«Исламское государство» — это уже не сборище психопатов. Это религиозная организация с тщательно продуманными убеждениями, считающая себя ключевой движущей силой надвигающегося апокалипсиса. Что это значит для ее стратегии, и как остановить эту силу?

Что такое «Исламское государство»?

Откуда оно появилось, и каковы его намерения? Простота этих вопросов обманчива, и мало кто из западных лидеров знает ответ. В декабре New York Times опубликовала конфиденциальные комментарии генерал-майора Майкла Нагаты, командующего американскими силами специального назначения на Ближнем Востоке, в которых он признался, что не понимает причин притягательности ИГИЛ. «Мы не нанесли поражения идее (которая движет ИГИЛ). Мы даже не понимаем эту идею», — сказал он. В прошлом году президент Обама называл «Исламское государство» то «неисламским», то «вторым составом «Аль-Каиды»», демонстрируя ту путаницу, которая существует в представлениях о данной организации. Возможно, это сыграло свою роль в том, что были допущены серьезные стратегические ошибки.

ИГИЛ в июне прошлого года захватил иракский город Мосул и уже контролирует территорию, которая по площади больше Британии. Лидером этой организации с мая 2010 года является Абу Бакр аль-Багдади, однако до прошлого лета единственным его изображением была нечеткая фотография, оставшаяся после пребывания этого человека в заключении у американцев в тюрьме Кэмп-Букка во время оккупации Ирака. И вот 5 июля прошлого года он взошел на минбар мечети Аль-Нури в Мосуле, чтобы прочитать проповедь в праздник Рамадан в качестве первого халифа за долгие годы. В тот момент повысилось качество его изображения на пленке, а также его статус, поскольку из партизана, за которым ведется охота, он превратился в главнокомандующего всех мусульман. Вслед за этим усилился наплыв джихадистов со всего мира, который сегодня приобрел невиданные масштабы и темпы. И этот наплыв продолжается.

Наше неведение об «Исламском государстве» в некоторой степени вполне понятно. Это отшельническое царство, куда мало кто ездит и откуда мало кто возвращается. Багдади говорил на камеру всего один раз. Но его выступление, а также бесчисленные пропагандистские видеоклипы и послания ИГИЛ присутствуют в Интернете. А сторонники халифата упорно трудятся над тем, чтобы об их проекте стало известно как можно больше. Мы можем сделать вывод, что их государство отвергает мир в принципе, что оно жаждет геноцида, что его религиозные взгляды по своей природе не могут меняться, даже если перемены обеспечат ИГИЛ выживание, и что оно считает себя предвестником и главным участником грядущего конца света.

«Исламское государство», также известное под названием «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ), следует вполне определенной разновидности ислама, чьи представления о Судном дне имеют значение для его стратегии и способны помочь Западу лучше узнать своего врага и предугадать его поведение. Его приход к власти в меньшей степени похож на триумф «Братьев-мусульман» в Египте (ИГИЛ считает их вероотступниками), и в большей на реализацию безысходной альтернативной реальности, в которой выжили религиозный деятель и сектант Дэвид Кореш и организатор массового самоубийства проповедник Джим Джонс. Но он пришел, чтобы обрести абсолютную власть не над несколькими сотнями людей, а над 8 миллионами.

У нас вдвойне неверное представление о природе «Исламского государства». Во-первых, мы считаем джихадизм монолитным движением и применяем логику «Аль-Каиды» к организации, которая намного превосходит ее. Те сторонники «Исламского государства», с которыми мне удалось побеседовать, до сих пор называют Усаму бен Ладена «шейхом Усамой», что является почетным званием. Но джихадизм эволюционировал со времен расцвета «Аль-Каиды», который пришелся на 1998-2003 годы, и многие джихадисты сегодня с высокомерием смотрят на задачи этой группировки и на ее нынешнее руководство.

Бен Ладен считал терроризм прологом к халифату, возникновения которого при своей жизни он не ждал. Его организация была гибкой, имела широкий географический охват и состояла из множества автономных ячеек. В отличие от «Аль-Каиды» ИГИЛ для поддержания легитимности требуется территория, а также иерархическая структура, чтобы управлять этой территорией. (Его бюрократия поделена на гражданскую и военную части, а территория на провинции.)

Во-вторых, ложное представление об ИГИЛ у нас возникает из-за благонамеренной, но бесчестной кампании, в ходе которой делается попытка лишить эту организацию ее средневековой религиозной природы. Питер Берген, который в 1997 году стал первым продюсером интервью с бен Ладеном, озаглавил свою первую книгу «Корпорация Священная война», признавая то обстоятельство, что бен Ладен является порождением современного светского мира. Бен Ладен придал террору корпоративную форму и начал выдавать территориальные лицензии на его применение. Он требовал конкретных политических уступок, скажем, вывода американских войск из Саудовской Аравии. Его рядовые с уверенностью колесили по миру. В последний день своей жизни Мохаммед Атта делал покупки в магазинах Walmart и обедал в пиццерии Pizza Hut.

Возникает искушение повторить это наблюдение — что джихадисты — это современные и нерелигиозные люди, у которых отнюдь не отсталые политические взгляды, однако они скрывают свою сущность под средневековыми религиозными одеяниями — и повесить тот же самый ярлык на «Исламское государство». Но на самом деле деятельность этой организации кажется бессмысленной, если не смотреть на нее как на искреннее, твердое и тщательно продуманное намерение вернуть цивилизацию в правовую среду седьмого века, а в конечном итоге вызвать апокалипсис.

Самыми активными проповедниками такой точки зрения являются руководители ИГ и его сторонники. Они с презрением говорят о «модернизме». В разговорах они утверждают, что не могут и не будут отклоняться от руководящих предписаний, которые закрепили в исламе пророк Мухаммед и его ранние последователи. Они часто употребляют иносказания и кодовые слова, которые немусульманам кажутся странными и старомодными, но в действительности являются ссылками на конкретные традиции и тексты раннего ислама.

Вот один пример. В сентябре главный официальный представитель ИГИЛ шейх Абу Мухаммад аль-Аднани призвал мусульман из западных стран, таких как Франция и Канада, искать неверных и «разбивать им головы камнями», травить их, давить автомобилями и «уничтожать их посевы». Для западного уха эти библейские кары (забивание камнями и уничтожение посевов) звучат весьма странно на фоне более современного призыва об убийстве посредством транспортных средств. (Как бы показывая, что он может терроризировать других даже посредством видео, Аднани назвал госсекретаря Джона Керри «необрезанным козлом».)

Но Аднани просто нес вздор. Его речь перемежалась богословскими и правовыми рассуждениями, а со своими разглагольствованиями об уничтожении посевов он просто вторил указаниям Мухаммеда не трогать колодцы с водой и посевы — но только не в том случае, когда армии ислама занимают оборонительные позиции. В этих обстоятельствах находящиеся в землях неверных, или кафиров, мусульмане должны быть беспощадными и травить всех подряд.

Действительность такова, что «Исламское государство» исламистское. Очень исламистское. Да, оно влечет к себе психопатов и авантюристов, в основном из числа недовольного населения Ближнего Востока и Европы. Но религия, которую проповедуют его самые пламенные приверженцы, происходит от весьма последовательных и даже ученых толкований ислама.

Буквально все важные решения и законы, которые принимает ИГ, соответствуют тому, к чему оно призывает в прессе, в своих заявлениях, на своих плакатах, номерных знаках автомашин, на монетах и канцелярских принадлежностях. Это такая «пророческая методика», подразумевающая точное и неукоснительное следование пророчествам и примеру Мухаммеда. Мусульмане могут отвергать «Исламское государство», и так поступают почти все. Но делая вид, что это не религиозная организация, ожидающая очередного пришествия, а поэтому для борьбы с ней необязательно понимать ее богословские взгляды, Соединенные Штаты уже серьезно недооценили ИГИЛ и поддерживают глупые планы по противодействию ему. Нам придется познакомиться с интеллектуальной генеалогией «Исламского государства», если мы хотим действовать так, чтобы не укреплять его, а вынуждать заниматься саморазрушением по причине собственного чрезмерного усердия.

