Триумф и трагедия Алексея Куропаткина
Из цикла Туркестанские генерал-губернаторы
Безобразов и К°
В истории Российского государства у трона самодержца время от времени появлялись одиозные личности, авантюристы, которые каким-то необъяснимы образом влияли на судьбоносные политические решения. В начале ХХ века таким человеком стал весьма незначительный, как казалось, отставной офицер Александр Михайлович Безобразов, один из главных, впоследствии, виновников русско-японской войны и последующей катастрофы. Больших успехов на военной стезе, этот сын петербургского уездного предводителя дворянства не добился, но обладая недюжинной энергией, ловкостью и целеустремлённостью, во время гражданской службы на различных доходных должностях, оброс обширными полезными связями. В 1881 году, в самом начале царствования Александра III, он вступил в созданную графом Воронцовы-Дашковым тайную организацию “Священная дружина”, целью которой была борьба со всяким инакомыслием и защита самодержавия любыми средствами. В организацию входили высшие сановники империи: граф Павел Петрович Шувалов, князь А. Г. Щербатов, генерал Р. А. Фадеев, С. Ю. Витте, П. П. Демидов, Б. В. Штюрмер. И это позволило Безобразову войти в ближний круг императора, заслужив репутацию преданного монархиста.
В 1896 году Безобразов, имевший цепкий нюх на дела, сулившие прибыль, отправил Николаю II записку, в которой содержался проект создания в Маньчжурии, по границе с Кореей, вдоль реки Ялу, особых укреплений под видом коммерческих предприятий, которые должны были обеспечить мирное завоевание Кореи и вытеснение оттуда японцев. “Методом паука”, — как образно навал это С. Ю. Витте. Предполагалось, что предприятия будут созданы в виде частных акционерных обществ при финансовой и политической поддержке правительства. Приятное, так сказать, с полезным. Совершенно понятно, что осуществление этого проекта грозило окончательно испортить российско-японские отношения, поскольку Япония рассматривала Корею как зону своих исключительных интересов. Правительство России, в том числе влиятельный министр финансов С. Ю. Витте, выступило резко против. Но и сторонников у Безобразова было достаточно. Образовалась группа, впоследствии получившая название “безобразовская клика”, куда вошли близкие Безобразову люди, имевшие положение в высшем обществе и хорошие связи. Вот, что об этом пишет Витте: “Явился отставной ротмистр кавалергардского полка Безобразов. Безобразов один из целой плеяды авантюристов, проявляющих себя в последнее время в России, как-то: Вонлялярский, Матюнин, ротмистр Санин и другие”. Перечисленные Витте деятели и составили группу Безобразова. Владимир Вонлялярский был сослуживцем Безобразова по Кавалергардскому полку, Николай Матюнин, – поверенный в делах в Корее, — однокашник по лицею. К ним нужно ещё добавить двоюродного брата Безобразова контр-адмирала Алексея Абазу.
Каковы были моральные принципы этих людей свидетельствует запись Куропаткина в дневнике 1 декабря 1902 года: “Сегодня посетил меня д. с. с. Безобразов, один из нештатных советников по делам Дальнего Востока. Просил принять, так как он прямо из Ливадии и имел до меня дело по указаниям его величества. Удивительно развязный. В его объяснениях, очень туманных, слова я и государь идут одно за другим. Слова я, Витте, Ламсдорф произносятся с осуждением деятельности сих министров. Все путают, никто ничего не понимает и лишь он, Безобразов, спасает русское дело. Теперь, по словам Безобразова, государь посылает его в Порт-Артур, дабы оттуда руководить корейскими и маньчжурскими концессиями. Он тоже, по его словам, везет особые полномочия Алексееву (наместник царя на Дальнем Востоке, В. Ф.), дабы действовать в южной Маньчжурии тайными средствами противно нашим обещаниям. Я вынудил Безобразова высказаться: что же это за тайные средства. По его словам, они должны заключаться в следующем: Витте и Ламсдорф должны открыть всю южную Манчжурию иностранцам и иностранным предприятиям. Алексеев не должен им мешать. Но затем должны явиться на сцену послушные нам хунхузы и предприятия лопаются, люди исчезают… И в такую-то недостойную России деятельность разные проходимцы, вроде Безобразова впутывают нашего государя, конечно, без его ведома и разрешения. Я ответил Безобразову предостережением, что такой образ действий навлечет на нас только позор. Относительно Кореи я настоятельно указывал, чтобы там мы возможно менее поселяли русских людей. Что мне всего опаснее представляется то положение, когда наших людей начнут резать и потребуются первоначально небольшие экспедиции, и потом вспыхнет война с Японией”.
