Версия первая. Самоубийство
(продолжение)
Из того, что мы сегодня знаем, Скобелев вряд ли был счастлив в личной жизни. Он не был приспособлен для создания семейного очага — семьёй для него была армия. Без сомнения, женщин он любил, но полагал, что настоящий военный не должен чрезмерно привязываться к ним и связывать себя брачными узами.
Михаил Дмитриевич считал, что: “Нужно бежать от порядочных женщин! Именно от порядочных. Военному непременно, иначе — привяжешься, двум богам нет места в сердце. Война и семья -понятия не совместимые”.
Своему другу, писателю Немировичу-Данченко, Скобелев как-то сказал:
-Игнатий Лойола (основатель ордена иезуитов, В. Ф.) только потому и был велик, что не знал женщин и семьи… Кто хочет сделать что-нибудь крупное-оставайся одинок…
Однажды в Бухаресте “Белый генерал” добился свидания с понравившейся ему француженкой. Вдруг прямо посредине любовной беседы задумался, подошел к столу, достал какую-то книгу и погрузился в чтение, временами что-то отмечая на карте. Дама, посидев некоторое время в недоумении, просто ушла. Характерный эпизод, не правда ли?
Тем не менее, в январе 1875 года Скобелев всё же женился. Женился по воле своих родителей, которые считали, что брак поможет ввести необузданный, порывистый характер сына в спокойное русло семейной жизни. Его женой стала фрейлина императрицы княжна Мария Николаевна Гагарина, — кроткая нравом, миловидная девушка. Однако, интересы мужа мало её волновали. Балы, наряды из Парижа да убранство семейного очага в Петербурге, таков был круг интересов супруги Михаила. “Радуюсь твоему настоящему степенству, – пишет Дмитрий Иванович Скобелев сыну,– радовался радостью твоей жены, она накупила удачно тебе в кабинет ковров…”. Но никакие ковры не могли заменить молодому офицеру жизни военной — деятельной, боевой, где гремят пушки, где под крики “ура” идут в штыковую атаку и пороховой запах пьянит крепче, чем любимый им “шато д’икем”. Вот что писал по этому поводу друг Михаила Дмитриевича, художник В. В. Верещагин: “Горячий, простой и искренний, он не мог ужиться с пустой, надменной, холодной красавицей женой, и между ними на первых же порах раскрылась целая пропасть”. Тем не менее в начале отношения между супругами были достаточно теплыми, у них даже родился сын, которого, как и отца, назвали Михаилом.
Весной 1875 года, через несколько месяцев после свадьбы, Скобелев вновь, в третий раз отправляется в Туркестан. На этот раз уже в чине полковника и флигель-адъютанта Его Императорского Величества. Жену он берёт с собой. Но походная жизнь княжну не привлекает. Достигнув Нижнего Новгорода, она отказывается продолжать путь, сославшись на слабое здоровье. “Хотя бы несколько дней отдыха”. – попросила она мужа. Но Скобелев торопится в Ташкент, где его дожидался Кауфман с ответственным поручением, и оставив супругу в гостинице он уезжает.
Прибыв на место Михаил Дмитриевич немедленно телеграфирует жене, прося её о немедленном приезде, но Мария Николаевна отказалась. Через два года, в ноябре 1877 года Скобелев, находясь под Плевной, получил письмо от супруги с просьбой о разводе. Так, плачевно, окончился для «белого генерала» опыт семейной жизни. Попытка обрести семью не удалась, но думаю большая часть вины в этом лежит на нём самом.
“Памяти Михаила Дмитриевича Скобелева”. СПб, 1908
Страшным, трагическим стал для Михаила 1880 год. В начале января (по новому стилю) от разрыва сердца умирает отец, генерал-лейтенант Д. И. Скобелев, которому исполнилось всего 58 лет. А летом того же года, трагически погибает мать, Ольга Николаевна Скобелева, в девичестве Полтавцева. Михаил Дмитриевич находился в Закаспии, где готовился к последнему броску к крепости Геок-Тепе, когда получил страшное известие из Болгарии. Расскажем чуть подробнее об этой трагедии.
Мать Скобелева, женщина с железным характером, умная, честолюбивая, души не чаяла в своём единственном сыне. “Ольга Николаевна была очень интересной женщиной, с характером властным и настойчивым. Она очень любила своего единственного сына, посещала его даже в походной обстановке и своей широкой благотворительной деятельностью поддерживала его политику в славянском вопросе”. Так характеризовал Скобелеву Н. Н. Кнорринг.