1. Преданность

В ноябре «Исламское государство» выпустило нечто вроде информационно-рекламного ролика, в котором заявило, что ведет свое происхождение от бен Ладена. Оно признало в качестве своего непосредственного прародителя жестокого лидера «Аль-Каиды в Ираке» Абу Мусаба аз-Заркави, который руководил этой организацией с 2003 по 2006 год вплоть до своей гибели. После него было еще два лидера из числа полевых командиров, а потом настала очередь Багдади, названного халифом. Что примечательно, в этом ряду не упоминается преемник бен Ладена Айман Аз-Завахири — лупоглазый египетский офтальмолог, который в настоящее время возглавляет «Аль-Каиду». Завахири не стал присягать на верность Багдади, и его все больше ненавидят собратья джихадисты. Этот человек не обладает особой харизмой, что способствует еще большей его изоляции. На видеокадрах он кажется косоглазым и недовольным. Но раскол между «Аль-Каидой» и ИГИЛ назревал уже давно, и этим отчасти объясняется столь мощная кровожадность последнего.

Коллегой Завахири по изоляции является 55-летний мусульманский клирик из Иордании по имени Абу Мухаммад Аль-Макдиси, который с полным основанием может претендовать на звание интеллектуального архитектора «Аль-Каиды» и самого важного джихадиста из числа тех, кто неизвестен среднестатистическому читателю американских газет. По большинству доктринальных вопросов между Макдиси и ИГ существует полное согласие. И первый, и второе связывают себя с джихадистским крылом суннитского течения, называемого салафизм. Это название происходит от арабского «ас-саляф ас-салихун», что означает «праведные предки». Этими праведными предками являются сам пророк и его первые приверженцы, которых салафиты чтят и которым подражают, считая образцом во всем, включая войну, моду, семейную жизнь и даже лечение зубов.

Макдиси учил Заркави, который затем отправился на войну в Ирак, помня советы старшего. Но Заркави превзошел наставника в фанатизме, и со временем тот начал его упрекать. Речь шла о склонности Заркави устраивать кровавые спектакли, а также о его ненависти к другим мусульманам, доходившей до того, что он предавал их анафеме и убивал. В исламе такой обычай, как такфир, или обвинение в неверии, с точки зрения богословия чрезвычайно пагубный и рискованный. «Если человек говорит брату: «Ты неверный», — поучал пророк, — значит, прав один из них». Если обвиняющий ошибается, значит, он сам совершил акт богоотступничества, сделав ложное обвинение. Наказанием за вероотступничество является смерть. Тем не менее Заркави необдуманно расширил список поступков, из-за совершения которых мусульмане могут стать неверными.

Макдиси написал бывшему ученику, что тот должен проявлять осторожность и «не объявлять такфир всем подряд», «не называть людей вероотступниками за их грехи». Разница между вероотступником и грешником может показаться неразличимой, однако в этом главный пункт противоречий между «Аль-Каидой» и «Исламским государством».

Отрицание святости Корана и пророчеств Мухаммеда — это откровенное вероотступничество. Но Заркави и порожденное им «Исламское государство» придерживаются мнения о том, что есть и много других поступков, из-за которых мусульманин может быть отлучен от ислама. В некоторых случаях среди них могут быть продажа алкоголя или наркотиков, ношение западной одежды, сбритая борода, участие в голосовании, причем даже за мусульманского кандидата, а также нежелание называть вероотступниками других людей. В этот список также входит принадлежность к шиизму (большинство иракцев шииты), потому что «Исламское государство» считает шиизм нововведением, а нововведение по Корану это отрицание изначального совершенства. («Исламское государство» утверждает, что такие общепринятые шиитские обычаи, как совершение намаза на могилах имамов и публичное самобичевание, не имеют основы в Коране и в деяниях пророка.) А это значит, что примерно 200 миллионов шиитов должны умереть. Как и главы всех мусульманских стран, которые возвысили придуманный человеком закон над шариатом, когда баллотировались на свой пост или претворяли в жизнь законы не божественного происхождения.

Следуя обычаю такфир, «Исламское государство» намерено очистить мир, убив огромное количество людей. Из-за отсутствия объективной информации с занимаемой им территории точные масштабы расправ неизвестны, однако сообщения в социальных сетях из этого региона свидетельствуют о том, что казни отдельных людей происходят более или менее постоянно, а массовые убийства каждые несколько недель. Чаще всего жертвами становятся мусульманские «вероотступники». Похоже, что автоматическому уничтожению не подлежат христиане, которые не оказывают сопротивления своей новой власти. Багдади позволяет им жить, если они платят особую подать, известную как джизья, а также признают свое подчиненное положение. Власть Корана в этом вопросе неоспорима.

Прошли столетия с тех пор, как в Европе прекратились религиозные войны и как прекратили погибать в огромных количествах люди из-за мудреных богословских разногласий. Наверное, именно поэтому население западных стран с таким недоверием и скептицизмом встретило новости о теологической теории и практике «Исламского государства». Многие просто отказываются верить, что эта организация так фанатична в своей вере, как о ней говорят. Им кажется, что она не такая косная, устремленная в прошлое и зацикленная на апокалипсисе, как об этом свидетельствуют ее поступки и заявления.

Их скептицизм вполне понятен. В прошлом те люди, которые обвиняли мусульман в слепом следовании древним писаниям, подвергались заслуженной критике со стороны ученых, самым известным среди которых был ныне покойный Эдвард Саид, отмечавший, что называть мусульман «отсталыми» это просто такой способ их унижения. Эти ученые призывали смотреть на условия, в которых возникли такие идеологии – плохое государственное управление, изменения общественных устоев и норм, унижение людей в тех землях, которые ценят только за имеющуюся там нефть.

Без признания этих факторов любое объяснение причин усиления «Исламского государства» будет неполным. Но зацикливаться на них и тем самым исключать идеологию тоже неверно, ибо это является отражением западной предвзятости иного рода: что если религиозная идеология не имеет особого значения в Вашингтоне или Берлине, она должна быть в равной мере неактуальна и не нужна в Ракке или Мосуле. Когда палач в маске говорит «Аллах акбар», отрубая голову вероотступнику, иногда он все-таки делает это по религиозным соображениям.

Многие мусульманские организации основного толка дошли до заявлений о том, что «Исламское государство» на самом деле не исламское. Конечно, это очень успокаивает, когда подавляющее большинство мусульман абсолютно не желают вместо голливудских фильмов смотреть по вечерам публичные казни. Но как сказал мне ведущий специалист по теологии «Исламского государства» из Принстона Бернард Хейкел, мусульмане, называющие «Исламское государство» неисламским, обычно «испытывают неловкость и пытаются проявлять политкорректность, приукрашивая свою религию» и «не обращая внимания на то, чего она требовала в историческом и правовом плане». Отрицания религиозного характера «Исламского государства», сказал он, коренятся в «бессмысленной межконфессиональной христианской традиции».

Все ученые, с которыми я разговаривал об идеологии ИГ, отсылали меня к Хейкелу. Этот человек, который наполовину ливанец, рос в Ливане и США, и когда он говорит сквозь свою мефистофелевскую бородку, у него можно заметить легкий иностранный акцент.