Получить доступ к Николаю II Безобразову удалось через графа Воронцова-Дашкова и великого князя Александра Михайловича, горячего сторонника русской экспансии на Тихом океане. Во время беседы с императором Безобразов нарисовал волшебные картины будущего российского доминирования на Дальнем Востоке, совершенно очаровав царя. Проект, сразу получил высочайшую поддержку, и полились деньги инвесторов – Великих князей, генералов и финансистов, — под императорские гарантии. Даже сам Николай II и его мать, вдовствующая императрица выделили деньги под безобразовский проект. Тут как раз подвернулась выгодная лесная концессия на реке Ялу, которую продавал владивостокский купец Юлий Бриннер, — дед будущей звезды Голливуда Юла Бриннера. И Безобразов со своими единомышленниками решают именно с покупки этого предприятия приступить к реализации своего проекта.
Несмотря на то, что три влиятельнейших министра Куропаткин, Витте и Ламздорф выразили своё несогласие с этим сомнительным предприятием, утверждая, что России всеми силами следует избегать конфликта с Японией, даже если для этого придётся пойти на уступки в Корее и Маньчжурии, императору больше нравились сладкие речи Безобразова, нежели трезвый скептицизм министров.
И политически-коммерческой операции в Корее был дан зелёный свет. Создаётся Восточно-Азиатская промышленная компания и Лесопромышленное товарищество, с привилегией содержать собственную охранную стражу. А в русском общественном мнении укоренилось твёрдое мнение, что концессия на реке Ялу — это бизнес царской семьи и лично Николая II.
Неизвестно обладал ли Безобразов гипнотическим даром, но его политический вес и влияние на императора увеличивалось с каждым днём. Разгадку этого следует искать в высочайшей амбиции Николая II. Вот, что об этом пишет Куропаткин: “Я говорил Витте, что у нашего сударя грандиозные в голове планы: взять для России Маньчжурию, идти к присоединению к России Кореи. Мечтает под
свою державу взять и Тибет, взять Персию, захватить не только Босфор но и Дарданеллы. Что мы. министры, по местным обстоятельствам задерживаем государя в осуществлении его мечтаний, но всё разочаровываем: он, все же, думает, что он прав, что лучше нас понимает вопросы славы и пользы России. Поэтому каждый Безобразов, который поет в унисон, кажется государю более правильно понимающим его замыслы, чем мы, министры”. Видя в трёх министрах противников своих замыслов, Безобразов принимается усиленно интриговать с целью разрушить их единство. Вот, что Куропаткин пишет в своём дневнике: “Более недели тому назад приехал в Петербург, и все не могу придти в себя от изумления от всего, что слышу кругом. Главною темою все же служит Безобразов. Витте говорил мне, что Мещерский (писатель и публицист, издатель-редактор журнала “Гражданин”, прим. В. Ф.). написал государю очень хорошее письмо, в котором предупреждал государя, что составился заговор против государя и его министров, и что во главе заговора стоит Николай Александрович, а далее следуют Безобразовы, Абазы, Лярские и т. п. Он же писал письмо государю в защиту военного министра, в котором писал, что Куропаткин в России один и что нельзя с ним так поступать, как поступили по совету Безобразова, задержав в Японии, чтобы дать время Безобразову приехать ранее меня в Порт-Артур к Алексееву. Витте говорил, что раскрылось, что Безобразов ходил к Витте, и ругал меня и Ламсдорфа, и обратно, но, что хуже, говорил Ламсдорфу, что его ругает Витте, а Витте говорил, что его ругает Ламсдорф. На мне он тоже, что называется, вешал собак”.
