Из цикла «Туркестанские генерал-губернаторы»
Как пишет в своём капитальном труде “Царствование императора Николая II” русский историк С. С. Ольденбург: “С тех дней, когда Петр Великий прорубал „окно в Европу», ни одна война не была в такой мере борьбой за будущее России, как русско-японская война. Решался вопрос о выходе к незамерзающим морям, о русском преобладании в огромной части света, о почти незаселенных земельных просторах Манчжурии.
Иначе, как поставив крест над всем своим будущим в Азии, Россия от этой борьбы уклониться не могла. О „двух несогласимых судьбах» говорит американский летописец русско-японской войны, С. Тайлер: „Россия, — пишет он, — должна была прочно утвердиться на Печилийском заливе и найти свой естественный выход в его свободных гаванях, иначе все труды и жертвы долгих лет оказались бы бесплодными, и великая сибирская империя осталась бы только гигантским тупиком».
„Только неразумное резонерство — писал Д. И. Менделеев — спрашивало: к чему эта дорога? A все вдумчивые люди видели в ней великое и чисто русское дело… путь к океану — Тихому и Великому, к равновесию центробежной нашей силы с центростремительной, к будущей истории, которая неизбежно станет совершаться на берегах и водах Великого океана».
Государь в полной мере сознавал всё историческое значение „большой азиатской программы». Он верил в русское будущее в Азии и последовательно, упорно прокладывал пути, „прорубал окно на океан» для Российской Империи. Преодолевая сопротивление и в своем ближайшем окружении, и в сложной международной обстановке, Император Николай II на рубеже ХХ-го века был главным носителем идеи имперского величия России”.
Таким образом российская власть была твёрдо убеждена – война с Японией неизбежна. Однако, подготовились к ней из рук вон плохо. В то же время Страна восходящего солнца к предстоящему столкновению с северным гигантом, — в неотвратимости которого, японские власти так же не сомневались, — готовилась с отчаянной энергией. Японцы быстро усваивали европейскую технологию, в первую очередь военную, и стремилась заручиться поддержкой сильных держав – США, Германии и Британии.
Идея войны с Российской империей возникла в японской психологии задолго до 1904 года. Так известный англо-японский писатель Лафкадио Хирн (Коидзуми Якумо), описывая возвращение японских войск после победоносной войны с Китаем (1895 г.), отмечал, как нечто совершенно обычное, слова старого японца о погибших воинах: “Из Китая и из Кореи они придут, и те, кто покоится в морских глубинах… Они услышат зов и в тот день, когда воинства Сына Неба двинутся против России»
С 1895 по 1903 год, японская армия была увеличена в два с половиной раза; число орудий – выросло более чем втрое. Еще значительнее был рост численности морского флота — он, практически, был создан заново. Япония стала представлять собой силу великодержавного масштаба.
Предотвратить схватку двух держав ничто уже не могло. В конце декабря 1903 года Главный штаб в докладной записке Николаю II обобщил всю поступившую разведывательную информацию из которой следовало, что Япония полностью завершила подготовку к войне и ждёт лишь удобного случая для атаки. Кроме этого, русская военная разведка смогла установить и точную дату её начала. Однако никаких экстренных мер со стороны Николая II и его окружения не последовало.
В ночь на 27 января 1904 года японский флот без официального объявления войны, совершил нападение на русскую эскадру на внешнем рейде Порт-Артура. В этот же день был обнародован Высочайший манифест Николая II с официальным объявлением о начале русско-японской войны.
Александр Васильевич, будучи патриотом и боевым генералом, не мог оставаться в стороне и, как мы уже писали выше, подаёт рапорт об отправке в Маньчжурию. В начале 15 марта 1904 года генерал-майор Самсонов назначается командиром Уссурийской конной бригады, а через полгода принимает командование над 1-й Сибирской казачьей дивизией.
С первого своего боя — 17 мая под Юдзятунем — он приобрел репутацию идеального кавалерийского командира. Юдзятуньское столкновение вошло в историю как один из двух победоносных кавалерийских боев российско-японской войны, в котором казаки практически полностью уничтожили японский эскадрон, причём сделали это за считанные минуты. Молниеносному успеху русской кавалерии способствовали казачьи пики, против которых вооруженные саблями японцы оказались беспомощны. Вот как это было по свидетельству очевидцев. На рассвете 17-го мая 1904 года бригада генерала Самсонова двигалась к станции Вафангоу. Александр Васильевич, не подозревая, что на станции уже находятся противник, выслал вперёд квартирьеров, которые прибыв на место увидели разгоревшийся бой между пограничной стражей и японскими кавалеристами. Квартирьеры присоединились к пограничникам и вступили в ожесточённый бой. Силы были неравны, тем не менее русские воины сражались отчаянно, особенно на левом фланге, где ротмистр Максимов с полусотней бойцов удерживал врага и заняв ближайшую деревню, укрепился и продолжил перестрелку. О разгоревшемся сражении у деревни Вафангоу, сейчас же отправляется донесение Самсонову. Командующий немедленно отправляет 4-ю сотню подъесаула Василия Долженко и 6-ю сотню ротмистра 55-го драгунского Финляндского полка Василия Смирнова. Охватив противника с флангов, Долженко приказал опустить пики, и сотня стремительно ударила в левый фланг неприятеля. С другой стороны, 6-я сотня ротмистра Смирнова, атаковала эскадрон с тыла. В «Иллюстрированной летописи Русско-японской войны» читаем: “Но вот в тот момент, когда был уже замечен перевес на стороне японцев, когда много наших раненых валялось на земле, а лошади их носились по лощине, 6-я сотня… веером развернула лаву и, как стрела из лука, с тылу ударила на японцев”.
