Из цикла «Туркестанские генерал-губернаторы»
Осенью 1865 года к Черняеву прибыл посланец из Бухары с сообщением, что в Бухару из Кабула прибыли три британских офицера с некими антироссийскими предложениями. Эмир, считая себя другом русского императора, поспешил об этом предупредить и предложил Черняеву прислать в Бухару своё посольство. Это было явное коварство. Как писал известный военный востоковед М. А. Терентьев «Не надо быть глубоким политиком, чтобы сразу же заметить всю махинацию, подведённую бухарцами. До тех пор никогда ни один азиатский владетель не просил ещё прислать к себе соглядатаев, если не нуждался в докторе… или разведчике минералов… Бухара же, грозившая до сих пор смертью каждому европейцу, пытавшемуся в неё проникнуть, тем менее, заслуживала доверия. Хитрый бухарец, чтобы вернее поймать нас на удочку, выдумал каких-то европейцев, прибывших к нему через Афганистан, зная, как мы ревнивы в этом направлении! Бухарцы не ошиблись, приманка была чересчур соблазнительна, да к тому же в просьбе прислать посольство как бы проглядывало косвенное согласие на ведение переговоров в Ташкенте, а не в Петербурге. Как бы то ни было, но азиатское коварство восторжествовало…»[1].
К сожалению, Черняев не был искушённым политиком и приманку проглотил. Ко двору эмира были отправлены астроном Струве[2], офицер Главного штаба, топограф и горный инженер. По прибытии в Бухару все они тут же были схвачены и взяты в заложники[3]. Узнав об этом, Черняев потребовал объяснения, на что получил дерзкий ответ, где эмир, обращаясь к генералу без всяких титулов, просто «Михаил Черняев», обещал освободить заложников, если его посольство со слоном доберётся до Петербурга.
Этот инцидент, вызвал явное недовольство Петербурга. Валуев записал 4 февраля 1866 года в своём дневнике: “Утром доклад у его величества. Из Оренбурга получены сведения, что в Бухаре задержано посольство, отправленное туда из Ташкента ген. Черняевым без высшего разрешения. Государь сказал мне, что туда командируется генерал с тем, чтобы в случае надобности заменить Черняева, и что с этим генералом посылается флиг.-ад. гр. Воронцов[4], который с полной готовностью принял сделанное ему предложение”[5].
Разозлённый Черняев в начале января 1866 года, чтобы понудить эмира к освобождению русских послов, во главе большого отряда (14 рот пехоты, шесть сотен казаков, 16 орудий, караван в 1200 верблюдов) переправился через Сырдарью и двинулся через Голодную степь к бухарскому городу Джизак. Брать зимой крепость, окружённую двойными стенами, было явной авантюрой, к тому же Черняев ещё помнил неудачный первый штурм Ташкента, и после недельного стояния и небольших стычек с бухарцами, было принято решение отходить. «Он предпочёл пожертвовать своим именем, но не кровью солдат», — так пафосно писали об этом эпизоде современники. Впрочем, в качестве официальной причины отступления была названа нехватка фуража.
Однако, если прошлогодняя неудача под Ташкентом сошла Черняеву с рук, то вполне благоразумное отступление от Джизака, напротив, вызвало крайнее неудовольствие Петербурга, и в мае 1866 года Черняев был отправлен в отставку. Однако, не будем упускать из виду, что не столько отступлением от Джизака, сколько наступлением на него, а ещё раньше – «своеволием» по отношению к бухарским купцам Черняев нажил себе множество высокопоставленных недругов. Сыграло свою роль и неприязненные отношения “Льва Ташкента” с оренбургским губернатором Крыжановским.
Должность военного губернатора Туркестанской области передали генерал-майору Генерального штаба Дмитрию Ильичу Романовскому[6].
