Отправиться в Ботанический сад в выходные не удалось. Говорят, именно по выходным вывозят из Сада срубленные деревья. Но в запланированные для Сада дни лил дождь и мела необычная для Ташкента метель. В общем, в Сад мы с коллегой-журналистом, чтобы убедиться — рубят или не рубят — пришли в понедельник. Были готовы к тому, что ни одной фуры не встретим, и не встретили.
На входе увидели знакомую вывеску на английском и узбекском, сообщающую, что Ботанический сад имени Ф.Н.Русанова (основателя Сада) находится в ведении Института генофонда растительного и животного мира Академии наук Узбекистана.
На ярком солнце подтаивал снег, птицы проносились над верхушками деревьев. Красота, не зря прогулка. И все же под снегом не разглядеть провалы над выкорчеванными пнями. Пни, как известно, улика, и их убирают. А земля проседает.
Законом РУз «Об охране и использовании растительного мира» в новой редакции, принятой в сентябре 2016 года, ботаническим садам посвящена статья 18. В ней прописано, что создаются «с целью сохранения растительного мира и его генетического фонда, изучения, акклиматизации и воспроизводства в искусственно созданных условиях редких и находящихся под угрозой исчезновения видов дикорастущих растений, ведения научной, учебной и образовательной работы»… Далее в законе сказано: «На территории ботанических садов запрещается деятельность, не соответствующая целям их образования и угрожающая сохранению растительного мира».
Ясно, что рубка законодательно запрещена. Запрещена она была и без статуса. Можно только в случае необходимости, если сухостой.
Раньше по весне, когда появлялась листва, ученые обходили участки и составляли акт. В него могли попасть и сорные деревья, проросшие из оброненной птицей семечки, никакого отношения к коллекции Сада не имеющие. Ученые подписывали акт. А разрешение на то, чтобы убрать, давали органы охраны природы. При этом Сад (для него не делалось исключений) должен был внести компенсационный платеж в фонд охраны природы по установленным расценкам в зависимости от толщины изымаемого ствола. Вся древесина оприходывалась и через бухгалтерию продавалась, отчего в ботанический бюджет поступали финансы. Эти финансы направлялись на первоочередные нужды, включая приобретение для Сада новых коллекционных растений.
Компания по расчистке Сада, проведенная при прежнем директоре в 2014-2015 годы с привлечением массы организаций и их премированием органами охраны природы согласно принятому «наверху» постановлению, очевидно, что-то изменило в коллективном разуме. Сместились понятия, что можно делать в Ботаническом саду, а чего нельзя. Он уже просвечивает, а расчистка с распилом продолжается, хотя зимой нет ни листочка. Про расчистку нам объяснил встречный милиционер. «Расчистка!» — поэтому и срезанные ветки вдоль дороги и меж деревьев то там, то тут набросаны. Еще объяснил, почему чурбаки навалены у обочины, и груженные ими же тракторные тележки выезжают из чащи. «Это дрова, чтобы оранжерею отапливать».
«Ничего себе, так плохи дела в оранжерее? Была в ней тысяча редких растений из тропиков и субтропиков, осталось к этой зиме триста». Не успели мы ужаснуться, что последнее гибнет, как милиционер настойчиво попросил показать, что мы отсняли на фотоаппарат. «Да разве же Сад — режимный объект? Красоту фотографируем. А вы из Госкомприроды, охраняете?» Нет, все-таки он милиционер. Здесь служит, чтобы никакого хулиганства… Видимо, чтобы бригада рубщиков-пильщиков не хулиганила в чаще, он и сопровождал их там. Попрощавшись с нами, двинулся за трактором с древесиной.
Мы решили посмотреть, откуда дровишки. Создателям Сада в страшном сне не могло присниться, что трактора будут прочесывать ботанические коллекции напрямки. Слабосильный китайский трактор с грузом не мог одолеть простой подъёмчик. Дергался в разные стороны, в том числе и в коллекцию. Недалеко, может быть, на корпус-два. Но в чащу-то, а там тоже ботаническая коллекция, он ездил, как в родной хоздвор. Грязи намесил на колее.
По ней мы добрались до места распиловки. Еще немного пройти, и увидишь Салар, за которым – бетонный забор. В глухом месте каких только птиц не встретишь – там и утки, и бакланы… Но сейчас не до них. Очевидно, деревья пилили и распиливали весь день. Снег густо забрызгали желтые опилки.
[/center]
Мы не сразу разглядели под опилками свежие пни. Насчитали пять, но, возможно, их и больше.
[/center]
Отсюда мы направились к оранжерее. Не раз приходилось в ней бывать. Жалко ее. Вон, в соседний зоопарк то одно диковинное животное завезут, то другое. А сюда – ничего.
«Система отопления вышла из строя? Дровами топите?» — спросили сотрудников. Они успокоили, что система отопления работает, хотя после ночного мороза в 12 градусов днем в оранжерее всего плюс пять. Старые пальто из дома приносят, чтобы растения укрыть. Давным-давно оранжерее нужна реконструкция. Она обещана постановлением правительства, но откладывается из года в год.
«А нам сказали, что оранжерея держится на дровах…» Милиционер, спутал: это теплица держится на дровах. Рядом с нею грудились дрова, и на наших глазах разгрузилась уже знакомая тракторная тележка, очевидно, товаром третьего сорта. Из шести теплиц функционировала одна, куда мы и заглянули. Холодновато. Рабочий сказал, что газа за зимний сезон сгорает на многие миллионы сумов. «Приходится экономить. Газ не дает такого тепла, как дрова, они и выручают».
Что сажать, говорят лаборанты. Интересно, кто им говорит, что сажать? При нас рабочие сажали черенки роз, на очереди — райхон. И то, и другое вряд ли для науки. Да и свежие стволы у старого хоздвора тоже заготовлены для иной цели.
Вышли мы из Сада через новый хоздвор. В прошлом году видели, как копали котлован, и сейчас нам хотелось порадоваться тому, что получилось. Здесь и хоздвор, и помещения для занятий наукой. Деньги выделялись на строительство согласно Постановлению Кабмина о реконструкции Ботанического сада. Получилась одноэтажная конструкция из пластика. