Глава шестая
Система власти, установленная в Туркестанском крае, определялась как “военно-народная”. Военная, поскольку край был завоёван силой оружия и управлялся генералами и офицерами. “Hародная” же — означало традиционное, то есть сложившееся на протяжении столетий на принципах шариата. Всеми делами в городах Туркестана (кроме Ташкента) управляли избранные представители городских кварталов — советы старейшин-аксакалов. Они занимались сбором налогов и распределением различных повинностей. Старейшины подчинялись старшему аксакалу, которого назначал военный губернатор области. Старшему аксакалу были подчинены также младшие полицейские служащие (миршабы), смотрители оросительных систем (мирабы) и судьи-казии. Все они содержались из бюджета городской казны. Ташкент в 1877 г. по инициативе Кауфмана получил самоуправление в соответствии с Городовым положением от 16 июля 1870 г., то есть те же права, что и другие российские города. Здесь была создана избираемая раз в 4 года городская дума. Участвовать в выборах могли ташкентцы, достигшие 25 лет, владевшие недвижимым имуществом, платившие городские налоги и не состоявшие под судом или следствием. В думу первого созыва было избрано 69 гласных: 48 человек от русского Ташкента и 21 – от старого города. Исполнительным органом Ташкентской городской думы была городская управа, а городской голова назначался генерал-губернатором.
Была реформирована и судебная система. В Туркестане появились избираемые суды казиев и баев, которые стали называться народными судами. Кроме того, появились уездные суды, временные военно-судные комиссии, судные отделы областных правлений и судный отдел Канцелярии генерал-губернатора. Должность судей в этих органах исполняли русские чиновники и офицеры. Обязанности прокуроров были возложены на военных губернаторов областей.
Суды казиев вели дела, размер иска по которым не превышал 100 рублей. Иски на более крупные суммы рассматривали съезды народных судей. Кроме того, существовали суды третьей инстанции – чрезвычайные съезды народных судов. Они разрешали спорные дела, возникавшие между жителями разных волостей и уездов. За правосудием к народным судам обращалось почти 90 процентов населения.
Народные суды в своей деятельности руководствовались нормами шариата или адата (свода традиционных обычаев), однако наказания стали мягче. Были категорически запрещены: членовредительство, смертная казнь путём перерезания горла или побивание камнями. В уездах были построены современные (для того времени) тюрьмы, которые заменили подземные узилища и ямы, столь распространенные в недавние времена.
По желанию местные жители могли обратиться в русские судебные инстанции, которые руководствовались российскими законами.
Все эти нововведения явились первым демократическим устройством власти в политической истории Туркестана. Константина Петровича можно смело отнести к реформаторам с демократическими, либеральными взглядами. Об этом ярко свидетельствуют две вещи. Во-первых, в Ташкенте по его настоянию не было жандармского управления и его наиболее репрессивной части – Охранного отделения. Так называемые “|синие мундиры” появились в Туркестане только в 1905 году, спустя два десятка лет после смерти первого генерал-губернатора. Во-вторых, Ташкент был одним из тех мест, куда ссылали политически неблагонадёжных. Это были, как правило, люди образованные и деятельные. Кауфман с большой охотой привлекал их к управлению краем, без оглядки на Петербург назначая на различные ответственные должности. Так, осуждённый по делу Каракозова и высланный в Туркестан геолог Дмитрий Львович Иванов занимал должность чиновника особых поручений по горной части при Туркестанском генерал-губернаторе. Впоследствии он принимал участие в научных экспедициях И. В. Мушкетова и Д. Путяты. Другой ссыльный, Пётр Иванович Хомутов, занимал даже пост вице-губернатора Сырдарьинской области.
Огромное внимание туркестанский генерал-губернатор уделял делу народного образования. По его инициативе в Ташкенте была создана публичная библиотека. Для её формирования Константин Петрович обратился к руководителям российских научных учреждений: Императорской Академии Наук, Императорского Русского Географического Общества, Департамента по делам ученых учреждений при министерстве народного просвещения и всех отечественных университетов. В письмах к ним Кауфман, просил оказать “возможное в этом его начинании содействие путем пожертвования дублетов тех книг, которые беспрепятственно могут быть удалены из их книгохранилищ”.
На просьбу откликнулись, и уже с конца 1867 года в Ташкент из столичных и университетских городов стали стекаться книги на русском и иностранных языках, положившие начало будущей Ташкентской публичной библиотеке, ныне известной как Национальная библиотека Узбекистана имени Навои. Пополняли библиотеку и частные лица, а также Главный Штаб военного министерства, пожертвовавший около 1500 томов редких и ценных сочинений по военным наукам и истории. Большое количество специальных изданий прислало Главное Военно-медицинское управление.
Отдельно нужно сказать о ”Туркестанским сборнике”. Для собрания по возможности полной коллекции трудов по Средней Азии — литературных, журнальных, газетных — Константин Петрович приглашает известного библиографа В. И. Межова. Владимир Измайлович вспоминал об этом так: “В 1867 году К. П. Кауфман обратился ко мне с предложением составлять для него библиографические указатели книг и статей, относящихся к Средней Азии вообще и Туркестанскому краю в особенности. При личном свидании с ним я представил, что один голый перечень заглавий, при такой отдаленности Ташкента от столицы для него не будет иметь практического значения. Взамен этого я предложил ему составлять «Туркестанский сборник», в который входили бы самые книги и статьи. Он изъявил согласие и на первый раз, в виде опыта я послал ему в Ташкент 10 томов, за что получил вознаграждение 1000 рублей. Такое неожиданное и щедрое вознаграждение заставило меня усилить мои труды и в следующие годы, за тот же гонорар я посылал от 20 до 30 томов. Наконец, в последующие годы управления Туркестанским краем К. П. Кауфманом, я условился доставлять ему ежегодно от 40 до 50 томов за 1000 рублей вознаграждения“.
