Из цикла «Туркестанские генерал-губернаторы«
Выдающийся русский генерал Антон Иванович Деникин так описал отставку Черняева: “Так, вознесённый более почитанием армии, народа и общества, выдвинулся Белый генерал — Скобелев. Другой достойный его современник Черняев остался в тени. Покоритель Ташкента жил в отставке, в обидном бездействии, на скудную пенсию, на которую, вдобавок, накладывал руку контроль по нелепым, чисто формальным поводам. И Черняев с горечью рапортовал: «Сохраню себе в утешение неоспоримое слово считать, что покорение к подножию русского престола обширного и богатого края сделано мною не только дёшево, но отчасти и на собственный счёт» (2 года черняевских похода обошлись казне в ничтожную сумму — 280 тыс. руб.)”[1].
Михаил Гртгорьевич попытался вернуться к общественной деятельности и вновь заняться журналистикой. В 1887 году после смерти издателя “Московских ведомостей” Каткова[2], он предпринял усилия, чтобы возглавить эту газету, но успеха не имел. А вскоре судьба нанесла ему ещё один удар. Вот, что пишет А. Михайлов[3]: “Судьба Туркестана, этого любимого его детища всегда возбуждала в нем живейшее участие и потому, когда был решен проект проведения линии жел. дор. через Мервский оазис и Бухару, Михаил Григорьевич в пространной статье, напечатанной в „Новом Времени» указывал на полную бесполезность этого направления железно-дорожного пути в стратегическом и» торговом отношении. За это он был отчислен в запас из членов Военного Совета, лишившись половины своего содержания и должен был впредь отказаться от утешения печатно высказывать свои мысли. Таким образом немая могила как бы приняла его в свои объятия еще при жизни, при полном расцвете его умственных сил”[4].
Осознав, что “песнь его окончательно спета в то время, когда он чувствовал в себе еще столько сил и энергии, что, им мог бы позавидовать вступающий на жизненное поприще юноша”[5], Черняев удалился в своё имение Тубышки и занялся патриархальным хозяйством. Отставной генерал проводил в своём имении дороги, сажал деревья. На выстроенной ещё его отцом церкви, заменил деревянную колокольню на каменную.
Прямо напротив неё Михаил Григорьевич построил большой деревянный дом для церковноприходского училища. А перед ним, на площади установил различные гимнастические приспособления для крестьянский детей – тренажёрный зал, говоря сегодняшним языком. С целью улучшить крестьянские дома, Черняев поставил в селе образцовую избу, которая вскоре стала действительно типом новых крестьянских построек. “И всем и каждому помогал он, — пишет Михайлов, — по мере возможности. Действительно душу живу вдохнул он в этот глухой уголок Северо-Западного края, делая добро ради самого добра и не требуя себе даже мысленно никакой благодарности”[6].
В июне 1898 году, словно предчувствуя приближение кончины, Черняев вызвал в Тубышки из Смоленска каменщиков, для постройки возле церкви склепа, — своего последнего приюта и сам лично руководил работами. В августе он собирался ехать в Москву, на открытие памятника Александру II. Именно на царствование Царя Освободителя приходился его звёздный час, взятие и присоединение к Империи крупнейшего города Центральной Азии. Вероятно, он надеялся, что в постаменте, где обычно изображаются великие свершения монарха, найдётся место и для его подвига. Однако, надеждам этим не суждено было сбыться. В ночь на 4-е августа 1898 года сердце “Льва Ташкента” остановилось.
Последний день Черняева подробно описан в воспоминаниях С. К. Литвина[7] опубликованных в сентябрьском номере “Исторического вестника” за 1898 год. Литвин пишет: “Накануне смерти, 3 августа Михаил Григорьевич чувствовал себя, как обыкновенно, подрезал кусты в саду, ездил в лес на прогулку, побывал в сельской школе, созданной им, и отмерил три десятины для отведения под ремесленное училище, которое Михаил Григорьевич думал устроить в Тубышках. По приезде туда, в июне, Михаил Григорьевич принялся за устройство склепа возле церкви и сидя на скамье возле липы, ежедневно следил за работой. В день своей кончины, пообедав по обыкновению и выпив чаю, Михаил Григорьевич почувствовал боль в левом боку и просил растереть себе бок спиртом и всё беспокоился, что нет почты. На предложение послать за доктором он сказал, что ему лучше, и отпустил прислуживавшего ему человека. В десять часов утра он обыкновенно звонил, но вот бьёт 11, бьёт 12, звонка нет, когда вошли в комнату и застали его уже отошедшим в вечность. Лежал он точно спящий, выражение лица ясное, вполне спокойное. Доктор, констатировавший смерть, сказал, что она произошла мгновенно, без всяких страданий, во время сна, от разрыва сердца”[8].