Интересно, что Романовский обладал изрядным литературным даром, был по совместительству редактором газеты «Русский инвалид» и прекрасно рисовал. Это обстоятельство вызвало особенную ярость Михаила Григорьевича: мол боевого офицера заменили каким-то редактором заурядной газетёнки. Правда, спустя некоторое время Черняев и сам не погнушался стать редактором «Русского мира» — консервативной петербургской газеты, но об этом мы расскажем чуть ниже.
Примерно за полгода до отставки Черняева, в ноябре 1865 года, к нему Ташкент прибыли два индийских посланца Абдуррахман-хан ибн Сеид Рамазан-хан и Серафаз-хан ибн Искандер-хан. Это были двое уцелевших из четырех членов миссии, посланной махараджей Джамму и Кашмир Рамбир Сингхом[7] в Россию. Они везли письмо от махараджи, но оно было у них похищено. Правитель индийских княжеств узнав о занятии русскими войсками Ташкента, отправил туда миссию из четырёх человек, из которых до Ташкента добрались лишь двое. Переводчиком при посланниках был назначен П. И. Пашино[8]. Сохранилось письмо посланцев махараджи русскому императору в его переводе, в котором в частности говорилось:
“Господь Вседержитель!
Белому Царю да умножит Господь милость свою и продлит жизнь его.
Мы, Абдурахман Хан и Серафаз Хан, посланцы махараджи Рамбир Сингха, восседающего на престоле в Джаму и владетеля Кашмира, дерзаем доложить Всемилостивейшему и самодержавнейшему Царю всея России и Туркестана, величием и могуществом равному Александру Македонскому, Величайшему Императору Александру Николаевичу, что когда дошел слух до державного уха нашего повелителя, что русские войска вошли в Кокандские пределы, он отправил нас к начальнику победоносной армии, чтобы мы заявили ему поздравление с победами и, возвратясь назад, сказали, что мы видели, дабы вслед за сим отправить к особе Вашего Величества посольство с дарами в знак дружбы и привязанности. В настоящее время, по небезопасности в пути, мы шестой месяц находимся при войсках Ваших и на днях услыхали, что один проклятый злоумышленник[9] выстрелил в Ваше Величество из пистолета и что Всемилосердный Господь особу Вашу спас от смерти. Надеемся, что если бы целая тысяча подобных негодяев дала залп из ружей, то и тогда бы ни одна пуля не задела Высокой особы Вашей, ибо имеете под сенью Вашего Величества столько тысяч ляков (каждый ляк 100 тыс.) народа, ежеминутно занятого молитвами о здравии и благоденствии своего Милосердного правителя. По случаю спасения Вашего от грознейшей опасности Вашей особы, мы осмеливаемся думать, что Вы извините нашу дерзость заявить Вашему Величеству нашу искреннюю радость. Письмо в г. Ташкенте. Да сохранит Его Господь во все века под покровительством Вашим”[10].
Дипломатическая миссия кашмирского посольства завершилась безрезультатно. МИД России, осторожно относившийся к подобным контактам, и не желая осложнений в отношениях с Англией, не рискнул пойти на обсуждение каких-либо политических вопросов с представителями махараджи. Пробыв в Ташкенте семь месяцев и получив лишь заверения в стремлении развивать торговые связи, они в июне 1866 года уехали обратно. Практически одновременно с ними отправился в Петербург и Черняев.
Сцену прощания “Льва Ташкента”, с жителями покорённого им города ярко описал в своей книге Пашино: “На другой день собрались к Черняеву сарты в большом зале в почетных и простых халатах. Он вышел, подал всем руку, сел на свое кресло и объявил им, что он уезжает, и просил их, чтобы они не беспокоились, что государь прислал им такого генерала, который сумеет их защитить от внешних врагов. Сарты стали просить его, чтобы он не уезжал, а остался с ними, что теперь времена опасные: бухарский эмир стоит во главе стотысячной армии на Сырдарье. Он повторил им уверения свои, что новый генерал сумеет справиться с эмиром, и раскланялся. После этого вскоре подали двуместную коляску с передовым сиденьем, запряженную парою в дышло, и мы поехали с ним по Ташкенту, окруженные огромной свитой верхами под конвоем двенадцати казаков; граф Воронцов-Дашков сидел рядом с Черняевым, а я поместился напротив их. По всем улицам стоял народ толпами и что-то кричал. Нищие и юродивые бежали сбоку коляски; им была подана милостыня личным адъютантом Черняева, г. Халдеевым, который имел для этого деньги. Женщины, не прячась, стояли на крышах домов”[11].
