В начавшейся 1 августа 1914 года Мировой войне, Энвер усмотрел возможность для осуществления своих пантюркистских планов. Осенью того же года он получает должность заместителя верховного главнокомандующего турецких вооружённых сил. Верховным был, соответственно, Мехмед V Решад, возглавивший все сухопутные и морские силы Османской империи. Султан, однако, сознавая свой полный непрофессионализм в военном деле, всю полноту власти передал Энвер-паше.
Однако, вскоре стало ясно, что вице-генералиссимус, может воевать только с беззащитными мирными жителями – армянами и ассирийцами. Сражаясь против русской Кавказской армии, он, как полководец, показал свою полную бездарность. Это стало ясно после Сарыкамышского сражения, когда турецкие войска под командованием Энвер-паши, были полностью разгромлены, потеряв почти 80 тысяч убитыми. Планы по захвату русского Закавказья были сорваны, более того военные действия перешли на территорию Турции
Взвалив всю вину за эту катастрофу на Гасана-Иззет-пашу – командующего 3-й турецкой армией, вице-генералиссимус поспешно удалился в Стамбул. Больше Энвер-паша военными операциями не руководил.
Потерпев фиаско на поле боя, Энвер занялся решением национального вопроса. Вместе с другими лидерами младотурецкой партии — Талаат-пашой, Джемаль-пашой и Бехаэддин Шакиром, Энвер устроили этническую чистку в отношении армян, греков и ассирийцев. В результате насильственную смерть приняло не менее полутора миллионов армян, полмиллиона ассирийцев и почти двести тысяч греков.
Тем временем, в результате военных катастроф на Кавказе, Балканах и Ближнем Востоке, армия Османской империи практически перестала существовать и Султан Мехмед, в конце октября 1918 года, заключает со странами Антанты перемирие.
В результате, младотурки, объявленные главными виновниками поражения, оказались вне закона и Энвер со своими соратниками, на немецкой подводной лодке, бежит в Германию.
Однако, и столь любимый бывшим турецким военным министром Фатерлянд, также вскоре рушится и на его обломках возникает Веймарская республика. Здесь Энвер скрывается под именем Али-бей. Скрывается, поскольку военный трибунал Турции приговорил бывшего вице-генералиссимуса к смертной казни.
Однако, пантюркистская идея по-прежнему не оставляла турецкого изгнанника. Но, для её осуществления нужно было опереться на какую-то мощную силу, и взгляд Энвера обращается в сторону большевиков. Шаг, казалось бы, неожиданный, но не для Энвера стремившегося всеми силами вернуться на политическую сцену. И как писал Мустафа Чокай[1]”: “Появление в стане большевиков бывшего главнокомандующего оттоманской армии не вызвало ни у кого из его противников удивления. «От Энвера можно ждать всего», — сказали они. Та же реакция была и тогда, когда после двухлетнего тесного сотрудничества с Москвой он перешел на сторону повстанцев Центральной Азии”[2].
Надо сказать, и Москва была заинтересована в сотрудничестве с младотурками, поскольку
после провала «экспорта» революции на Запад, большевики обратили свой взор на Восток – там в это время широко распространились антиколониальные настроения и грех было этим не воспользоваться.
Посредником между большевиками и младотурецкими эмигрантами стал Карл Радек[3], представитель Коминтерна, временно содержавшийся в берлинской тюрьме Моабит по подозрению в активной поддержке восстания спартакистов[4].
Тут следует отметить, что большевики, с присущим им прагматизмом и изрядной долей цинизма, одновременно поддерживали и партию Энвер-паши и его противника — Националистическую партию Мустафы Кемаля.
Переговоры между Радеком и Энвером, представляющим младотурецкую, — или Юнионистскую, — партию, закончились успешно и весной 1920 года, правда с большими трудностями, Энвер-паша со своими единомышленниками прибывает в столицу Советской России. Им предоставили бывший особняк князей Голицыных в качестве резиденции, а Политбюро выделило значительную сумму на содержание турецкой миссии. Вскоре, при непосредственном участии Радека состоялись знакомства бывшего военного министра Османской империи с политическим руководством РСФСР, включая Владимира Ильича Ленина. Вот, что пишет Мустафа Чокай: “Энвер все больше крепил свой союз с руководством Третьего Интернационала, горя желанием изгнать англичан из Индии или, говоря советской фразеологией, «выбить ядовитые зубы у самого большого хищника европейского империализма, закабалившего весь мусульманский мир». Энвер доверял большевикам, считал их верными и правыми союзниками; он верил им с искренностью восторженного человека и не хотел слышать голоса тех, кто пытался раскрыть истинные намерения Советов”[5].