Как сказал Хейкел, ряды членов «Исламского государства» насыщены религиозной силой и энергией. Цитаты из Корана слышны там постоянно. «Даже рядовые бойцы, и те постоянно твердят эти вещи, — отметил Хейкел. — Они смотрят в свои камеры и шаблонно повторяют основополагающие догмы, делая это все время». Он считает смехотворным утверждение о том, будто ИГ исказило тексты ислама, и считает, что причиной таких заявлений может быть только предумышленное неведение. «Люди хотят освободить ислам от ответственности и снять с него все грехи, — говорит Хейкел. — Они повторяют это заклинание о том, что «ислам — религия мира». Так поступают мусульмане, так они толкуют свои тексты». И эти тексты приемлют все сунниты, а не только ИГ. «У этих парней легитимности не больше, чем у всех прочих», — отмечает Хейкел.

Все мусульмане признают, что первые завоевания Мухаммеда были не очень-то приличными и опрятными и что вошедшие в Коран и в повествования о правлении пророка законы войны были сформулированы так, чтобы соответствовать тем неспокойным и жестоким временам. По оценкам Хейкела, боевики «Исламского государства» — это настоящий рецидив раннего ислама, и что они добросовестно воспроизводят его нормы войны. Они совершают такие поступки, которые современные мусульмане не считают неотъемлемой частью священных текстов. «Рабство, распятие, обезглавливание — извращенные джихадисты не переносили эти средневековые традиции в настоящее время выборочно, — говорит Хейкел. — Нет, боевики ИГИЛ просто с головой погрязли в этих средневековых традициях и оптом переносят их в сегодняшний день».

Коран называет распятие одним из немногих разрешенных наказаний для врагов ислама. Подать на христиан находит явное подтверждение в девятой главе Корана (сура «Ат-Тауба», или «Покаяние»). Она предписывает, что мусульмане должны бороться с христианами и иудеями до тех пор, пока они «не заплатят покорно джизью и не почувствуют себя сломленными». Пророк, которого все мусульмане считают идеалом, навязывал эти правила и владел рабами.

Лидеры ИГ считают подражание Мухаммеду своим непременным долгом и возрождают традиции, которые на протяжении сотен лет были в забытьи. «Что в них поражает, так это не только буквализм, но и та серьезность, с которой они читают эти тексты, — говорит Хейкел. — Это навязчивая и даже маниакальная серьезность, какой у мусульман обычно не бывает».

До возникновения «Исламского государства» самую радикальную преданность нормам пророка в прошлые века проявляли лишь ваххабиты в Аравии 18-го века. Они захватили большую часть того, что сейчас называется Саудовской Аравией, и их жесткие правила сохранились в виде разбавленной версии шариата, существующего в этой стране. Но Хейкел видит важное различие между этими группами: «Ваххабиты не были разнузданны в своем насилии». Их окружали мусульмане, они покорили земли, которые уже были исламскими. Поэтому ваххабиты сдерживались. «ИГИЛ в отличие от них действительно по-новому переживает ранний период». Ранние мусульмане жили в окружении немусульман, а ИГИЛ из-за своей склонности к такфиру считает, что находится в такой же ситуации.

Если «Аль-Каида» и хотела возродить рабство, то она никогда об этом не говорила. Зачем? Скорее всего, такое молчание по поводу рабства было составной частью стратегического замысла, и эта группировка думала об общественном мнении. Когда ИГИЛ начал порабощать людей, против этого стали возражать даже некоторые его сторонники. Тем не менее халифат беззастенчиво продолжает поддерживать рабство и распятие на кресте. «Мы покорим ваш Рим, сломаем ваши кресты и поработим ваших женщин, — пообещал представитель ИГИЛ Аднани в одном из своих периодических посланий Западу. — Если мы не доживем до этого времени, до него доживут наши дети и внуки, и они отправят ваших сыновей как рабов на невольничий рынок».

В октябре журнал ИГИЛ «Дабик» опубликовал статью под названием «Возрождение рабства», в которой поднимается вопрос о том, не являются ли езиды (древняя курдская секта, позаимствовавшая элементы ислама и подвергшаяся нападениям боевиков ИГ на севере Ирака) впавшими в ересь мусульманами, которые по этой причине заслужили смерть, или они просто язычники, а поэтому их на полном основании можно сделать рабами. Собралась группа богословов ИГИЛ и по приказанию властей стала решать этот вопрос. Как пишет анонимный автор статьи, если они язычники, то женщин и детей езидов следует разделить в соответствии с законом шариата между бойцами «Исламского государства», которые участвовали в боевых действиях в Синджаре [на севере Ирака]… Порабощение семей кафиров [неверных] и превращение их жен в наложницы это твердо установленная норма шариата. И если кто-то будет отрицать ее или насмехаться над ней, значит, он отрицает и насмехается над строками Корана и над повествованиями о пророке… а следовательно, отступает от исламской веры.

2. Территория

Есть предположение, что в ряды ИГ вступили десятки тысяч мусульман из-за рубежа. Рекруты приезжают из Франции, Британии, Бельгии, Германии, Голландии, Австралии, Индонезии, США и многих других стран. Многие приезжают туда воевать и многие намереваются там погибнуть.

Профессор Королевского колледжа в Лондоне Петер Нойман рассказал мне, что голоса в онлайне играют важную роль в распространении пропаганды, делая так, чтобы новички знали, во что надо верить. Вербовка через Интернет расширила демографию джихадистского сообщества, позволив консервативным мусульманским женщинам, практически запертым в своих домах, общаться с вербовщиками, в результате чего они подвергаются радикализации и направляются в Сирию. Распространяя свой призыв на оба пола, «Исламское государство» надеется построить полноценное общество.

В ноябре я отправился в Австралию, чтобы встретиться с 30-летним Мусой Серантонио, которого Нойман и другие ученые называют одним из двух самых важных «новых духовных авторитетов», призывающих иностранцев вступать в ИГИЛ. На протяжении трех лет он работал телепроповедником на канале Iqraa TV в Каире, однако ушел оттуда, когда руководство канала стало возражать против его частых призывов к созданию халифата. Сейчас он проповедует на страницах Facebook и Twitter.

Серантонио крупный и дружелюбный мужчина с манерами книжного червя. Он сказал мне, что его ужасают видеозаписи казней. Он ненавидит насилие, хотя сторонники ИГ должны им заниматься. (Среди джихадистов он выступает против взрывов с участием смертников на том основании, что Всевышний запрещает самоубийство, вызывая тем самым противоречия. В его взглядах есть и другие отличия от позиций ИГ.) У него такая же запущенная растительность на лице, какую можно увидеть у некоторых великовозрастных фанатов «Властелина колец». А его одержимость апокалиптическими исламистскими идеями кажется знакомой. Похоже, он оживотворяет ту драму, которая человеку со стороны кажется средневековой фантазией, но только с настоящей кровью.

В июне прошлого года Серантонио с женой попытался эмигрировать (он не говорит куда, однако с хитрецой замечает, что «ездить в Сирию противозаконно»), однако их перехватили в пути на Филиппинах и депортировали обратно в Австралию на том основании, что у них была просрочена виза. Австралия объявила противозаконными попытки вступить в «Исламское государство» или уехать на его территорию, а поэтому конфисковала паспорт Серантонио. Он застрял в Мельбурне, где его хорошо знает местная полиция. Если Серантонио поймают, когда он будет помогать людям с переездом на территорию ИГИЛ, он сядет в тюрьму. Однако пока он на свободе – этот формально независимый идеолог, ставший весомым авторитетом для других джихадистов в вопросах доктрины «Исламского государства».

Мы встретились в обеденное время в густонаселенном и мультикультурном районе Мельбурна Фуктскрей, где находится штаб-квартира издательства путеводителей Lonely Planet. Серантонио вырос здесь. Один из его родителей родом из Ирландии, а второй из итальянской Калабрии. На типичной для этого района улице можно найти африканские рестораны, вьетнамские магазины и увидеть молодых арабов, разгуливающих в салафитской униформе, состоящей из всклокоченной бороды, длинной рубахи и коротких штанов.

