Нет, не подумайте, что я каким-то образом примазываюсь к Анне Андреевне. Просто на ум пришло — удивительная точность высказывания. Когда б только знать, из каких пустяков, глупых мыслей, проскользнувших мимолетом, получается что-то вроде короткого рассказа…
Этот началось с того, что я разбавляла уксус для «шубы». Обычная маленькая бутылочка с эссенцией на 250 гр.
Ничем не примечательная. И вдруг так живо вспомнилось: тогда, в моем детстве и позже бутылочки были треугольные. На уголках — грани. На гранях — отметки, сколько лить эссенции на пол-литровую бутылку воды. И еще стекло на них было не гладким, а каким-то пупырчатым.
Давно не видела. Очень давно. Уксус нынче даже в пластиковых бутылках продают… а пластиковые бутылки так прочно вошли в наш быт, хотя по-настоящему появились в конце восьмидесятых — начале девяностых. Их берегли. Не выбрасывали…
Вообще, при всей скудости тогдашней жизни иногда в ней появлялись такие вот излишества.
А бутылки из-под хлопкового масла помните? Тогда весь Узбекистан готовил исключительно на хлопковом нерафинированном масле. При этом все игнорировали всякие бутифосы — масло продолжали жать. Масло ужасно пахло и горчило — этого никто не замечал. Заметили, когда в конце шестидесятых появилось салатное рафинированное масло. Уже в обыкновенных бутылках. А вот ТО масло, стоявшее в тогдашних магазинах, разливалось в бутылки необыкновенные. Больше похожие на вазочки. Горлышко — расширяющийся в «плечах» силуэт, сужающийся в «талии», после чего до самого донышка линии идут прямо. В общем — вазочка, только сильно измурзанная жиром. Их и не мыли. Сразу выбрасывали. Да, я совсем забыла, они к тому же были еще и граненые. В общем — шедевр, наверняка какое-то дореволюционное оборудование.
«Ташкентская» — разливалась в обычные пол-литровые лимонадно-пивные бутылки, почему-то часто с ржавыми шляпками, что очень странно — при такой-то раскупаемости. Этикетки приклеивались криво и вечно отлетали.
Вообще, фигурных бутылок больше не припомню, а у лимонада и пива были такие этикеточки полумесяцем и приклеивались не в середине, а прямо около горлышка. Лимонад так и назывался лимонадом или «крем-содой», никаких «тархунов», «байкалов», «фант» и «спрайтов». Даже «буратино» тогда не было. Все потом. Но зато каким вкусным был тот лимонад!
Пиво, по-моему, было исключительно «жигулевским», другой марки я не помню. Те же пол-литровые бутылки, с этикетками полумесяцем.
Соков в пакетах не продавалось, а продавались они исключительно в гастрономах, в перевернутых конусах. Самый дорогой в Ташкенте был мандариновый. На мой взгляд, крайне подозрительный в смысле качества и содержания в нем мандаринов. И обязательно на прилавке — емкость с солью и чайной ложечкой — для томатного сока… Чаще всего — обычный граненый стакан на двести миллилитров, нынче редкость неимоверная. Я свой храню, как хрусталь. Тонких и вообще не вижу. А тогда во всех поездах — стаканы с подстаканниками…
В середине шестидесятых на прилавках совершенно неожиданно появился первый сок в банках. И сразу манговый. Ужасно дорогой, по-моему, чуть не трешка. Но я, хоть и очень экономить приходилось, — попробовала. Он, кажется, индийский был, очень вкусный. Очень необычный. С тех пор я и полюбила манго. А такого сока больше пить не приходилось почему-то…
Спиртное продавалось в винных отделах универмагов. До замужества я туда и не заглядывала — свое вино было, — напишу чуть ниже. А потом иногда приходилось. Жили мы на Навои, гастроном был всего в остановке от нас, на Шейхантауре, и чего там только не было! До сих пор помню любимый тогдашний напиток мужа рябину на коньяке за два двадцать. Из импортных напитков были болгарские вина, тогда очень хорошего качества, и кубинский ром с яркой Кармен на этикетке. Рома было хоть завались, стоил он довольно дешево. Еще время от времени в магазине около Алайского продавались такие круглые бутылки с китайской, что ли, водкой. В которой мариновалась змея. Покупали же, хотя я бы под расстрелом ЭТО не пила. И дефицитом были не импортные напитки, а узбекское вино «Ок мусаллас». «Кзыл мусаллас» можно было купить беспрепятственно, тогда вообще в моде были больше белые вина, не красные.