Энвер оставался в Москве около полутора лет, работая на большевиков в Обществе Единства Революции с Исламом (ОЕРИ).
Одним из самых значимых событий в его “советской жизни” стало выступление на I Конгрессе народов Востока в Баку, перед почти двумя тысячами человек.
Энвер поехал туда в одном вагоне с Зиновьевым и Радеком. Для большевиков он был весомым козырем, и они намеревались использовать его на съезде в полной мере.
Вновь предоставим слово Мустафе Чокаю: “Из радиотелеграмм мусульмане сразу же узнали о его прибытии на съезд. Несколько тысяч человек организовали ему грандиозную встречу на бакинском вокзале и торжественно понесли по городу. Какой-то пожилой азербайджанец дрожащим от волнения голосом обратился к Энверу: «Твоя армия освободила Баку в сентябре 1918 года. С тех пор мы тебя не видели. В сентябре 20-го она перешла на сторону Советов. Сейчас мы вновь в кабале, а ты празднуешь победу с нашими врагами. Что ответишь на это, Энвер?»
«Азербайджан должен принадлежать азербайджанцам!», — ответил Энвер.
Эту фразу быстро подхватили все. Большевики, у которых появились кое-какие подозрения, приняли меры по его изоляции: опасаясь «неуместных» вопросов и ответов, выступить Энверу не дали. Доклад его был зачитан секретарем съезда”[6].
Отметим, что выступление Энвера-паши не понравилось ни делегатам-мусульманам, ни участникам-немусульманам, — ни те, ни другие не поняли его идеологии объединения большевизма и ислама.
Вскоре, Энвер разочаровался и в коммунистах, тем более что из двух турецких националистических сил, большевики выбрали его врага – Мустафу Кемаля. Тот в обмен на военную и финансовую помощь отказывался от территориальных притязаний на Армению, Азербайджан и Грузию. Однако, что-то нужно было делать и с Энвер-пашой и его отправляют в качестве советника при частях Красной армии, которым предстояло силой присоединить территории бывшего Бухарского эмирата к Советской России.
Начинался среднеазиатский период жизни турецкого авантюриста.
В.ФЕТИСОВ
Окончание следует
На заставке: I Конгресс народов Востока. Баку, сентябрь 1920 года. В центре Зиновьев и Радек
[1] Мустафа Чокай-бей Оглы (1890 — 1941) — казахский общественный и политический деятель, идеолог борьбы за свободу и независимость Единого Туркестана. С начала гражданской войны в России и до Второй мировой войны (1921—1941) находился в эмиграции во Франции, в советское время обвинялся в коллаборационизме. О нем подробно рассказано в моём предыдущем очерке “Кровавый конец кокандской демократии”.
[2] Мустафа Чокай. Энвер-паша в Советской России. Статья в парижском журнале «Orient et Occident» («Восток и Запад») от 15 июня 1923 г.
[3]Радек Карл Бернгардович (1885 — 1939) — революционер, деятель международного социал-демократического и коммунистического движения, советский политический деятель; публицист, литератор, дипломат, литературный критик, журналист. Секретарь Исполкома Коминтерна, сотрудник газет «Правда» и «Известия». Убит в тюрьме 19 мая 1939 года.
[4] Восстание спартакистов (спартаковцев), или Январское восстание — период всеобщей забастовки и вооружённой борьбы в Берлине с 5 по 12 января 1919 года, один из ключевых этапов Ноябрьской революции в Германии. В ходе восстания Коммунистическая партия Германии и левое крыло Независимой социал-демократической партии Германии (НСДПГ), настаивавшие на установлении советской республики, противостояли правительству, сформированному Социал-демократической партией Германии, и отрядам фрайкоров, состоявшим из добровольцев, ранее служивших в кайзеровской армии.
[5] Мустафа Чокай. Указан. сочинение.
[6] Там же.