Серантонио описал ту радость, которую он испытал, когда Багдади 29 июня был провозглашен халифом. Месопотамия внезапно стала оказывать прямо-таки магнетическое воздействие на него и его друзей. «Я был в гостинице [на Филиппинах] и вдруг увидел заявление на телевидении, — сказал он мне. — Я был изумлен и сразу подумал — почему я застрял здесь, в этой чертовой комнате?»

Последним халифатом была Османская империя, которая достигла пика своего развития в 16-м веке, а затем пережила длительный упадок, пока основатель Турецкой Республики Мустафа Кемаль Ататюрк не подверг ее в 1924 году эвтаназии. Однако Серантонио, как и многие другие сторонники ИГИЛ, не считает тот халифат законным, потому что там не исполнялись в полной мере исламские законы, требующие забивания камнями, рабства и отрубания конечностей, и потому что халифы там не были выходцами из племени пророка курайш.

Багдади во время своей проповеди в Мосуле пространно говорил о важности халифата. Он заявил, что возрождение халифата, который не функционировал около 1 000 лет (разве что номинально), является общей обязанностью мусульман. Он со своими преданными сподвижниками «поспешил провозгласить халифат и назначить имама» во главе нового образования. Багдади заявил: «Это долг мусульман, долг, который был утрачен на многие столетия… Мусульмане грешат, не исполняя его, но они должны постоянно стремиться к установлению халифата». Как и бен Ладен до него, Багдади выражался витиевато, часто ссылаясь на священные тексты и переходя на классическую риторику. Но он в отличие от бен Ладена и фальшивых халифов Османской империи курайшит.

Халифат, сказал мне Серантонио, — это не только политическое образование, но и путь к спасению. Пропаганда ИГИЛ часто сообщает о том, как джихадистские группировки со всего мусульманского мира приносят ему клятву верности. Серантонио процитировал высказывание пророка о том, что умереть без клятвы верности значит умереть как джахиль (невежда) «смертью безверия». А теперь подумайте, что мусульмане (да и христиане, раз уж на то пошло) думают о том, как бог поступает с душами людей, которые умирают, не познав единственную истинную веру. Они не найдут спасения, но и прокляты тоже не будут. Точно так же, сказал Серантонио, признающий единого всемогущего Бога и совершающий намаз мусульманин не считается прожившим истинно мусульманскую жизнь, если он не даст клятву верности полноправному халифу и не исполнит обязательства этой клятвы. Я заметил, что в таком случае подавляющее большинство мусульман в истории и все, кто ушел из жизни в период с 1924 по 2014 год, умерли смертью безверия. Серантонио мрачно кивнул: «Я бы даже осмелился сказать, что халифат восстановил ислам».

Я спросил Серантонио о его собственной клятве, и он быстро поправил меня: «Я не говорил, что дал клятву верности». Он напомнил мне, что в соответствии с австралийским законодательством давать клятву верности ИГ противозаконно. «Но я согласен с тем, что Багдади отвечает требованиям, — продолжил он. — Я просто подмигну вам, а вы уже сами понимайте это, как хотите».

Чтобы стать халифом, надо соответствовать условиям, изложенным в суннитском законе: быть взрослым мусульманином мужского пола родом из племени курайш, показывать образец нравственной добродетели и честности, обладать физической и умственной полноценностью, а также авторитетом и властью («амр»). Соответствовать последнему критерию, заявил Серантонио, труднее всего. Для этого халиф должен обладать территорией, на которой он может вводить исламский закон. «Исламское государство» Багдади добилось этого задолго до 29 июня, заявил Серантонио. И как только оно сделало это, один новообращенный мусульманин с Запада (Серантонио назвал его «одним из лидеров ИГ») начал разговоры о моральном обязательстве провозгласить халифат. Он и другие люди тихо разговаривали с членами руководства и убеждали их, что дальнейшие проволочки это грех.

По словам Серантонио, возникла целая фракция, готовая объявить войну группировке Багдади, если та и дальше будет тянуть время. Она подготовила письма на имя влиятельных членов ИГИЛ, выражая свое недовольство отказом назначить халифа. Но их примирил отвечающий за внешние связи Аднани, который по секрету рассказал этим людям, что халифат уже был провозглашен задолго до публичного заявления об этом. У них был полноправный халиф, и в тот момент имелся только один вариант. «Если он законный халиф, — сказал Серантонио, — люди должны принести ему клятву верности».

После июльской проповеди Багдади джихадисты, у которых появилась новая мотивация, начали ежедневно прибывать в Сирию в массовом порядке. Немецкий публицист и бывший политик Юрген Тоденхефер (Jürgen Todenhöfer), побывавший в декабре в «Исламском государстве», сообщал о том, что всего за два дня на один из вербовочных пунктов на турецкой границе прибыло 100 боевиков. Его репортаж, как и материалы других авторов, свидетельствует об устойчивом наплыве иностранцев, готовых отказаться от всего, что у них есть дома, ради рая в худшем месте на земле.

За неделю до обеда с Серантонио я встретился в Лондоне с тремя бывшими членами запрещенной исламистской группировки «Аль-Мухаджирун» («Эмигранты»): Анджемом Чаудари, Абу Бараа и Абдулом Мухидом. Все они выразили желание эмигрировать в «Исламское государство», что уже сделали многие их коллеги, однако власти конфисковали их паспорта. Подобно Серантонио, они считают халифат единственным праведным государством на земле, хотя ни один из них не признался, что принес ему клятву верности. Главная цель встречи для них состояла в разъяснении того, за что выступает ИГ и как его политика отражает закон Всевышнего.

48-летний Чаудари бывший лидер «Аль-Мухаджирун». Он часто появляется в новостях на кабельном телевидении, ибо продюсеры могут рассчитывать на то, что этот человек будет яростно отстаивать «Исламское государство», пока ему не отключат микрофон. В Британии у него репутация отвратительного балабола, но он со своими последователями искренне верит в «Исламское государство» и по вопросам доктрины говорит голосом этой организации. Чаудари и его товарищи весьма заметны в твиттеровских фидах членов и жителей «Исламского государства», а Абу Бараа ведет в YouTube целый канал, на котором отвечает на вопросы о шариате.

С сентября эта тройка находится под следствием, поскольку власти подозревают их в поддержке терроризма. Из-за этого расследования мне пришлось встречаться с ними по отдельности, так как общение между собой считается для них нарушением условий выхода под залог. Но когда я поговорил с ними, у меня возникло ощущение, что я беседовал с одним и тем же человеком, надевавшим разные маски. С Чаудари я встретился в кондитерской в лондонском пригороде Илфорд. Он был одет в опрятную накрахмаленную тунику синего цвета, доходившую ему до щиколоток, и во время беседы потягивал Red Bull.

До возникновения халифата «в нашей жизни отсутствовало, наверное, 85 процентов шариата», сказал мне Чаудари. «Эти законы не действовали, пока у нас не появился халифат, а теперь он у нас есть». Например, без халифата отдельные блюстители исламского порядка не имеют права отрубать руки ворам, если застанут их на месте преступления. Но стоит создать халифат, и его закон сразу оживет вместе с другой правовой практикой. В теории все мусульмане обязаны иммигрировать на ту территорию, где халиф применяет эти законы. Один из лучших учеников Чаудари по имени Абу Румайса, перешедший в ислам из индуизма, в ноябре обманул полицию и перевез всю свою семью из пяти человек из Лондона в Сирию. В тот день, когда я встречался с Чаудари, Абу Румайса разместил в Твиттере свою фотографию, где он позирует с автоматом Калашникова и новорожденным сыном на руках.