Через два месяца после отъезда Михаила Григорьевича, было принято решение о включении Ташкента в состав Российской империи. Но, ещё долго опальный генерал получал письма от жителей Ташкента, где они выражали надежду на его скорое возвращение. Так, в письме от 17 сентября 1866 г. говорилось: «Жители Чимкента и Ташкента молят Господа Бога, чтобы Его Величество Государь Император соблаговолил прислать Вас к нам снова»[12]
Они и в самом деле неоднократно обращались к Александру II с просьбой вернуть Черняева. Однако, решение отменено не было.
“Затем, — как пишет биограф Черняева А. Михайлов, — потянулись для него долгие годы томительного бездействия и тяжких нравственных страданий”[13].
В.ФЕТИСОВ
Продолжение следует
На заставке: Домик Черняева. Первый дом в русской части Ташкента. Фотография Я. Окунев. Дом построен 17 июня 1865 г. Снесён после революции
[1] Терентьев М.А. История завоевания Средней Азии. Т. I. СПб. 1906.
[2] Кирилл Васильевич Струве (1835—1907) — русский астроном и дипломат, был послом России в Японии, США и Нидерландах; до этого назначения он был членом Русской миссии в Хиве. Карл Струве принимал активное участие в астрономо-геодезических изысканиях в Туркестанском военном округе: он определил географические координаты более 40 пунктов Средней Азии, составил топографическую карту Южного Туркестана, выполнил барометрическое нивелирование Оренбургом и Аральским морем.
[3] Через семь месяцев, эмир так ничего и не добившись выполнения своих требований, вынужден был отпустить заложников. Но, случилось это уже при другом военном губернаторе.
[4] Воронцов-Дашков Илларион Иванович (1837 —1916) — русский государственный и военный деятель, участник Туркестанских походов. В 1865 году в чине полковника был направлен служить в Туркестан к генералу Д. И. Романовскому на должность начальника штаба.
[5] Дневник П. А. Валуева Министра внутренних дел. Изд. АН СССР, М; 1961 г.
[6] Романовский Дмитрий Ильич (1825—1881) — русский военачальник, генерал-лейтенант. Видный деятель Туркестанской экспансии Российской Империи. мемуарист.
[7] Рамбир Сингх (1832-1885) —махараджа княжества Джамму и Кашмир, расположенного на северо-западе Индии.
[8] Пашино Пётр Иванович (1836—1891) — российский учёный-ориенталист, путешественник, разведчик, переводчик, писатель- публицист, издатель, дипломат, этнограф и педагог. О его судьбе см. книгу В. Фетисова “Вы отправляетесь в незнакомые страны…”.
[9] 4 апреля 1866 г. на Александра II было совершено первое покушение. У Летнего сада в него стрелял, но промахнулся Д. В. Каракозов — революционер-террорист, член тайного общества, студент Московского университета, который по приговору Верховного уголовного суда был повешен 3 октября 1866 г.
[10] Российская Государственная Библиотека (РГБ), Рукописный отдел, ф. 169 (Милютин Д. А.), карт. 36, ед. хр. 32, л. 5-6. Копия. Перевод с перс.
[11] П. И. Пашино. Туркестанский край в 1866 году. Путевые заметки. — СПб., 1868.
[12] Государственный исторический музей. Отдел письменных источников (ГИМ ОПИ). Ф. 208, Д. 6, Л. 101.
[13] Михаил Григорьевич Черняев. Биографический очерк А. Михайлова. СПб, 1906 г.