Михаил Григорьевич завещал похоронить себя “без всяких почестей от войска, которого он сделался пасынком с самого взятия Ташкента, без всяких отличий за гробом и на гроб умаляющих значение смерти”[9]. На похоронах Черняева не присутствовал ни один официальный представитель российской власти, но на кончину прославленного генерала откликнулись все газеты и журналы того времени.
“4-г августа скоропостижно скончался в своём родовом имении Тубышки Михаил Григорьевич Черняев — сообщал журнал “Нива”. – Нет, кажется, на Руси человека, которому не знакомо было имя генерала Черняева, героя сербской войны за независимость и завоевателя Туркестана”.
Лишь через 17 лет после смерти Черняева, к 50 – летию взятия Ташкента о нём вспомнили и решили в столице Туркестана соорудить памятник его покорителю. 31 мая 1915 года император Николай II по докладу Военного министра издаёт указ, в котором, в частности, говорилось: “Заслуги устроителя Туркестанского края генерал-адъютанта К. П. фон Кауфмана оценены с высоты Престола и Россией, и ему с Высочайшего соизволения, уже сооружён в г. Ташкенте памятник. Но не менее велики заслуги пред Царём и Родиной и генерала Черняева”[10].
К сожалению, до настоящего времени памятник не сохранился.
А за год до этого, в 1914 году, город Чимкент был переименован в Черняев. Также в честь “Льва Ташкента” русское поселение в 20 километрах от Ташкента получило название Черняевка (ныне Жибек-жолы). Такое же название имела железнодорожная станция в Самаркандской области (ныне Хаваст).
По счастью могила Михаила Григорьевича сохранилась и обихожена. В 2012 году на ней установлен новый надгробный памятник с его портретом. В Круглянском краеведческом музее создана мемориальная комната покорителя Ташкента. 9 июня 2017 года в деревне Лысковщина Круглянского района Могилёвской области с участием Чрезвычайного и Полномочного Посла Республики Сербия в Республике Беларусь В. Ковачевича был торжественно открыт памятник М. Г. Черняеву.
Выдающийся русский историк Ключевский[11] когда-то написал о патриархе Никоне[12]: «Это словно парус, который только в буре бывает самим собой, а в затишье треплется на мачте бесполезной тряпкой»[13]. Это слова в полной мере можно отнести к таким натурам как Черняев. И, конечно, в связи с эти вспоминаются лермонтовские строчки:
А он мятежный просит бури.
Как будто в бурях есть покой
В.ФЕТИСОВ
На заставке: Ташкент. Памятник генералу М.Г. Черняеву. Изд. Контрагенства А. С. Суворина и К°. Фототипия Шерер, Набгольц и К°, Москва. Из коллекции Сергея Пряхина.
[1] А. И. Деникин/ Старая Армия. Офицеры. — М.: Айрис-Пресс, 2006.
[2] Катков Михаил Никифорович (1818 — 1887) — русский публицист, издатель, литературный критик, влиятельный сторонник консервативно-охранительных взглядов. Редактор газеты «Московские ведомости», основоположник русской политической журналистики. В своих изданиях обеспечивал идеологическую поддержку контрреформам Александра III. Тайный советник (1882).
[3] Под псевдонимом А. Михайлов, биографический очерк “Михаил Григорьевич Черняев”, опубликовала дочь Черняева Анна Михайловна.
[4] Михаил Григорьевич Черняев. Биографический очерк А. Михайлова. СПб, 1906 г.
[5] Там же.
[6] Там же.
[7] Савелий Константинович Литвин (наст. имя Шеель Хаимович Ефрон или Эфрон; 1849—1926) — российский прозаик, драматург и публицист.
[8] “Исторический вестник”, № 9, 1898 г.
[9] Михаил Григорьевич Черняев. Биографический очерк…
[10] ГАРУ, И-1, Оп. 28, д. 1422.
[11] Ключевский Василий Осипович (1841 —1911) — русский историк, профессор Московского университета, заслуженный профессор Московского университета; академик Императорской Санкт-Петербургской академии наук по истории и древностям русским (1900), председатель Императорского Общества истории и древностей российских при Московском университете, тайный советник.
[12] Патриарх Никон (1605 —1681) — московский патриарх, имевший полный официальный титул «Божиею милостию великий господин и государь, архиепископ царствующаго града Москвы и всеа великия и малыя и белыя России и всеа северныя страны и помориа и многих государств Патриарх». Он был неутомимым строителем, создал великолепные монастыри, а дни свои завершил простым монахом в удаленной северной обители. Братия основных им монастырей ждала его канонизации, а представители старообрядчества считали антихристом.
[13] Государственный Исторический Музей. Отдел Письменных Источников. – Ф. 208. – Д. 6. – Л. 96.
