Скобелев вновь предлагает осуществить военный поход на Индию, детализировав свой старый план.

Для удара по “британской жемчужине”Кауфманом были сформированы три отряда. В Самарканде войска возглавил генерал В. Н. Троцкий, в Маргелане генерал А. К. Абрамов и в Петро-Александровске на Амударье генерал А.А. Гротенгельм. Самаркандский отряд был расквартирован в селении Джам и поэтому получил название Джамский. Судьба отряда оказалась трагической. В окрестностях Самарканда вспыхнула эпидемия тропической лихорадки, она захватила и Джам. По различным сведениям, в джамской земле остались лежать тысячи солдат и офицеров русской армии, умерших от страшной болезни.

Могла ли эта операция, в случае её действительного осуществления быть успешной? По мнению известного историка М.К. Басханова, план Скобелева представлял собой чистую авантюру. Во-первых, 50-тысячной армии для завоевания Британской Индии было явно недостаточно. Этот небольшой контингент растаял бы еще на пути к границе Британской Индии: в стычках с местными племенами, в суровом климате и от болезней. Кроме того, на тот момент в распоряжении русских войск не имелось даже сколько-нибудь точных карт Афганистана, то есть войска входили бы туда «вслепую».

19 июля по Высочайшему повелению военная демонстрация была прекращена.

Но если Каспийский и Джамский отряды, как пишет А.Е. Снесарев, “почти застыли в своих исходных районах”, то “отряд Абрамова […] прошел сравнительно далеко в незнакомый до того момента Памир и, хотя не оказал какого-либо политического влияния на Индию, но, имея в своем составе крупные научные силы, вроде Северцова, сыграл для науки большую роль”. Результаты Фергано-Памирской экспедиции произвели подлинный переворот в существовавших представлениях о Памире. Ранее его считали прямым продолжением Тянь-Шаня, Северцов впервые доказал, что это независимая, самостоятельная горная система.

Одновременно с подготовкой к военной демонстрации, в Кабул, по личному распоряжению Александра II,отправляется военная делегация во главе с недавно вернувшимся с войны Н.Г. Столетовым. Е. К. Андреевский, боевой товарищ Столетова по турецкой войне, а позже флигель-адъютант Его Величества, в своей книге воспоминаний очень подробно описал рассказ Столетова о встрече с императором.

“Явившись в назначенный час, я был вновь представлен государю, – рассказывал Н. Г. Столетов. – Его величество поручил мне передать Шир Али-хану, что ему будет дана полная поддержка, и что ему следует держать себя относительно англичан так же, как держал себя его гордый отец Дост-Мохамед; “Скажи ему, – продолжал государь, – что я вполне уверен в нем и в его умении, а потому, в свою очередь, жду от него лишь той корректности, которая даст Кауфману полное спокойствие относительно нашей границы… Все начертанное и условленное нами раньше в прежних наших переговорах ему надлежит твердо соблюдать; я его поддержу нравственно и материально…Кланяйся же Кауфману и ему в точности повтори все мною тебе сказанное. Поезжай с Богом; пиши часто и подробно Дмитрию Алексеевичу (Милютину, прим. В.Ф.).

“После того государь меня трижды перекрестил, поцеловал и отпустил”, – нередко вспоминал впоследствии Н. Г. Столетов”.

В Ташкенте от Константина Петровича Столетов получил более подробную инструкцию. В “Предписании № 4407” указывалось:“Вы отправляетесь в столицу Афганистана – в г. Кабул к эмиру ШерАли-хану, дабы скрепить с ним наши дружественные отношения, выяснить ему происходящие от того для него выгоды и, по возможности, заключить с ним союз на случай вооруженного столкновения нашего с Англией. […] Вам предстоит, главным образом, постараться укрепить в эмире это его недоверие к действиям англичан и поощрить его к оказанию им дальнейшего сопротивления… Сосредоточение наших войск на Амударье не должно смущать эмира; это дружественная ему сила, которая во всякое время может ему помочь положить предел всяким вмешательствам англичан в его внутренние дела”.

Туркестанский генерал-губернатор прекрасно осознавал роль Афганистана в противостоянии двух империй. Страна, разделявшая владения России и Британии в Азии, могла стать либо плацдармом для вторжения в Индию, либо буфером, защищающим от него. Поэтому посланцу Кауфмана “было поручено поставить категорически вопрос кабульскому эмиру о том, какие ему удобно будет установить отношения к нам, и выставить все выгоды доброй дружбы к нам и союза”.

В конце мая 1878 г. миссия выехала из Ташкента и 18 июня прибыла в Кабул. Русское посольство встретили гостеприимно и разместили в небольшом дворце эмира. К вечеру того же дня генерал Столетов был торжественно принят Шер Али-ханом.