В общей сложности было составлено 416 томов ”Туркестанского сборника”, в которые вошли книги, брошюры, журнальные и газетные статьи о Средней Азии вообще и о Туркестанском крае в частности на русском, французском, немецком, английском, итальянском, испанском и латинском языках. К этому уникальному собранию, по поручению Константина Петровича, были составлены и изданы в трех томах систематический и алфавитный указатели.
О том, какое значение для науки имел этот сборник, свидетельствует исследователь Туркестана академик Мидддендорф: ”С тех пор как генерал Кауфман устроил для Средней Азии образцовую, единственную в своем роде (”Туркестанский Сборник” Межова) библиотеку в Ташкенте, только там, на месте, и можно было бы пользоваться всеми необходимыми литературными материалами”.
К сожалению, после смерти Кауфмана уникальная библиотека едва не погибла. Его преемник генерал-лейтенант Н. Г. Черняев, герой на полях сражений, оказался никудышным администратором.
Находившийся при Черняеве чиновник особых поручений В.В. Крестовский (автор ”Петербургских трущоб”), которому было поручено изучить книгохранилище, представил своему начальнику резко отрицательный доклад. В нём подчёркивалось, что число абонентов библиотеки и посетителей, крайне ничтожно, средства, отпускаемые на приобретение нужных изданий, расходуются не рационально, в основном приобретается беллетристика и тому подобное. Вывод, сделанный Черняевым из доклада, был такой: библиотеку расформировать, издания соответственно специфике передать в Ташкентский музей (также детище Константин Петровича Кауфмана), Штаб Туркестанского военного округа и Инспекцию училищ Туркестанского края, а оставшиеся книги продать с торгов. К счастью, Черняев показав полное неумение управлять краем, спустя полтора года был смещён. Назначенный вместо него генерал-адъютант Н. О. Розенбах, ознакомившись с делом о библиотеке, не только восстановил, по словам А.А. Семёнова, биографа Кауфмана, “эту хранительницу сокровищ человеческого гения, но своим внимательным и сочувственным отношением к ней с лихвою возместил ущерб, нанесенный её закрытием”.
Ещё одним деянием Кауфмана на ниве просвещения стало составление сборника фотографий “Туркестанский альбом”. Российскими учёными А. Л. Куном, Н. В. Богаевским, М. А. Терентьевым, фотографами Н. Н. Нехорошевым и В. Ф. Козловским было составлено 4 тома сборника (историческая, археологическая, этнографическая и промысловая части), в которые вошли 1200 фотографий, воспроизводящих жизнь Туркестана в самых разнообразных ее проявлениях.
В настоящее время полные комплекты “Туркестанского сборника” сохранены только в Национальной библиотеке Узбекистана, российской Публичной библиотеке и Библиотеке Конгресса США.
Ну и какой же цивилизованный город без средств массовой информации? В 1868 году в Ташкенте заработала первая типография, оборудование для которой было завезено из России. Она существовала при штабе Туркестанского военного округа и обслуживала потребности администрации края. Через год была открыта более мощная типография, и 10 мая 1870 года в Ташкенте вышли первые номера местных газет – “Туркестанские ведомости” на русском языке и “Туркестанская туземная газета” на узбекском и казахском языках. Вслед за ними, в 1871 году, вышла первая в Центральной Азии печатная книга — «Сборник материалов о русском Туркестане и странах Средней Азии». В том же году напечатана первая книга на узбекском языке — «Календарь на 1872 год», составленный переводчиком и сотрудником газеты «Туркестанские ведомости» Шахмарданом Ибрагимовым.
О деятельности Константина Петровича на ниве народного образования достаточно подробно рассказывается в обширных воспоминаниях Н. П. Остроумова. Во времена правления Кауфмана Николай Петрович занимал должности Инспектора училищ Туркестанского края и директора учительской семинарии.
“Только народное образование способно, — говорил Кауфман Остроумову – завоевать край духовно: ни оружие, ни законодательство не могут сделать этого, а школа и только школа может”.
Главной идеей, продвигаемой первым туркестанским генерал-губернатором, было создание учебных заведений, где бы совместно обучались дети разных национальностей и религиозных убеждений.
Остроумов пишет: “Ему (Кауфману, В. Ф.) казалось, что туземная конфессиональная школа исчезнет сама собою, когда взамен её правительством будут учреждены школы для совместного воспитания русских и туземцев, соответственно духу времени и потребностям государства, без всякого конфессионального характера и без посягательства на религиозные убеждения мусульман.”
К сожалению, Константин Петровичу не удалось до конца осуществить этот принцип обучения. Его значительно позднее, после 1917 года, ввели большевики. Тем не менее вклад первого генерал-губернатора края в народное образование огромен. При его правлении было открыто более 60 школ, две мужских и две женских гимназий.
Кауфман не был богатым человеком, тем не менее, фонд, созданный им для поддержки малоимущих и сирот, существовал, в том числе, и на его личные средства. В частности, на деньги фонда был построен детский приют, который так и назывался, Кауфманский. Он находился на углу улиц Пушкинской и Хорезмской. При советской власти в нём открыли школу им. Песталоцци.
Однако полностью отдаться решению исключительно мирных задач Константин Петровичу не удавалось. Давно назрел вопрос умиротворения Хивинского ханства. По-прежнему хивинцы грабили караваны и угоняли в рабство подданных России и Персии.
Продолжение следует
На заставке: Здание Городской думы (не сохранилось) на Воронцовском проспекте, ныне ул. Истиклол
В. ФЕТИСОВ