Казаки на всём скаку с пиками врезались в самую середину массы эскадрона, между тем, как остальные, вооруженные шашками, обходили и рубили убегавших. Японцы не могли устоять перед ударами пик, которые пронзали их насквозь, да так, что нередко ранили лошадей. Сабли в руках японцев против казачьих пик оказались бесполезными. Описывая этот бой, В.И. Немирович-Данченко писал: “Японцы назвали действие пик ужасным и даже жаловались, что уговора биться на них не было”. В считанные минуты японские драгуны были переколоты пиками и изрублены шашками. Генерал-майора Самсонов в телеграмме главнокомандующему от 6 июня 1904 года подчеркивал: “казачья пика оказала губительное действие на неприятеля”.
Однако, бой на этом не закончился. Начался дождь, и казаки увидели, как вдали на гребнях гор, колонны японской пехоты лавиной катятся к русским позициям. Это были части бригады генерала Оку, спешившие к месту боя. Несмолкаемая трескотня пулемётов и ружейная пальба сливались в один непрерывный грохот. Газеты того времени весьма красочно описали этот эпизод: “Возле нашей батареи, ещё не открывавшей огня, стоял на красивом гнедом коне генерал Самсонов и спокойно в бинокль наблюдал за действиями противника, выслушивая ежеминутные донесения запыхавшихся ординарцев на взмыленных лошадях. Тут же стояли полковник Кашуба, штабс-капитан Казакевич и инженер путей сообщения Лебедев, прибывший для осмотра пути. Японцы окрыли по этой группе такую ожесточённую залповую стрельбу, что прислуга начавшей огонь нашей батареи могла действовать только на коленях. Раздался первый артиллерийский выстрел; не успел смолкнуть треск разрыва его шрапнели на японской колонной, как последовал другой, третий и началась канонада. Снаряды наши рвались замечательно удачно и было видно, как у японцев образовывались целые бреши и как они, точно муравьи, почти после каждого выстрела расползались по склонам, а затем снова собирались”.
Эта дерзкая атака сибирских казаков, длившееся не более двух минут, и на глазах японского пехотного отряда изрубивших целый эскадрон, имела, прежде всего, моральное значение. В газетах и журналах, таких как «Новое время» и «Русское слово», «Разведчик» и «Летопись войны с Японией» появились статьи и рисунки, прославляющие казачью доблесть. Не обошли стороной это событие и иностранные корреспонденты. Урон, нанесенный японцам, оказался весьма значительным. Погиб в этом сражении и сам командир эскадрона майор Танака, до войны, — как пишет Немирович-Данченко — командовавший ротой в Петербурге. В бою он якобы ругался по-русски и кричал: «Русские, уберите ваши оглобли!» (пики). Подлетевший казак крикнул: «Держись, ваше благородие!» — и смахнул ему шашкой голову».
Пятеро героев Юдзятуня, награжденные знаками отличия военного ордена Св. Георгия IV степени, стали первыми георгиевскими кавалерами Сибирской казачьей дивизии. На депеше А. Н. Куропаткина Император лично начертал: «Лихое дело». После, столь сокрушительного поражения японцы изменили тактику, и до конца войны, японская кавалерия, по образному выражению одного из историков, действовала не иначе как «болтаясь между ног» своей пехоты. А в народном фольклоре появилась песня о сражении под Вафангоу:
«По маньчжурским полям
Шли сибирцы всем полком.
В день семнадцатого мая
Повстречалися с врагом.
Дружно в бой летят кровавый
Удалые казаки,
Доказать врагу на деле
Русски пики и клинки.
Развилося наше знамя
В Вафангоу под горой,
Прояснился путь кровавый
Перед славой удалой.
Ты дождался, меч булатный,
Боевой нашей руки,
Дождались тут славы ратной
И сибирски казаки.
С ними славный был начальник,
Их Самсонов генерал,
Задержать врагов японцев
Он двум сотням приказал.
Казаки перекрестились,
Закипела кровь в сердцах,
В бой геройски устремились,
За Царя, врагам на страх»
А война для Самсонова продолжалась.
Продолжение следует.
В. Фетисов.
На заставке: Художник И. Владимиров, “Лихое дело Вафангоу – 17 мая”. Рисунок из книги “Японская война на суше и на море. Художественный альбом с текстом”. СПб, 1904 г.