Из воспоминаний Н. Г. Столетова:“Пробыл я собственно в Кабуле пять недель и все время – гостем эмира, который показал массу радушия, гостеприимства, а под конец даже и дружбы. Почти каждый день я бывал у него; официальные разговоры велись через присяжных переводчиков, но наши простые беседы, ставшие впоследствии дружескими, происходили на тюркском наречии, а то и просто на турецком языке. Мы беседовали обо всем; эмир оказался очень сведущим в самых разнообразных вопросах религии, философии; много он говорил о христианстве, ясно различал другие христианские религии от православной; много беседовал об Иисусе Христе, сопоставлял его и разных пророков с Магометом и Абубекром. Касаясь вопросов политики, он всегда с большой симпатией и с глубоким уважением упоминал имя государя Александра Николаевича; относительно себя выразил сожаление о том, что после кончины отца своего очень скоро поддался влиянию, советам и воздействию англичан, которые его пленили главным образом тем, что выказывали на каждом шагу и при каждом удобном случае полнейшее и как будто самое искреннее уважение именно к его отцу, Досту-Мохамеду; он каялся, что был оплетен и что лишь через много лет понял, в какую ловушку они его захватили в своем стремлении извлекать выгоды для себя, а тем самым поставили его во враждебное положение и к другим народам Средней Азии и к Белому царю; последнее составляет безгрешнейшее горе всего его царствования и всей его жизни”.

Результатом переговоров стал проект русско-афганского договора (конвенции) из 11 пунктов. В этом документе Афганистан признавался независимым государством, Шер Али-хан получал гарантии невмешательства во внутренние дела его страны и помощи“в случае возникновения каких-либо осложнений между Афганистаном и другим иностранным государством, если на то поступит его просьба”.

Эмир мог посылать в Россию молодых афганцев “для изучения различных специальностей, в том числе и военных”. Стороны договорились также о взаимных торговых связях.

После завершения переговоров Н.Г. Столетов вместе с доктором И.Л. Яворским и посланцами эмира выехал в Ташкент. Остальная часть русской миссии осталась в Кабуле.

Однако, к тому моменту, когда проект русско-афганского договора был доставлен Столетовым в Ташкент, уже состоялся Берлинский конгресс. Российский император не решился на войну с Англией. Тем не менее К. П.фон Кауфман был убеждён, что столкновение с Британией неизбежно. Осенью 1878 г. по направлению к индийским границам он отправляет ещё две научно-разведывательные экспедиции – полковников П.П. Матвеева и Н.И. Гродекова.

Целью экспедиции Матвеева, куда входили: астроном Шварц, зоолог Русов, прапорщик Троцкий, два студента, два переводчика, два джигита и семь казаков, было определение кратчайшего пути от границ России до Индии. Путешествие заняло почти три месяца. За это время было пройдено около полутора тысяч верст, произведена маршрутная съемка всего пройденного пути, собран богатый этнографический материал.

В свою очередь, полковник Н.И. Гродеков в конце сентября 1878 г. предпринял дерзкий пробег верхом, в сопровождении всего двух джигитов, через Северный Афганистан и Северо-восточную Персию, проехав около 2 тысяч вёрст.

В ходе этой поездки Гродеков собрал ценнейший материал о политической обстановкев Афганистане, а также сведения разного характера о городах, которые он посетил: Герате, Маймане, Мазари-Шарифе и других. За эту поездку отважный разведчик был награждён орденом св. Владимира 3-й степени. Книга «Через Афганистан» написанная Гродековым по результатам этого путешествия, выдержала 2 издания и была переведена на английский, французский и немецкий языки.

Посольство Столетова в Кабул вызвало резкое недовольство Британии, поскольку Шер Али-хан неоднократно до этого отказывался принимать английскую миссию. Обеспокоенный этим событием вице-король Индии лорд Литтон 17 августа 1878 года отправляет в Кабул посольство во главе с хорошим знакомым эмира, генералом Невиллом Чемберленом.

Сопровождаемый старшим политическим советником майором Луи Каваньяри, конвоем из 250 солдат и огромной свитой генерал должен был убедить эмира отказаться от всяких сношений с Россией, добиться высылки русской миссии из Кабула и допустить английских агентов во все крупные города Афганистана с правом их свободного передвижения по стране. Однако миссия была остановлена у входа в Хайберское ущелье афганскими пограничниками. Под угрозой открытия огня, Чемберлену было запрещено двигаться дальше. В ответ на это Лондон предъявляет эмиру ультиматум, на который ответа не последовало и 21 ноября 1878 г. три колонны британских войск двинулись на Кабул – вторая англо-афганская война началась.

Продолжение следует

На заставке: Базар в Кабуле. Гравюра. 1878 г

В. ФЕТИСОВ