К началу ХХ века, основной пограничный вопрос между Британской и Российской империями в Средней Азии был урегулирован. А в результате трёх походов генерала Михаила Ионова очистивших «Крышу мира» от афганцев и китайцев, территория Памира вошла в состав Российской империи. Правда, не вся. Какая-то часть, а именно бекства Вахан и Шугнан, Российские власти, в качестве подарка, были переданы в подчинение Бухарскому эмирату. Надо отметить, что против этого резко возражал начальник края Николай Александрович Иванов, но поскольку отношения эмира Бухары Сеида Абдулахад-хана и императорской семьи были настолько тёплыми и дружественными, то ничего не мог сделать даже обладавший широчайшими полномочиями туркестанский генерал-губернатор.
Как только припамирские бекства были переданы бухарскому эмирату, туда тотчас же явились зякетчи — сборщики налогов. Совершенно понятно, что заботились они не только о бухарской казне, но и о том, как бы потуже набить собственные карманы. Только вот жители Памира были настолько обедневшие после афганского правления, что эмир согласился, — по убедительной просьбе русских властей, — на отсрочку до 1 октября 1899 года. Затем налоговый мораторий был продлён ещё на два года. Только в июне 1903 года, с согласия туркестанских властей, памирский наместник эмира приступил к сбору податей. Но, если в Шугнане эта акция прошла довольно спокойно, то в Вахане начались волнения местного населения. К начальнику Лянгарского поста хорунжему Голявинскому стали являться жители с просьбами отменить сбор непомерных налогов. Однако, тот, если бы даже хотел, ничем не мог помочь, ввиду прямых указаний начальства ни под каким видом не вмешиваться в дела бухарской администрации. Поняв, что помощи им ждать не от кого, жители собрав свой скарб, стали уходить на афганскую территорию. Только у самой переправы Галявинскому удалось остановить массовый исход, иначе это событие грозило нанести значительный политический ущерб престижу России в глазах народов Средней Азии, как тогда говорили – “обаянию русской власти”.
За порядком на Памире следил созданный к этому времени Памирский отряд[1], начальником которого в 1903-1904 гг. был полковник Снесарев[2]. Узнав о происходящих событиях, он немедленно отправляет донесение в Ташкента, в котором запросил срочного вмешательства туркестанской власти в эти события.
Тем временем обозленные бухарские власти, обвинили Голявинского, ни много, ни мало в организации бунта против власти эмира, и это не могло не ударить и по начальнику Памирского отряда. И тут на помощь приходит генерал-губернатор Иванов, который посылает для разбирательства этого непростого дела дипломатического чиновника при туркестанском генерал-губернаторе Александра Александровича Половцова. Ташкентцы прекрасно знают дом этого талантливого дипломата на Шелковичной улице, ныне здесь находится Музей прикладного искусства Узбекистана. Выдающийся дипломат, — впоследствии, российский генеральный консул в Бомбее, был кроме всего прочего замечательным этнографом, востоковедом и страстным коллекционером. Принадлежал он к высшим аристократическим кругам Российской империи. Отцом Половцова был один из богатейших людей Российской империи, действительный тайный советник и государственный секретарь Александр Александрович Половцов, матерью − Надежда Михайловна Июнева, внебрачная дочь Великого князя Михаила Павловича, — младшего сына императора Павла I, — и воспитанница барона А. Л. Штиглица, крупнейшего российского финансиста, банкира и промышленника, управляющего Государственным банком России. Согласно легенде, дитя было найдено в кустах сирени в саду дачи Штиглицев в Петровском. Девочка лежала в корзине в роскошных пелёнках, к которым была приколота записка о том, что она родилась 10 декабря 1843 года и крещена по православному обряду Надеждой, отчество её Михайловна, а на шее имелся дорогой золотой крестик с крупной жемчужиной. Поскольку это событие случилось в июне, девочке была дана фамилия Июнева. Император Николай I принял деятельное участие в судьбе подкидыша, побудив бездетного банкира взять на воспитание свою незаконнорожденную племянницу.
Знатность рода, близость к императорскому дому, отличное образование и неординарные способности позволили старшему сыну государственного секретаря совершить блестящую карьеру.