После смерти мужа Ольга Николаевна посвятила себя помощи больным и раненым и отправилась в Болгарию, где стала руководить болгарским отделом Общества Красного Креста. В городе Филиппополе (ныне Пловдив) она основала приют для 250-ти сирот, родители которых погибли во время войны. Такие же сиротские дома и школы, Ольга Николаевна организовала ещё в нескольких городах. Кроме того, мать “Ак Паши” была захвачена идеей сделать своего сына правителем Болгарии, основав тем самым новую монархическую династию в Европе. С этой целью она проводила там, как сказали бы сейчас, пиар-компанию. М.М.Филиппов писал по этому поводу: “…носились даже слухи, будто Скобелев метит в болгарские князья. Слухи эти имели некоторое основание. О возможности своей кандидатуры Скобелев сам говорил многим близким, и весьма вероятно, что его мать, Ольга Николаевна, поддерживала этот план”. О том, что Ольга Николаевна добивалась для сына болгарского престола, упоминает и другой биограф Скобелева, А.Струсевич.
В Болгарии она собиралась купить имение и с этой целью привезла с собой около одного миллиона рублей в ассигнациях, ценных бумагах и драгоценностях. Безусловно, часть этих денег предназначалась для финансирования тайных славянских организаций, которые боролись за освобождение от турецкого ига. Покупка имения, таким образом, служила дымовой завесой.
и О. Н. Скобелева, гравюра неизвестного художника
В начале июля 1880 года Ольга Николаевна отправилась с небольшой свитой, состоящей из старшего унтер-офицера Суздальского полка Иванова и 22-летней горничной Катей, по какому-то делу. У селения Чирпан в 5 километрах от города на её экипаж напали разбойники. Самым ужасным, было то, что во главе грабителей стоял бывший ординарец Скобелева поручик А.А. Узатис.
Подробный рассказ об этой трагедии, оставил очевидец тех событий Э. В. Экк, в описываемое время русский военный агент в Болгарии.
Ольга Николаевна хорошо знала своего будущего убийцу. Встретив Узатиса в Болгарии, где он служил в полиции, Скобелева искренне обрадовалась. Практически каждый день тот стал бывать в доме матери своего бывшего командира. В тот роковой день, 6 июля, он также был приглашен в дом Скобелевой к завтраку, после которого помог со сборами. Именно Узатис паковал деньги, а затем, осмотрев прибывший экипаж, заверил, что всё в порядке и можно ехать. Затем попрощавшись ушёл, якобы в казарму. На самом деле злодей поспешил к месту засады, которое наметил заранее. Там его уже ждали сообщники –три брата из Черногории Илья, Андрей и Степан Барчики. Спрятавшись они стали поджидать свою жертву.
Через два часа после отъезда экипажа, к капитану Экку вбежал его денщик и от волнения с трудом выговорил: “прибежал раненый Иванов, он говорит, что капитан Узатис с черногорцами убили генеральшу и ее девушку”. “Известие было так невероятно, — пишет Экк, — что я не поверил ему, приказал помочь мне подняться с постели и сойти вниз к Иванову. Иванов действительно лежал, тяжело раненный в руку, и со слезами рассказал: “Едва мы отъехали от города версты четыре на высоте лагеря, как видим, у края шоссе стоит Узатис со своими тремя черногорцами. Генеральша приказала остановиться. Только экипаж остановился, они подошли и вдруг все бросились: один черногорец на меня, ударил меня ножом в руку и сбросил с козел; другой убил извозчика, а сам Узатис одним ударом ножа зарезал генеральшу, другим — девушку. Воспользовавшись минутой, они стали разбирать чемоданы, я бросился бежать и бежал досюда”.
Далее предоставим слово поручику Вишневскому: ”В лагерь прибежали люди, которые передали, что на шоссе стоит экипаж, убиты две женщины и извозчик и тут же лежит взломанный чемоданчик. Мы тотчас поскакали по шоссе и в убитой узнали мать генерала Скобелева. Капитан Ковалевский остался при покойной, а я, вернувшись в лагерь, взял трех конников, чтобы скакать в Дермен-Дере, так как есть подозрение, что убил Узатис”.
Вишневский с отрядом бросился в погоню и на мельнице, принадлежащей убийце, застиг троих сообщников. Они без сопротивления дали себя арестовать, уверяя, что ни в чем не виноваты. Через некоторое время при попытке бежать в Македонию был настигнут и Узатис. Окружённый преследователями он предпочёл смерть и достав из-за пояса револьвер, выстрелил себе в рот.
Подоплека этого злодеяния выяснилась в результате допроса черногорцев. Они рассказали, что после войны дела Узатиса пошатнулись: весь накопленный капитал он вложил в постройку мельницы, но деньги кончились, а мельница так и не была достроена. Для завершения работ ему нужно было несколько тысяч рублей. Все попытки занять эти деньги у разных лиц закончились безуспешно. Когда в Филиппополь приехала Скобелева, по слухам привезшая с собой огромную сумму, появилась надежда занять денег у нее. Однако, деньги предназначались для другого, и Ольга Николаевна отказала. Тогда Узатис решил взять деньги силой.
Между прочим, на суде один из братьев Барчиков, Андрей, сказал: “Ни один черногорец не убьет женщины, а тем более матери Скобелева. Мать Скобелева и другую женщину убил сам Узатис, а я убил извозчика и ранил Иванова и, если мне дадут офицера, то я проведу его на то место, где закопаны деньги, около 200 золотых. Пошли мы, черногорцы, на это дело потому, что того требовал Узатис, но женщин мы никогда не убиваем”.