Халиф обязан претворять в жизнь законы шариата. Любое уклонение от этих обязанностей требует, чтобы принесшие ему клятву верности люди в частном порядке проинформировали его о допущенных ошибках. В крайнем случае, если халиф будет упорствовать, они должны предать его анафеме и сместить. («Меня мучает и беспокоит этот важный вопрос, эта огромная ответственность», — сказал Багдади в своей проповеди). Соответственно халиф требует подчинения, а тех, кто упорно поддерживает немусульманские государства, должным образом информируют о совершенных ими грехах и требуют исправления. Если эти люди не исправятся, их объявляют вероотступниками.

По словам Чаудари, существует неверное представление о шариате, потому что в таких странах, как Саудовская Аравия его законы применяются не в полном объеме. Там не отрубают головы убийцам и не отрезают руки ворам. «Проблема заключается в том, — объяснил он, — что когда такие страны, как Саудовская Аравия просто исполняют уголовный кодекс, не обеспечивая социальную и экономическую справедливость по шариату в полном объеме, они просто усиливают ненависть в отношении мусульманского закона». По его словам, полный объем означает бесплатное жилье, еду и одежду для всех, хотя, конечно, любой желающий обогатиться собственным трудом может это делать.

32-летний Абдул Мухид повел разговор примерно в том же духе. Когда я встретился с ним в местном ресторане, он был в шикарном образе моджахеда: нечесаная борода, афганская шапка и бумажник поверх одежды в какой-то сумке, напоминавшей наплечную кобуру. Когда мы сели за стол, он начал с энтузиазмом рассуждать о социальном обеспечении. «Исламское государство» хоть и применяет средневековые наказания за преступления против нравственности (порка за пьянство и блуд, забивание камнями за супружескую измену), но его программа социального обеспечения в некоторых аспектах настолько прогрессивна, что не может не понравиться умным головам с телеканала MSNBC. Здравоохранение, заявил Мухид, бесплатное. («А в Британии разве нет?» — спросил я. «Не совсем, — ответил он. — Некоторые вещи не застрахованы, скажем, зрение».) По его словам, социальное обеспечение — это не политический выбор ИГИЛ, а политическое обязательство, изначально присутствующее в шариате.

3. Апокалипсис

Все мусульмане признают, что Аллах единственный, кто знает будущее. Но они также согласны с тем, что он дает нам возможность мельком взглянуть на будущее в Коране и в повествованиях пророка. «Исламское государство» отличается от многих джихадистских движений своей верой в то, что это центральное положение божьего умысла. В этом ИГ очень сильно отличается от своих предшественников, и оно откровеннее всех заявляет о религиозном характере своей миссии.

Если нарисовать картину широкими мазками, «Аль-Каида» действует как подпольное политическое движение, постоянно имея в виду мирские цели – изгнание немусульман с Аравийского полуострова, уничтожение израильского государства, прекращение поддержки диктатур в мусульманских землях. У ИГ тоже есть некоторые задачи мирского характера (включая уборку мусора и снабжение водой на подконтрольных ему территориях), но лейтмотив его пропаганды — это конец света. Бен Ладен редко говорил об апокалипсисе, а когда делал это, как будто хотел показать, что умрет задолго до этого славного момента заслуженной кары Всевышнего. «Бен Ладен и Завахири из семей суннитской элиты, свысока смотрящих на такого рода предположения и считающих, что это занятие для масс», — говорит Уилл Маккантс из Института Брукингса, пишущий книгу об апокалиптических

История возникновения боевиков «Исламского государства» по сути очень напоминает сцены из фильмов про разработку оружия массового поражения.

Некие неприметные ребята в секретных подземных лабораториях, естественно, ради высших интересов всеобщего блага экспериментировали с разными чего-нибудь возбудителями. Поднять вирулентность. Усилить патогенность. Полученный штамм опробовать. Результаты задокументировать. Потом изучить. Перейти к созданию следующей версии. Проверить, что будет, если штамм «А» скрестить со штаммом «Б». Потом одна запаянная ампула случайно падает со стола, разбивается и… вырвавшийся на свободу джинн начинает жить своей жизнью. По коридорам лабораторного комплекса уже бродят кровожадные зомби. Остатки персонала еще пытаются создать вакцину. Сидящее пока далеко руководство еще прикидывает, какую пользу из случившегося можно извлечь лично для себя. А пока суть да дело, зомби захватывают все новые и новые территории.

Испытательным полигоном в нашем случае на уровне геополитики является Ближний Восток. Главной целью по инерции очень многие аналитики продолжают считать противостояние России и США. Еще с эпохи арабо-израильских войн третьей четверти прошлого века Сирия, Ливия и Ирак являлись зонами советского/российского влияния в арабском мире. Однако если внимательно посчитать деньги, то цели вырисовываются иные.

Возьмем, например, Сирию. Экспорт, 2003 год, доли в процентах: арабские страны — 9,4%; ЕС — 38,3%; ЦВЕ, Россия, Китай, Куба — 18,7%; США и Канада — 5,7%; Япония, Иран, Индия — 27,8%. Та же самая картина и в 2004, 2005, 2006 годах. Треть сирийского экспорта приходится на Евросоюз. Еще треть — на Японию, Иран и Индию. А что США? А США с Канадой составляют скромные 6%. Примерно аналогичная картина с сирийским импортом: 21,1% происходит из ЕС, еще 10% — из Китая, 32% — из прочих всяких арабских стран, включая Эмираты, Египет, Ливан и Саудовскую Аравию. Сюда же входит Турция. Доля России составляет 4,9%. Доли США вообще нет. Может быть, Сирия является исключением из правил? Нет. И у Ливии главным торговым партнером является Евросоюз. В первую очередь Германия и Италия. 32,7% внешней торговли Египта тоже приходится на ЕС. Еще 19,9% — на азиатские страны и 19,7% — на арабские государства. Доля США — всего 9,1%.

Вспоминаем древнеримскую мудрость: ищи, кому выгодно. Получается так, что главные убытки от дестабилизации региона несет все-таки Европа. Впрочем, тут нет ничего удивительного. Наследие скончавшейся Оттоманской империи приходовали тогдашние мировые лидеры — Франция и Великобритания. К моменту появления глобальных мировых претензий у США на Ближнем Востоке все давно уже было прочно поделено. Таким образом, несмотря на все американские связи с Саудовской Аравией и Эмиратами, несмотря на постоянное присутствие 6-го флота США в Средиземном море, весь этот регион продолжал оставаться чисто европейской поляной и источником неплохого дохода. Того самого, который позволяет Брюсселю продолжать претендовать на самостоятельную геополитическую роль в мире. Опираясь на которую Евросоюз все еще отказывается подписывать с США договор о Трансатлантической торговле. Следовательно, удар по региону ослабляет прежде всего европейскую экономику и может сделать Европу более сговорчивой.

Впрочем, сейчас уже становится не так важно, кто, зачем и почему начал. Важно другое. Кроме первого, так сказать, «европейского» слоя, на Ближнем Востоке существует еще один обширный слой собственных проблем. Имя ему — арабская цивилизация или арабский мир.

В сущности на всем пространстве от Афганистана на севере и до Центральной Африки на юге, от Босфора на западе и до Индийского океана на востоке по сей день продолжается процесс национального и государственного формирования. Тот самый, который Европа прошла, начиная с X-XIV веков, когда европейские народы закончили с великими переселениями и окончательно перешли к оседлому образу жизни. Интересующиеся историей люди знают, что на протяжении шести сотен лет кто только ни претендовал на абсолютное лидерство в Европе. Были испанцы с португальцами. Был период гегемонии германских народов. Была эпоха наполеоновской Франции. Было время империи британцев. Все это дело сопровождалось многочисленными войнами.

Так вот, мы этот период уже прошли, а Ближний Восток в него только вошел, и споры за лидерство там еще в самом разгаре. Что предопределило длинный список претендентов на самостоятельную активную политику. Иран. Ирак. Сирия. Ливия. Египет. Турция. Пакистан. Арабские Эмираты, Саудовская Аравия. При этом каждый из лидеров устройство мира видел сильно по-разному.