В роду мужа были серьезные виноделы, и узбекские вина (тогдашние) вполне могли конкурировать с теми же болгарскими и грузинскими. Ничего не скажешь, никто не халтурил. Я очень скучаю по «Баян-Ширею», тогда пол-литровая бутылка стоило семьдесят семь копеек, пилось оно, как вода, и было удивительно вкусным. Опять же «Ок мусаллас», «Хосилот», красные вина… недорогие и просто очень настоящие. С «телом», как говорят виноделы. С хорошим послевкусием.
Есть ли сейчас в Узбекистане что-то похожее? Я просто не знаю. Или все вытеснили заморские бренды?
Кстати, вот не помню я или просто не знаю, куда сдавали бутылки. Кефирные можно было сдать прямо в молочном отделе — это в Москве. Однажды я на такой запас бутылок — штук пятьдесят — набрала продуктов и существовала почти месяц, пока сын с мужем были в Ташкенте. При винных отделах устраивали пункты приема бутылок. С вечными очередями. А в Ташкенте как было? Ей-богу, кроме шара-бара с тележкой, других приемщиков бутылок не помню.
Очередей в винных отделах я никогда не видела, но они закрывались во время футбольных матчей в гастрономах по всей Навои (еще один был в доме специалистов, на Урде в полуподвале).
Тогда мы и из дома не выходили — по улицам шли толпы разгоряченных болельщиков, от которых можно было ожидать чего угодно. В остальные времена все было спокойно.
Но я до замужества носа в винные отделы не совала. В каком-то заколдованном мире мы жили. Я имею в виду свою семью. Дачи у нас не было, да и как-то тогда не принято было, это же не средняя полоса, а Узбекистан, и хозяйки, в том числе моя мама, за что им только памятники ставить, невзирая на то, что работали почти все, делали монументальные заготовки. Как это у них получалось? Это, конечно, уже в годах шестидесятых, когда появились закаточные машинки, но и до этого у нас всегда была десятилитровая кастрюля с маринованными баклажанами, еще одна — с соленой капустой, переложенной яблоками сорта розмарин — вкуснее любой моченой антоновки, — и стояли банки с вареньем. Даже редким, вроде малинового или ежевичного.
Ну а когда появились закаточные машинки — началась сущая вакханалия. Баклажанная икра, маринованные баклажаны, огурцы, помидоры, патиссоны, компоты, консервированная вишня, баклажаны в томатном соусе, плюс то же варенье, господи, как они успевали? Все это стояло в одном большом на весь дом подвале, разделенном на закутки — у каждого свой, и с ключом. Главное, что съедаться это все просто не успевалось, а мама еще и вечно пироги пекла… а я нос драла, то не так и это надоело… вот дура-то, сейчас бы эти баклажаны!
Вкусноты необыкновенной! Я как сейчас помню День Икры, когда в духовке пеклись баклажаны и перец, и икра готовилась казанами. День Баклажан — самый трудоемкий, — нужно было жарить теми же казанами морковь с луком, варить баклажаны и класть под гнет, резать зелень и чеснок… — это до консервирования… День Капусты. День Компотов. И так далее. Варенье варилось между делом. Айвовое и белая черешня непременно с лимоном…
Подумать только, сколько свободного времени было у советских женщин! Сейчас его просто нет. Но я все равно чувствую себя преступницей и лодырем, потому что в жизни ничего не консервировала — набаловалась на маминых закрутках.