Весть об убийстве самого близкого для него человека стала для Скобелева страшным ударом. Ещё не зажила рана от смерти отца и вот новая потеря. Мать Михаил боготворил, относился к ней с огромной нежностью и по рассказам очевидцев плакал как младенец, и не выходил весь день из своей палатки. Позже в беседе с Немировичем-Данченко Скобелев с горечью говорил: “Со смертью матери у меня оторвалось многое от сердца… И зажить оно не может. Все кровью сочится. К кому я пойду теперь, когда душа заболит… Вечно один и один… Сослуживцы?.. Я их глубоко люблю, знаю, и они меня любят, но это все не то. Тут я был сыном, другом… Один я знаю — насколько я обязан ей, ее советам, ее влиянию. Она одна меня понимала. Ах, если бы она могла жить со мною постоянно…»
Несмотря на то, что в это время Скобелев вёл активную подготовку к штурму Геок-Тепе он попросил царя отпустить его на похороны, но получил отказ. В своём письме своему дяде, графу А. В. Адлербергу Михаил Дмитриевич так писал об этом: “Он хорошо понял, что мне нельзя было отлучиться, мне же теперь стыдно, что скорбь, хоть на минуту, могла во мне заглушить чувство долга. Увы, случившееся не поправишь”.
Тело Ольги Николаевны было доставлено в родовое гнездо Скобелевых Спасское и похоронено рядом с мужем.
В последний год своей жизни Скобелев, казалось, встретил наконец свою настоящую любовь. В Минске, куда Михаил Дмитриевич отправился служить после Ахалтекинского триумфа, он познакомился с Екатериной Александровной Головкиной. Она была бедной учительницей, классной дамой в женской гимназии, но именно такую жену всегда хотел найти для себя “Белый генерал”. Ещё на Балканах он говорил Верещагину о своей мечте жениться на простой учительнице. Познакомился с ней Скобелев в доме генерала М. Л. Духонина, где Екатерина снимала комнату. Судя по сохранившимся письмам, Михаил Дмитриевич действительно влюбился в неё. Однако, Екатерина Александровна была всецело захвачена вихрем идей эмансипации, прилетевшим в Россию из Европы. Её поглощало желание быть не только равной мужчине, но властвовать над ним.»Дайте мне прежде право над вами, полное, бесконечное, и я дам вам счастье», — писала она Скобелеву в ответ на признания в любви и предложения вступить в брак. Это был мучительный роман для Михаила Дмитриевича и, несмотря на то, что они стали близки, разрыв всё-таки произошёл. С тяжёлым сердцем уезжал Скобелев в Москву.
Муки совести об “осмысленных жертвах” в Туркмении, ранняя смерть отца, страшная гибель матери, пропажа огромной суммы денег, приготовленных очевидно для какого-то проекта, и, наконец, разрыв с любимой женщиной – не каждый человек выдержит эти удары судьбы, следующие один за другим в течении двух последних лет.
И всё же версия самоубийства весьма шаткая. Скобелев был глубоко верующим человеком с достаточно сильным, твёрдым характером. С высоким пониманием своего долга перед Россией, которую бесконечно любил. Как раз в это время он приступил к созданию труда, в котором хотел обобщить уроки русско-турецкой войны. Намеревался написать книгу о современном военном искусстве, для чего заказал в книжном магазине Вольфа, огромное количество книг на английском, французском, немецком и других языках (Скобелев владел 8-ю языками). Оставались не закончены мемуары, которые он начал писать ещё в Туркестане. К тому же у него были весьма амбициозные планы в отношении себя — Скобелев становился всё более яркой политической фигурой, о чём пойдёт рассказ ниже. Нет, с моей точки зрения, версия самоубийства не имеет под собой оснований. Куда больше их у версии об отравлении “Белого генерала” иностранной разведкой.
Продолжение следует
На заставке: Скобелев в войсках, фотография 1881 г
Источники:
1. В. И. Немирович-Данченко. Скобелев. Личные воспоминания. М., Воениздат, 1993
2. Н. Н. Кнорринг. Генерал Михаил Дмитриевич Скобелев. Исторический этюд. Париж, 1940
3. Филиппов М.М. М.Д.Скобелев. СПб, 1894
4. Струсевич А. Один из богатырей XIX века. Остров, 1899
5. Э. В. Экк. “Воспоминания о службе в лейб-гвардии Семеновском полку; о русско-турецкой войне 1877—1878 гг., русско-японской войне 1904—1905 гг. и о Первой мировой войне”. Рукопись. (ГАРФ. Ф. 5881. Оп. 1. Ед. хр. 197. Л. 32—34)
6. В. И. Гусаров. Генерал М. Д. Скобелев. Легендарная слава и несбывшиеся надежды
В. ФЕТИСОВ