К привычным территориальным в арабском мире еще добавляются этнические и религиозно-культурные различия. Осложненные к тому же в изрядной степени не закончившимся процессом оседания народов на землю и последствиями весьма волюнтаристского подхода британцев и французов к нарезанию государственных границ. Так, например, территория проживания курдов оказалась разделена между тремя государствами: Турцией, Сирией и Ираком. Причем это не единственный подобный пример. В общем, когда неприметные лаборанты взялись за свои эксперименты, у них было много с чем поработать. Но вместе с этим каждая последующая итерация местных угроз приводила к разрушению успевших сложиться в регионе институтов государственности.

Разрушение Ливии, Ирака и теперь удары по Сирии ведут не просто к смене одних лидеров на других. Каждый раз оказывалось, что только наличие сильного центрального государства удерживало обширные территории и проживающие на них народы от тотальной гражданской войны в формате «все против всех». Это в Европе и вообще в западном мире народы почти тысячу лет потратили на отделение религии от повседневной жизни. Что позволило сформировать институты писаного права и представительной демократии. Арабский мир вовсе не считает демократию безусловным благом и лучшей формой организации социума.

Делая ставку каждый раз на все более и более дремучие силы и группировки, американцы в конце концов создали то самое оружие массового разрушения, которое вот уже на протяжении двух лет распространяется по территории Ближнего Востока. Имя ему — ИГИЛ. Точнее уже просто ИГ — Исламское государство. Парадокс произошедшего заключается в том, что возникновение ИГ было совершенно закономерным явлением. Это для нас выражение «загнать в Средневековье» носит негативный смысл. Это только на взгляд современного «европейца» жизнь в условиях Средневековья ужасна и нетерпима. Для арабов средние века были эпохой наибольшего культурного, экономического и технического успеха их мира. Потому возврат к тем нормам в значительной степени воспринимается благом. Возвращением к корням, к истокам, к единственно правильному укладу.

Причем возвращение к Средневековью видится благом во всех смыслах. В том числе и в смысле единения государства и религии, в смысле отказа от деления сил противника на военных и гражданских, на комбатантов и некомбатантов. Захваченная территория — это не просто площадь, на которой вводится другая администрация. Захваченная территория очищается от всех неугодных лиц. Зачищается в прямом смысле этого слова. Демонстративно. С показательной жестокостью. Как это имело место с теми же египтянами-коптами или с 45 сожженными заживо заложниками в Аль-Багдади три дня назад. Или с подростками, обезглавленными только за то, что они смотрели спортивную передачу по телевизору. Или с публично казненной женщиной, чья вина заключалась лишь в том, что она надела красную куртку.

Самое главное, это создало серьезную проблему, масштаб которой нам еще предстоит осознать. Фактически речь уже не идет о столкновении, грубо говоря, одних арабских народов с другими. Речь даже не идет о противостоянии, скажем, саудитов с Ираном. И даже об извечном антагонизме шиитов с суннитами говорить уже не совсем уместно. Безусловно, все перечисленное имеет место. Но оно постепенно отходит на второй план.

Определяющим становится противостояние цивилизаций. Современной западной и Средневековой арабской. Противостояние, правила ведения которого мы за прошедшие пять сотен лет уже успели забыть. Нам кажется, что, имея технологическое превосходство в самолетах, ракетах и спутниках орбитальной разведки, мы имеем гарантированное превосходство. Однако это не так. Война против ИГ длится уже два года, но за это время численность их формирований не только не сократилась, но многократно выросла. Сегодня количество боевиков ИГ оценивается уже в масштабе «до 200 тысяч человек». Хотя еще два года назад их было едва более 10 тысяч. Находящаяся под контролем ИГ территория занимает четверть Сирии и треть Ирака. Судя по приходящим новостным сообщениям бои в районе города Аль-Багдади и авиабазы Айн-Аль-Асад продолжаются.

Похоже, заявления командования иракской армии об успешно отбитом наступлении боевиков оказалось, скажем так, сильно не соответствующим действительности. Иными словами, Исламское государство продолжает свое расширение, не особо замечая все эти авиаудары «по своим тылам и базам». Причем это расширение идет не по какому-то этнотерриториальному принципу. Оно ведется исходя из средневековых исламских религиозных представлений об организации идеального общества. Представлений, основанных на убеждении, что Халифат должен простираться всюду, где живут правоверные. Буквально. В идеале однажды весь мир должен стать одним всеобщим Халифатом. Местом только для правоверных. Всем прочим в праве на жизнь отказывается. Не на какую-то жизнь, хорошую или плохую. Отказывается в праве на жизнь вообще. Над такими их представлениями можно бы было иронично посмеяться, если бы не то значительное число добровольцев, за собственный счет едущих воевать в рядах ИГИЛ из Европы и Средней Азии.

Были бы эти террористы просто малограмотной агрессивной толпой с автоматами, проблема бы не выглядела так остро. Но дело осложняется тем, что над ними есть вполне умные, весьма талантливые и очень умелые руководители, чьи убеждения о том, как должен быть устроен мир, абсолютно не сочетаются с нашими. Уже на уровне базовых морально-этических принципов не сочетаются.

В сущности текущая ситуация на Ближнем Востоке с ИГ сейчас выглядит так. Или боевиков Исламского государства удастся задавить сейчас, прежде всего силами арабских государств, в первую очередь Египта, или мы получим войну с ИГ на территории Центральной Европы, Средней Азии и даже южных регионов России. Причем войну, которую «нам» придется вести по «их» правилам. В том числе с тотальным уничтожением противника. Без деления на военных и мирных. Войны, не просто за сохранение контроля над какой-то территорией, а войны за выживание всей нашей цивилизации как таковой.

Александр ЗАПОЛЬСКИС.

antiterrortoday

Благодаря источникам из европейского агентства по борьбе с терроризмом и другим — непосредственно из Сирии и Ирака, где обосновался халифат, — La Repubblica получила доступ к эксклюзивным документам и информации, имеющим отношение к военной организации ИГИЛ. Согласно объяснениям эксперта по исламскому радикализму и ИГИЛ Паоло Маджолини, «состав военизированных формирований ИГИЛ становится все более неоднородным, как и вооружения, которые произведены в 80 странах, в первую очередь США, России и Франции», пишет издание.

По данным на конец 2014 года, в ИГИЛ насчитывается до 30 тыс. джихадистов. Получают они за день участия в войне менее половины от суточной оплаты в «обычных» армиях, например Израиля, США, Франции. Американские источники распространили информацию, что боевик ежедневно получает 200 долларов. Но в действительности, как говорят сами боевики, средние суточные составляют от 80 до 120 долларов. «Сумма соответствует ценности боевика, учитывается его роль и опыт, — говорит один из тех, кто уже давно занимается вопросами борьбы с ИГИЛ. — Один выполняет простые задачи, другой участвует в более важных операциях, как, например, устранение лидера противника или теракт».

Три миллиона долларов — во столько обходится каждый день функционирования военизированных формирований халифата. Миллиард долларов в год. Источники финансирования — нефть, контрабанда, в том числе торговля людьми, продажа и складирование наркотиков. После месяца беспрерывной службы и в зависимости от заслуг боевик получает отпуск от трех до пяти дней. Попытки побега сурово караются: вплоть до смертной казни, пишет корреспондент.

«Но большая часть боевиков, прибывающих в халифат, прекрасно знают правила ИГИЛ. Тот, кто вербуется, больше не уходит. Многие бегут от сложных личных ситуаций или от безысходности. В джихаде они находят выход», — говорит итальянский репортер Иван Компассо. Помимо прочего, «командиры поощряют браки между боевиками и местными женщинами», рассказал он.