В Порт-Артур, — на совещание, в котором должен был участвовать прибывший из Японии Куропаткин, — Безобразов приезжает в должности статс-секретаря, — неслыханная царская милость. Тема совещания, в котором приняли участие также адмирал Алексеев, командующий войсками Квантуньской области, военный агент в Японии В. К. Самойлов и чиновники военной и гражданской администрации, “изыскание способов к мирному разрешению, без ущерба достоинству России, русско-японского конфликта”. Все участники, кроме Безобразова высказались за мирное разрешение конфликта, считая, что военное противостояние в Маньчжурии и Корее пойдёт России во вред. У новоявленного статс-секретаря иная точка зрения — Россия должна отстаивать свои интересы до конца, не останавливаясь перед применением оружия. Вернувшись в Петербург Безобразов убеждает Николая II, что выходом из сложившегося положения может быть лишь дальнейшее усиление военного присутствия России на берегах Тихого океана, изолирование Японии от содействия остальных держав и последующее достижение соглашений на удобных для России условиях после изменения политики Токио. Но этому противодействует триумвират министров, и император становится на сторону своего статс-секретаря.
20 июля 1903 года Курино, — японский посланник в Петербурге, — вручает Ламздорфу “вербальную ноту» с предложением «войти в рассмотрение положения дел на Дальнем Востоке, где встречаются их, России и Японии, интересы», – этот демарш было полностью согласован с британским кабинетом.
В этот же день, с подачи Безобразова, адмирал Алексеев был назначен наместником царя на Дальнем Востоке с резиденцией в Порт-Артуре: его задачей было объединить под своим началом работу всех военных и гражданских ведомств на Дальнем Востоке. Кроме того, ему дано было право дипломатических контактов от имени царя. Это было ещё одной каплей, почти переполнившейся чашу терпения японцев. Российские министры узнали об этом указе из газет. Вот, что записал в своём дневнике Куропаткин: “Вчера в канцелярию военного министра, во время приема представлявшихся, ко мне приехал С. Ю. Витте, возбужденный, и привез номер «Правительственного Вестника», в котором неожиданно для всех министров, кроме Плеве и, думаю, кроме самого Витте, был напечатан указ о наместнике на Дальнем Востоке. Читали вместе и многое было нам непонятно. […] Прежде всего исполнение указа ныне же и мне и Витте представлялось мало выполнимым, ибо у Алексеева нет ныне органов и лиц, которые могли бы помочь ему вступление в должность наместника не по существу, а по форме. В указе значилось, что Алексееву вверяется командование войсками в Приамурском крае, кроме Квантуна. Такое решение государь принял, не выслушав моего мнения, поэтому я высказал Витте мнение, что мне снова придется поставить вопрос о доверии и, вероятно, оставить пост военного министра, ибо в таковом решении государя я усматриваю недоверие к себе, а без доверия управлять с успехом военным министерством нельзя”.
И Куропаткин своё намерение выполнил: поставил перед царём вопрос о доверии к себе и попросил отставки. Однако, Николай II ответив на просьбу военного министра: “Мне некем вас заменить”, — предложил двухмесячный отпуск. Что касается министра финансов, то царю, очевидно было кем его заменить и 29 августа 1903 года, Витте теряет свой пост и назначается председателем комитета министров, — несмотря на громкое название, — должность в сущности декоративную. Одновременно с указом о наместничестве в Петербурге был учреждён Особый комитет по делам Дальнего Востока, в состав которого вошёл и Безобразов. На реке Ялу несколько сотен русских солдат, переодетых в гражданскую одежду, под видом лесозаготовок занимались строительством военных дорог. В деревне Йонгампо под видом рабочих были размещены до сотни военных, которые под видом складов строили казармы и конюшни. Токио был в ярости. Россия стремительно катилась к войне.
Продолжение следует
На заставке: Река Ялу на китайско-корейской границе. Старинная открытка
В.ФЕТИСОВ