Иванов, высоко ценил дипломатический талант Половцова, и — получив сообщение от Снесарева, — посылает его на Памир, для тщательного разбирательства вспыхнувших там волнений. Через два дня эмиссар туркестанского генерал-губернатора, взяв с собой своего секретаря, знатока Средней Азии М. С. Андреева[3], отправляется на поезде в Андижан. Оттуда на почтовых до города Ош, и затем верхом на лошадях к Хорогу, где размещался Памирский отряд. По дороге Половцов встречает подполковника Снесарева и подробно расспросив начальника отряда узнаёт, что весь скандал произошёл из-за того, что “явились бухарские сборщики податей и вели себя так разнузданно, что народ освирепел, связал их, побил, и, испугавшись того, что сделал, бежал целыми селениями, спрятался в камыши и думал бежать в английские пределы, искать защиты у англичан”[4]. Если бы это случилось, Россия в значительной мере утратила бы свой престиж в Азии, было бы потеряно, как тогда говорили “обаяние русской власти”. Также, стало совершенно понятно, что Галявинского, ареста которого настойчиво требовала Бухара, ни в чем серьезном упрекнуть было нельзя.
Передохнув сутки в Хороге, Половцов направился к южной границе. Взору его предстала тревожная картина: селения стояли пустые, жители ушли в неизвестном направлении. Оставалось только ждать. На следующий день появился местный житель и Половцов отправил его к зачинщикам бунта, которые прятались неподалёку, приглашая тех прийти на переговоры. Два дня продолжалась встреча памирцев и русского чиновника. Разговор был довольно жёсткий. На Половцова выплеснулись все обиды, которые горцы понесли от ненасытных сборщиков налогов.
— Если они снова явятся обирать нас, то всё начнётся с начала, — говорили жители, — мы согласны платить то, что с нас причитается, но только русскому начальству, а не бухарцам.
В конце концов, пришли к соглашению, что памирцы будут ежегодно доставлять причитающеюся оплату на русский пост, а начальник Памирского отряда будет ее затем отправлять бухарскому беку.
Договорившись с жителями Половцов спустился в Кала-и-Вамар к бухарскому беку. “Ему я высказал часть того, что я о нем думал, — вспоминал позднее Александр Александрович, и ругал его так, что бедный Михаил Степанович (Андреев, В. Ф.) совсем сконфузился”[5]. Полностью разобравшись в этой непростой ситуации Половцов целиком встал на сторону начальника Памирского отряда и сделал соответствующее представление туркестанскому генерал-губернатору Иванову. После этого бухарским властям пришлось отозвать с Западного Памира своего бека. А туркестанский генерал-губернатор окончательно утвердился в мысли о ликвидации припамирских бекств, как подданных Бухары, и присоединение их к Российской империи, выступив с инициативой покончить с двоевластием на Памире.
Однако, этого добиться не удалось и вплоть до падения бухарского эмирата в 1920 году, всё оставалось по-прежнему.
В.ФЕТИСОВ
На заставке: Памирский отряд. В центре с ребенком на руках А. Е. Снесарев. Около 1903 г. Фото из архива семьи Снесаревых.
[1] Памирский отряд, также Сменный Памирский отряд[и Памирский сменный отряд — военно-административное временное формирование (отряд) Туркестанского военного округа Русской императорской армии.
[2] Снесарев Андрей Евгеньевич (1865 — 1937, Москва) — выдающийся русский и советский военачальник, военный теоретик, публицист и педагог, военный географ и востоковед, действительный член Русского географического общества (с 11 октября 1900 года). Герой Труда (1928). В 1930 году был арестован по сфабрикованному делу, осужден к 10 годам лагерей. Умер от перенесенного в лагере инсульта. После смерти Сталина реабилитирован.
[3] Андреев Михаил Степанович (1873—1948) — русский и советский востоковед, исследователь культуры народов Средней Азии, этнограф и языковед, в ранние годы археолог.
[4] Басханов М. К. «У ворот английского могущества». А. Е. Снесарев в Туркестане, 1899–1904. СПб.: Нестор-История, 2016
[5] Там же.