Боевик, решивший жениться, получает разрешение выезжать за пределы так называемого Исламского государства. Разрешение на выезд получают и те, кого ранили в ходе боев, хотя в ИГИЛ имеются свои врачи и свои госпитали, говорится в статье.

Как же функционирует система оценки боевиков? На основании протокола — так называемого военного кодекса. Его существование подтверждено документами, уточняет Берицци. Существует пять критериев оценки. Роль. Преданность. Возраст. Отдача в бою. Полученные ранения. Максимальное количество баллов по каждому критерию — 6. Если иностранный боец женится на местной женщине, он получает еще 6 баллов. Ранение в бою — плюс 3 балла и естественно медаль.

ИГИЛ демонстрирует щедрость в отношении тех, кого отправляет в бой, предоставляя им наркотики, прежде всего синтетические. Амфетамин, метамфетамин, а также кокаин. Как во всех конфликтах, где надо быть крайне агрессивным, где следует наступать, захватывая новые территории и подчиняя себе местное население, пишет автор статьи.

Помимо всех благ, джихадисты получают еще и виагру. Зачем? Виагра используется для сексуального насилия. Женщин в оккупированных странах и городах насилуют в знак того, что здесь прошел ИГИЛ. Насилие как заповедь террора. Деньги, наркотики, продвижение по службе, брак дополняют обещания вечной славы за смерть «во имя джихада».

Но так бывает не всегда, пишет автор, рассказывая о 23-летнем Арибе Маджиде, индийском инженере. Он присоединился к боевикам ИГИЛ, «но не было никаких молитв, боев на передовой: только наряды по уборке в помывочных. Он взял свой рюкзак и вернулся в Мумбай, где его арестовали за причастность к терроризму. «Фанатики, безумные, раскаявшиеся, — комментирует журналист. — Таких, как Ариб, довольно много. Но еще больше тех, кто уезжает и больше не возвращается. Потому что это смертельная метка черного халифата».

Источник

Феномен религиозного экстремизма активно муссируется в Кыргызстане. Это в первую очередь связано со значительной степенью угроз для государства и общества, а также увеличением количества выехавших для участия в вооруженных конфликтах на Ближний и Средний Восток.

МНПО «Поиск общих интересов» в январе 2015 года организовал в Бишкеке обсуждение данной темы с приглашением как экспертов, так и представителей Госкомиссии по делам религий, МВД, ГКНБ, Аппарата президента.

Известный эксперт по вопросам религиозного экстремизма, доктор политических наук, профессор Софийского университета им. Святого Климента Охридского (Болгария), автор книги о женском суицидальном терроризме Татьяна Дронзина сообщила, что в настоящее время проводит полевые исследования данного феномена в Кыргызстане, в первую очередь в южном регионе. В своем выступлении она затронула вопросы, связанные с ИГИЛ и участием в этой экстремистской организации выходцев из Киргизии.

Касаясь вопроса возникновения данной террористической организации, эксперт отметила, что ее возникновение было связано с американским вторжением на территорию Ирака и стало во многом ответной реакцией. В период правления Саддама Хусейна и думать было нельзя о существовании на территории страны какого бы то ни было радикального движения религиозного толка. Все приверженцы экстремистских течений безжалостно уничтожались.

Однако после падения диктаторского режима создались условия для формирования неизвестных ранее радикальных групп. И пример ИГИЛ особо показателен – данная организация фактически вышла из стен самой большой и страшной тюрьмы Ирака «Камп Буки». В ее стенах содержались как бывшие члены баасистской партии, офицеры саддамовской армии, так и религиозные фанатики. В итоге странным образом произошло слияние противоположных и ранее непримиримых направлений для противостояния внешнему врагу. Возникнув в 2006-2007 гг. как часть Аль-Каиды, ИГИЛ стал элементом суннитского сопротивления проамериканскому правительству.

Если проанализировать биографии руководителей современного ИГ, то мы можем увидеть, что оно в значительной степени состоит из числа бывших заключенных «Камп Буки». Татьяна Дронзина делает вывод, что в застенках тюрьмы «смешались организационная военная дисциплина офицеров баасистской армии и идеологический накал высокомотивированных и активных исламистов. Эта ядовитая смесь и стала питательной средой для зачатия ИГ». Не менее 12 высших должностных лиц ИГИЛ прошли тюрьму «Камп Бука».

Нынешний руководитель ИГИЛ Абу-Бакр-Аль-Багдади (настоящее имя Ибрахим аль Бадри) изначально был преподавателем исламских исследований в мечетях Багдада, был задержан и заключен в «Камп Буку» в 2004 г. Через несколько лет его освободили, после чего он создал суннитскую милицию и присоединился к Аль-Каиде. Второе лицо в ИГ Абу Муслим аль Туркмани ранее служил в военной разведке Саддама Хусейна. Член военного совета ИГИЛ, комендант в городе Едлиб и в горах Латакии Абу Айман Аль Ираки, так же как и другие руководители, являлся в прошлом офицером военной разведки в правителстве Саддама Хусейна, а позже отбывал срок в тюрьме «Камп Бука». Абу Ахмад Аль Вайни, член военного совета ИГИЛ, в прошлом был полковником в армии Ирака. Абу Абдул Рахман Аль Билави, один из 4 членов военного совета, до своей гибели бывший командиром в двух иракских провинциях, ранее отбывал срок в названной тюрьме. Самый влиятельный полевой командир в Сирии Хаджи Бакр, недавно ликвидированный, так же как и многие другие лидеры, был офицером в саддамовской армии, отсидел в «Камп Буке», после чего вошел в состав ИГИЛ.

Эти биографии наглядно показывают связь религиозных радикалов с бывшим военным руководством Ирака, что позволило создать серьезную организационную структуру ИГИЛ.

Татьяна Дронзина отметила значительную неофициальную поддержку, в первую очередь финансовую, со стороны Саудовской Аравии для различного рода экстремистских организаций суннитского направления, в том числе и для ИГИЛ. Это обусловлено борьбой против шиитского влияния со стороны Ирана. Королевство использовало определенные джихадистские организации «как инструмент борьбы против шиитов». Внутри же страны правительство жестоко подавляет какие бы то ни было экстремистские организации. Но, как констатирует эксперт, «к сожалению, это политика в последнее время оказалась неуспешной». То, что ИГИЛ определил одной из конечных своих целей уничтожить монархию в Саудовской Аравии, заставило пересмотреть отношение королевской семьи к данной террористической организации.

Эксперт отметила важную черту ИГИЛ – она не религиозная организация, а организация, лишь использующая религию для собственной легитимации. В пользу этого она приводит тот факт, что ИГИЛ повел войну против других суннитских группировок. Война против таких же убежденных мусульман не может быть оправдана с религиозной точки зрения. ИГИЛ не терпит конкуренции и монополизирует власть.

Татьяна Дронзина провела исследование выезда граждан Казахстана для участия в боевых действиях. Она проводила беседы с родственниками боевиков. Затрагивая тему мотивации к участию в боевых действиях, она разделила мотивы на две группы.

Среди религиозных причин фигурируют следующие:
Борьба против неверных и врагов ислама.
Борьба против грешников и управляющих.
Построение исламского государства.

Среди мотивов, не связанных с религией, выделяются:
Желание действовать и быть активным.
Необходимость иметь социальный идеал.
Желание быть защитником слабых (женщин, детей, стариков).
Готовность бороться против режима Башара Асада.
Желание бороться за свободу и справедливость.

