В эти жаркие дни, мне вспомнился далёкий 1977 год, когда я из-за своих шуточек чуть не попал в неприятнейшую историю. Как говорят в таких случаях, давайте всё-таки по порядку.
Советский союз. Такой же июль, но 1977 года. Ялта. Популярнейшая набережная, пляж. Жаркое лето, запах намазанных тел и загара с запахом чего-того неизвестного. Мы с Любой, моей сокурсницей, лежим себе на шезлонгах, как положено уважающим себя отдыхающим, и тут… она.
Она появилась, как айсберг в «Титанике» — внезапно, громоздко и с перспективой всеобщего бедствия. Женщина бальзаковского возраста и соответствующих габаритов, плюхается на нашем пятачке. Её лежак хрустит, углубляется в песок. Тем не менее, она часто меняет своё месторасположение, при этом рядом лежащим постоянно задавая какие-то вопросы, интересуется так сказать, курортными буднями. Наконец-то она улеглась на своем лежаке почему-то рядом с нами, а я, как можно естественнее, говорю своей спутнице:
— Как хорошо, что ты мало весишь?
— К чему это, что случилось?
— Да дураки. В Москве, в Аэрофлоте, не долго думая, издали приказ, что тот, кто весит больше 140 кг, покупает авиабилет за двойную цену. Что теперь будет делать наш бедный Алексей Петрович? А сколько в нём кг, как ты думаешь?
— А ему, это точно, как раз есть 150 кг.
— Наверное больше?
— Да, так и есть. Но не меньше 140, это точно.
Смотрим, подслушавшая наш разговор соседка, та самая женщина невероятных размеров, засуетилась, забеспокоилась, собрала свои вещи, ушла.
Как потом стало известно, оказывается, это женщина нашла кассиршу Аэрофлота, спросила у неё, так ли это?
Она сказала, «я ничего не знаю, я указания ещё не получала, будут указания, буду продавать по новым правилам».
Не успокоившись, с междугородной телефонной станции стала звонить в Москву дочери: сейчас же, или завтра, с утра пораньше езжай на площадь Дзержинского, или на Ленинский проспект, в Трансагентство, и узнай, так ли это? Утром следующего дня, сразу после завтрака, не дождавшись ответа дочери, выезжает в Симферополь, а это между прочим, 90 километров, почти три часа езды на троллейбусе. В Симферопольском аэропорту, не добившись ничего конкретного, напросилась на приём к начальнику аэропорта, который первый раз слышал о подобном нововведении. Не выдержав напора и всхлипывания женщины, он стал звонить в Москву, куда-то там своим знакомым или начальству. Эти авиационные чиновники тоже были удивлены, и никак не могли понять, откуда этот слух появился?
А она им, «отдыхающие сказали, приличные ребята, они не могут врать».
Ничего путного не добившись, она вернулась в Ялту. То ли сама, то ли кто-то надоумил, обратилась с заявлением в отдел милиции города Ялты «О наказании двух лиц, вводивших её в заблуждение и в непредвиденные расходы». С этого заявления в милицию мы и узнали о её незапланированной поездке в Ялту и переживаниях. А эти бедные милиционеры, отложив все свои дела по борьбе с настоящей преступностью, стали искать нас. Наши приметы привели их в санаторий «Узбекистан», где мы, собственно и отдыхали.
Утром, когда шли на завтрак, смотрим, стоит милиционер, каждого спрашивает, на лица смотрит, короче изучает физию.
Нас, а ещё четверых, двух женщин в том числе, на санаторном автобусе привезли в горотдел милиции.
Надо отдать им должное, по всем правилам они провели опознание, всего было 12 человек. А это женщина, она оказывается, отдыхает в другом санатории, стала путаться, на меня вообще не обратила внимание. Ведь на пляже мы были в плавках и тогда очень модных кепочках, а перед следователем — в одежде.
Вижу, ничего не получается, и я, с разрешения офицера обратился к этой женщине:
— О чём речь? Что произошло? Кто Вас обидел?
— Двое говорили, что в два раза подорожали билеты на самолёт.
— Для людей весом в 140 килограммов?
— Да, да! Точно!
— Так вот не надо чужие разговоры подслушивать!
И уже обращаясь к капитану, я говорю: «Это были мы. Я и Люба», -показывая на свою спутницу. «Мы студенты, в номере имеются наши студенческие билеты. У нас в сентябре фестиваль. Мы разучивали свою роль, каждый день этим занимаемся».
Капитан сначала на эту женщину стал смотреть, потом на нас. К тому времени у всех 12, приехавших на опознание, начались смешки, хихиканья, а потом все дружно стали смеяться, превратившийся в дикий нескончаемый хохот.
Когда немного спокойнее стало, следователь обратился к этой женщине и спрашивает:
— Вы настаиваете на своем заявлении?
— Нет, нет.
-Тогда напишите заявление об отзыве своего заявления.
Всё время смотря на шаблон, она написала заявление об отзыве заявления. Мы тоже написали, что не имеем никаких претензий к ялтинской милиции, к ведению следствия.
Следователь отпустил женщину, автобус увёз остальных в наш санаторий, нас просил немного подождать в коридоре и ушёл. Буквально через две-три минуты вернулся, говорит, «начальник зовёт».
Вы бы видели радостное лицо это начальника! Весь сиял, смеялся, радовался видимо, что дело так быстро раскрылось.
— «Когда вчера дежурный дал мне заявление этой женщины, я аж немного растерялся. Ни имени, ни фамилии, что произошло, где произошло, ничего понятно не было. Никто ведь по большому счёту не пострадал, деньги не украли, имущество на месте, ничего серьёзного нет! А заявления от отдыхающих у нас на особом контроле. Уезжают от нас, в особенности, москвички, если не довольными, сразу пишут в ЦК, Брежневу, министру, генпрокурору. Вы отдыхающие, для нас очень особая категория».
Проводив до выхода, приказал нас доставить в санаторий на имеющем в наличии транспорте — трехколёсном мотоцикле «Урал». Это было очень важно, поскольку санаторий «Узбекистан» находится на вершине холма, и не так-то просто туда подняться. Также для меня важно было то, что нас милиция увезла, милиция же привезла. А ведь народная молва, что нескольких отдыхающих из санатория «Узбекистан» с утра пораньше увезла милиция, наверняка дошла до Ташкента. А кабинет главврача, окна которого всегда в теплое время были открыты, смотрел на площадку, где была небольшая стоянка для санаторных автобусов, такси, другого транспорта, приезжающих/уезжающих. Так что и наше возвращение в целости и сохранности, все видели и отметили, говорило о том, что у нас всё хорошо.
Рахимжон Султанов,
Ялта, 1977 год
