Совершенно понятно, что, занимая ключевые военно-административные посты в Туркестанском крае, Иванов, таким образом, становился активным участником “Большой игры”.
Об одном таком эпизоде этой невидимой войны между Британией и Россией, мы рассказали в предыдущей главе, где речь шла о британском шпионе Фреде Барнаби.
Конечно же, и во время службы в должности начальника Зерафшанской области, Николай Александрович играл не последнюю роль в этой схватке двух империй.
Расскажем же о некоторых наиболее значимых эпизодах в которых принимал непосредственное участие начальник Зерафшанской области генерал Иванов.
К моменту приезда нашего героя в Самарканд там уже семь лет проживал в статусе, как сейчас бы сказали, политического эмигранта Абдуррахман-хан, один из главных претендентов на афганский престол. Он был внуком эмира Дост-Мухамеда и сыном Афзаль-хана, который через три года, после смерти отца, свергнул своего брата Шер-Али. Просидев на троне в Кабуле лишь год, Афзаль-хан скончался и власть вновь захватил его младший брат. Абдуррахман, которому в то время было 23 года, бежал, поскольку вместе с отцом участвовал в свержении своего дяди. Бежал сначала в Бухару, но, не встретив сочувствия у бухарского эмира, отправился в Балх и продолжил борьбу за кабульский трон. Под Газни был наголову разбит и вновь бежал, теперь уже в Индию, к британцам. А уже оттуда, видимо не слишком доверяя англичанам, через Персию, Хиву и Бухару направился в Самарканд где явился к генералу Абрамову. Тот сразу же доложил об этом туркестанскому генерал-губернатору и Кауфман разрешил Абдуррахман-хану, имея, скорей всего, на него виды в дальнейшем, поселиться в Самарканде, выделив дом и содержание в 24 тысячи рублей в год.
Сменив на посту начальника Зерафшанской области генерала Абрамова, Николай Александрович получил по наследству и надзор за высокопоставленным кандидатом на афганский трон.
Абдуррахман-хан, по словам Гродекова был “разумный человек, хороший азиатский генерал”. Находясь в русском Туркестане, он отнюдь не оставлял мысли о продолжении борьбы за власть в Афганистане и деньги тратил на содержание своего небольшого отряда (несколько полевых командиров, 300 джигитов) и приобретение оружия.
Наконец, обстоятельства сложились так, что у Абдуррахмана-хана появились хорошие шансы на успех.
В ноябре 1878 года три колонны британских войск вторгшись в Афганистан, двинулись на Кабул – началась 2-я англо-афганская война.
Эмир Шер-Али бежал в сопровождении русского посольства, — присутствие которого в Кабуле и явилось для британцев поводом к войне, — однако по дороге, несмотря на все усилия врача Яворского, скончался от гангрены. Вакансия на кабульский трон открылась, а война, благодаря героическому сопротивлению афганского народа, приняла ожесточённый характер.
Абдуррахман внимательно следил за событиями на своей родине, и без сомнения, вынашивал планы побыстрее оказаться в охваченном огнём Афганистане. Однако, Кауфман, ещё не решил, что делать
в отношении внука Дустум-Мухамеда и на всякий случай отправляет Иванову депешу с приказом отправить Абдуррахман-хана в Ташкент, подальше от афганской границы. В ответной шифровке Иванов уведомлял генерал-губернатора: “я послал к Абдур-Рахман-хану полковника Королькова (помощник начальника Зерафшанского округа, впоследствии генерал-лейтенант, военный губернатор Сырдарьинской области, В. Ф.) с извещением, что ваше превосходительство экстренно вызываете его в Ташкент для переговоров о делах в Афганистане. Удастся ли уговорить ехать, донесу особо. Но если не удается, разрешите прибегнуть к аресту”. Однако, прибегать к столь крутым мерам Николаю Александровичу не пришлось. Абдуррахман-хан немедленно откликнулся на зов «Ярым-падишаха» и ранним утром второго марта 1879 года выехал из Самарканда в Ташкент, куда и прибыл через два дня.