Татьяна Дронзина сделала вывод, что если убрать религиозный фактор, то идеология ИГИЛ становится крайне сильно похожей на идеологию протестных движений 60-70 гг. в Восточной Европе. Таким же показательным примером являются мотивы участников гражданской войны в Испании в 1936-1939 гг. На территорию этой страны так же, как и сейчас в Сирию и Ирак, съезжались борцы со всего мира. Таким образом, исследователем делается вывод о том, что ИГИЛ использует ислам для собственной легитимации. Сама же организация не может считаться религиозной, т.к. она сама нарушает религиозные правила, совершая насилие над мусульманами. «Не стоит все наваливать на ислам», — считает она. Поэтому эксперт считает необходимым очень просто и понятно доводить до населения истинное лицо ИГИЛ и его антирелигиозный характер. Татьяна Дронзина добавила, что на самом деле в открытом доступе достаточно мало аналитических материалов по ИГИЛ, и то, что оно еще плохо изучено и соответственно принимаемые меры пока малоэффективны.

Эксперт провела анализ жизненных историй выехавших киргизких боевиков ИГИЛ. Основными характеристиками стали:
Все боевики в возрасте 26-36 лет.
Уровень образования средний или даже выше среднего по Киргизии.

Выезд осуществлялся из разных регионов Киргизии, в первую очередь с юга республики. Но есть особенность – выезд был, как правило, не по 1-2 человека из каждого села или аула, а по 5-15 человек из одного населенного пункта, при том что из близлежащих районов подобные случаи не фиксировались.

Большинство боевиков женаты и имеют 2-3 ребенка.

Среди исследуемых лиц не было безработных, у них не было неразрешимых финансовых проблем (за исключением одного случая), хотя большинство были не удовлетворены своим материальным положением. Были среди них и состоятельные бизнесмены.

В поведении и внешности боевиков наступали видимые изменения, но близких эти перемены серьезно не беспокоили.

Никто из боевиков не показал склонность к насилию и агрессии. Более того, многие из них характеризуются как добродушные и отзывчивые люди, а некоторые на собственные средства оказывали помощь нуждающимся.

На территории Киргизии посредством интернет-сетей не удалось получить ответа, как осуществляется поездка в Сирию. Скорее всего, непосредственная подготовка проводится на территории Турции.

Большинство завербованы в Киргизии, некоторые за рубежом, в первую очередь в трудовой миграции в России. Не нашлось убедительных доказательств процесса саморадикализации. Есть основания полагать, что это стало следствием работы вербовщиков на территории самой республики.

Некоторые из боевиков получали религиозное образование преимущественно в Египте, единицы в Йемене.

Докторант Академии управления МИД РФ полковник Бакыт Дубанаев выделил два пути развития ислама в Центральной Азии:

Первый путь – это естественное распространение учения Пророка, протекающее безболезненно для общества и органичное сосуществование религии и гражданского общества.

Второй путь – это навязывание определенных установок извне, идущих в разрез со светским характером государства, с традиционными ценностями и устоями наших сообществ. Это чревато не только нестабильностью, но и потерей национальной самобытности возрождающихся этносов. Эксперт привел слова президента Кыргызстана Алмазбека Атамбаева, который также определяет зарубежное влияние на религию, как угрозу: «Наибольшую озабоченность вызывает ситуация среди мусульман республики, которая осложняется оказываемой, целенаправленной поддержкой со стороны зарубежных центров».

По мнению Бакыта Дубанаева на сегодняшний день наибольшую опасность для государств Центральной Азии представляют такфиритско-джихадистские движения и организации, в основу идеологии которых заложена радикальная интерпретация ислама. Деятельность таковых групп оказывает крайне отрицательное влияние, выраженное в:

Радикализации религиозно-политических взглядов, возникновении на этой почве раскола и противостояния в мусульманской общине.

Дискредитации действующей светской системы управления государством и предложении как альтернативы шариатской формы правления.

Навязывании обществу ориентированной на страны Ближнего и Среднего Востока радикальной фундаменталистской идеологии и менталитета.

Консолидации, укреплении и активизации джихадистских групп, основанных на радикальной салафитской идеологии.

Формировании рычагов влияния на религиозную и общественно-политическую ситуацию в стране и регионе, инспирировании протестных настроений среди населения с целью дестабилизации обстановки.

Задаваясь вопросом, чем же страшна такфиристско-джихадистская идеология, эксперт отметил: На сегодняшний день крупные террористические организации мира настраиваются на такфиритско-джихадистскую идеологию, которая модернизирована ИГИЛ-овцами.

Существуют реальные предпосылки того, что «Талибан» (в ИРА), «Техрик-е Талибан» (в ИРП), «Аль Каида» признают эту идеологию. Уже фиксируются факты, когда лидеры ряда террористических организаций присягают на верность руководству ИГИЛ.

ИГИЛ в свою очередь в сентябре 2014 года четко обозначил перспективное стратегическое направление деятельности – «Мовароуннахр» (историческое название части Центральной Азии).

Создано и проходит обкатку в боях структурное подразделение ИГИЛ – группировка «Джайшуль-Мухаджирин валь-Ансар» (Армия мухаджиров и партизан), костяк которой составляют выходцы из Центральной Азии, Северного Кавказа и других государств. Одной из таких групп руководит некий Абу Умар аш Шишани (настоящее имя Тархан Батирашвили,уроженец Панкисского ущелья Грузии).

Бакыт Дубанаев назвал и некоторые новые особенности в пропагандистской работе религиозных радикалов:

Сегодня к своим традиционным доводам вербовщики добавили еще аргумент, что верующие регулярно посещающие мечеть, мусульмане являются в целом бедным населением, в то время как элита ведет сугубо светский образ жизни. Они стремятся наряду с религиозной плоскостью борьбы с официальной властью использовать уязвимую социальную и экономическую сферу, тем самым политизировав свою деятельность.

Наблюдается также большая заинтересованность религиозно-экстремистских организаций к работе с осужденными в условиях пенитенциарных учреждений, что также крайне опасно.

По мнению эксперта в Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане и Узбекистане, политическая власть определилась, что впредь будет развивать умеренный Ханафитский мазхаб матуридистской религиозно-правовой школы. Однако, как и каким путем это реализовать, остается большим проблемным вопросом. В государствах Центральной Азии ощущается острая нехватка ученных по вероучению.

Для осуществлению проекта по продвижению в широкие массы традиционного ислама, помимо работы с официальными духовными управлениями, также необходимо работать над созданием общественных институтов, которые бы смогли оказать содействие официальному духовенству в данном вопросе.

Главный специалист Государственной комиссии по делам религий Денис Пышкин заявил, что в вопросе противодействия религиозному экстремизму Кыргызстан еще в 2012 г. принял судебное решение о запрете такфиристско-джихадистской идеологии. В соответствии с ним как бы организация не называлась, но если она придерживается данной идеологии, то ее деятельность автоматически должна быть предотвращена. В настоящий момент Генеральная прокуратура КР подала иск о внесении ИГИЛ в список запрещенных террористических организаций. Этот шаг стоит расценивать как дополнительную меру, ведь в соответствии с названным законом 2012 г. ИГИЛ уже является запрещенной в КР организацией.

Эксперт, старший преподаватель Кыргызско-Российского Славянского университета Владимир Школьный предложил исходя из психологии использовать в противодействии ИГИЛ особенности образного восприятия правого полушария мозга человека и публиковать через СМИ информацию не об успехах ИГИЛ, а о проблемах данной террористической организации. Имеются боевые потери, даже в этом государстве существует коррупция, официально разрешено рабство и продажа невольниц. Широкие слои про это мало знают, и до них нужно доводить эту правду, а не создавать собственными руками ореол борцов за веру.

Эксперт Татьяна Дронзина также добавила, что, пока общества и государства Центральной Азии не сумеют эффективно побороть коррупцию, улучшить отношения в социальной сфере, до тех пор регион не сможет ликвидировать угрозу со стороны религиозного экстремизма. «Нужна работа с мотивами – дайте жить, работать, реализоваться у себя», — заключила Татьяна Дронзина.

Роман ВЕЙЦЕЛЬ.

antiterrortoday