Одним из важнейших для нас продуктов является… конечно, вишня. Про варенье и компоты я не говорю, консервированная шла на вареники. Но самое главное ее назначение, — конечно, наливка. Никогда не пила наливки вкуснее, чем у мамы. Правда, один мой родственничек клянется, что у мужа его тетки она была куда вкуснее. Но я не пробовала, и поэтому предпочитаю игнорировать всякие голословные утверждения.
Непонятно только, как быстро она выпивалась. Потому что мама ставила две десятилитровых аптечных бутыли. Причем создавалось впечатление, что никакой водки в наливку не добавляли, и, скорее всего, так оно и было. Она была густая, как ликер. И нужно сказать, я терпеть не могу спиртное. Все, кроме той наливки… Но больше наливки я любила остававшиеся от нее вишни. Так называемые «пьяные». В отличие от хрестоматийных гусей, я их лопала с утра до вечера и не пьянела.
Только однажды произошла катастрофа — одна бутыль разлетелась вдрызг, и красные струи растеклись по комнате. Причем дело было загадочным. Я, честное слово, близко не подходила (мне было лет шесть). Няня клянется, что она тут ни при чем. Скорее всего, был какой-то дефект стекла. Мама была в бешенстве, так что все домашние прятались по углам. Но и поделать ничего нельзя было… пришлось ставить новую наливку.
Самым грандиозным предприятием в деле заготовок было, конечно, вино. Поскольку самое трудоемкое и требующее много времени. Но у нас в доме никогда ничего не было, кроме своего вина. Делали его не каждый год: родители, в общем, не пили, и вино открывалось по праздникам и дням рождения. Водки у нас просто никогда не бывало. Бутылки копились годами. Из дома их выносить запрещалось, даже шара-бара когда приезжал мне бутылку не давали. Бутылки все были винными или из-под шампанского.
Раз в два -три года родители шли в ларек на Алайском и закупали сто килограммов винограда. Тащишка с осликом и тележкой притаскивал все это домой. Тогда «саперави» стоил двадцать семь копеек за килограмм. Иногда, если попадалось, закупался мускат: как сейчас помню эти кисти, в которых ягодки были так плотно прижаты друг к другу, что становились уже не шариками, а кубиками. Но и вино из них получалось замечательное.
Ногами виноград никто, конечно, не давил, давили руками, причем между родителями шел постоянный и принципиальный спор: отрывать веточки или нет. Мама считала, что с веточками вино получается слишком терпким, папа стоял за веточки. Уж не помню, как разрешилась ситуация. Но мама достала где-то книжку о виноделии и все делала по ней.
Вино долго бродило в больших кастрюлях. Потом его отцеживали и начинали фильтровать. Представляете — на столе стоят бутылки, в них — стеклянные воронки с вложенной фильтровальной бумагой. Дело это небыстрое. Потом вино фильтровали еще раз. И только после этого закрывали пробками, уж не знаю, где их доставали, заливали сургучом, купленным папой на почте, и ставили в темное место под кровать. Помню даже какие-то наклейки делали: первый сорт, второй, а однажды мускат не добродил, что ли, или произошло что-то, только получилось нечто вроде шампанского. Причем не во всех бутылках. Наверное, таких набралось десятка два, не больше.
Под всеми кроватями стояли эти бутылки, и хватало их года на три точно. Потом все опять начиналось сначала.
Я просто представляю себя нынешнюю, занятую чем-то подобным: представляется не слишком ясно. Да и кому теперь это надо?
Впрочем, то было вино настоящее, а не непонятно что, которое здесь выдают за импортные вина. Такие импортные вина во Франции и Италии — пятачок пучок. Обычные, столовые, каждодневные, я когда-то из Франции везла, три евро пятьдесят за три литра в картонном пакете.
Все прошло, все умчалося в непроглядную даль.
Больше никто не нальет того вина. Не подсунет пирожок с вареньем. Не поставит на стол банку настоящей баклажанной икры.
Иногда так без этого тоскуешь… По маминому теплу…
Tatiana Pertseva
специально для nuz.uz