Сердар, — таков был титул афганского принца крови, — торопился, поэтому отправился в путь налегке, только с двумя слугами: семья и челядь остались в Самарканде. Скорее всего он рассчитывал быстро вернуться, чтобы отправиться в Афганистан.
Однако Кауфман, с которым Абдуррахман встретился в тот же день, объявил, что тот пока останется в Ташкенте, где ему отводится в пользование бывший дом генерала Головачёва. Вскоре в Ташкент был вызван и генерал Иванов.
По сути, домашний арест Абдуррахмана, произвёл на него удручающее впечатление, но, как пишет А. А. Семёнов: ”Джентльмен по природе, каким был К. П. Кауфман, тогда почти всемогущий представитель русского государя в Средней Азии, сумел скрасить подневольное пребывание сердаря в Ташкенте исполнением всех его просьб материального характера и тою предупредительностью, которую отличался первый устроитель Туркестанского края, но Абдур-Рахман все же крайне тяготился своим положением”.
Наконец, 20 марта сердар выехал за семьёй в Самарканд, где дал Иванову, — проведшему с ним обстоятельную беседу «начистоту», — честное слово, что он никуда не уедет, кроме Ташкента, куда и вернулся вместе со всем семейством и прислугой 8 апреля. Вскоре после этого Кауфман получил от начальника Зарафшанского округа, подлинные письма эмира бухарского и его куш-беги. Там содержалась информация, подтверждающая намерение Абдуррахмана бежать в Афганистан. Кроме того, бухарцы арестовали одного из эмисаров сердара, некоего Абдулджана. Тот был послан к эмиру с письмом от Абдуррахмана, в котором сообщалось, что: «по распоряжению генерал-губернатора Абдур-Рахман-хан отправится в свои владения и сделается там полным властелином и что если их пропустят в Балх и будет оказана материальная поддержка, то они поедут в Афганистан».
Узнав об аресте своего посланника Абдуррахман попросил Кауфмана посодействовать его освобождению. После чего тот был выслан в Самарканд.
Наконец решение об отправке Абдуррахмана в Афганистан было принято на самом высоком уровне, — Кауфман возражал против такого решения, — и тот получив 25 винтовок Бердана и около 40 тысяч рублей золотом со своим небольшим отрядом отправился воевать за афганский трон. Вот, что пишет об этом Терентьев: “Между тем Абдуррахман-хан, получив берданки на свою свиту в 250 человек и накупив револьверов в ташкентских магазинах, выступил из Ташкента в ночь на 15 декабря 1879 года. Бывший шахризябский бек, а в 1896 году полковник нашей службы Джура-бий свидетельствует, что Абдуррахман жил в Ташкенте по соседству с ним и перед отъездом заходил прощаться. Ничего тайного в его уходе не было; берданки были выданы ему из арсенала”.
Однако, британцы ни в коем случае не должны были заподозрить участие русских в этой операции. По официальной версии озвученной туркестанской администрацией, — Абдуррахман-хан бежал и его усиленно ищут, чтобы вернуть обратно.
Бухарскому эмиру было отправлено секретное письмо с указанием не чинить никаких препятствий беглецу: «Прошу ваше высокостепенство, — писал генерал-губернатор, — не задерживать Абдур-Рахман-хана и его родственников в ваших владениях, предоставив его воле Божией. Если они раз ушли, то Бог с ними, пусть идут куда хотят, вреда от этого ни вам, ни нам никакого не будет. Дело до нас с вами не касается. Не оставьте сделать распоряжение, чтобы и беки ваши пропустили, не делая им никаких препятствий».
А для отвода глаз различных шпионов, началась весьма любопытная переписка между Ташкентом, Петербургом и Самаркандом.
“Афганский сердарь Абдур-Рахман-хан, отправляясь для свидания с родственниками в Ферганскую область, бежал, по всей вероятности, за Аму, — сообщал Кауфман депешей, от 19 декабря, военному министру. — Сделано распоряжение о поимке. Можно предположить, что успеет перейти на левый берег Аму”.
Генералу Иванову также была отправлена телеграмма из Ташкента, в которой запрашивалось: “Сердарь Абдур-Рахман-хан, оставив здесь семейство, скрылся. Примите меры к розыску не пошёл-ли к Аму-Дарье. Донесите”.
В ответ Иванов сообщал, что из Самарканда также бежали братья Абдуррахмана, Сервер-хан и Исхак-хан: “которые, по-видимому, условились об этом заранее с Абдур-Рахман-ханом; что, хотя на розыски сердарей и посылалась казачья сотня, но она не напала на след беглецов и вернулась ни с чем”.
И пока усердно искали беглеца в одном месте, тот с многочисленной свитой благополучно направился к родному Афганистану через Зарафшанские горные тюмени. Причём, в Магиане глава остановился на некоторое время, послав бухарскому эмиру письмо, в котором легкомысленно запросил может ли он рассчитывать на беспрепятственный пропуск по бухарским владениям. Иванов немедленно доложил об этом Кауфману, который на депеше написал: «кажется, у главы нет головы».
Головы, а вернее осторожности, у Абдуррахмана, действительно не было ни на йоту. По дороге к афганской границе он “громогласно заявлял о своих сношениях с русскими, надписывал на конвертах писем «генералу Иванову» и поручал доставку их чуть не первым встречным людям”. И это выводило из себя туркестанского генерал-губернатора, поскольку с одной стороны заявлялось о внезапном бегстве Абдур-Рахмана, причём розыск его ни к чему не привёл, а с другой стороны, покровительствуемый властями беглец с головой выдавал их своими необдуманными поступками.
Наконец, в первых числах января 1880 года, Абдуррахман со своим отрядом прибыл к переправе через реку Пяндж у селения Бурдалык. При страшно ненастной погоде, сильном ветре и снеге, афганцы переправлялись на тот берег в течение трех дней, ежеминутно рискуя погибнуть в грозно шумящих волнах бешеной реки.
Но, всё закончилось благополучно, Абдуррахман оказался на том берегу и Кауфман, и Иванов наконец свободно вздохнули.
Что произошло дальше хорошо известно. Узнав о появлении в стране Абдуррахмана, к нему стали стекаться северные племена и довольно быстро, к середине марта 1880 года, он полностью подчинил афганский Туркестан своей власти. Народ признал нового вождя и сопротивление оккупантам усилилось. К этому времени англичане по горло завязли в войне и по выражению Терентьева: “не знали теперь, как и развязаться с надоевшим им Афганистаном и как оттуда уйти домой, не роняя достоинства”. И единственным человеком, с которым можно было договориться, оказался Абдуррахман-хан, который их вполне устраивал. Как пишет Л. Н. Соболев в своём капитальном труде “Англо-афганская распря”: “Россия, при помощи Абдуррахман-хана, оказала великую услугу Великобритании”. “И это совершенно верно, — соглашается с ним Терентьев, — Недаром Кауфман противился отпуску этого принца. Точно предчувствовал он, что Россия тут ничего не выиграет, а потерять может много”.
Договорившись с британцами Абдуррахман становится афганским эмиром.
А генералу Иванову, одновременно с эпизодом с Абдуррахман-ханом, в 1879 году, пришлось заниматься ещё одним делом в рамках Большой игры, – ведь в тайной войне передышек не бывает, — неожиданно в Катта-Кургане, городе на границе с Бухарским эмиратом, появился таинственный посланник из Индии.
В.ФЕТИСОВ
Продолжение следует
На заставке: Дом военного губернатора Зерафшанской области в Самарканде. Фотография Гуго Крафта.
Конец 19 века
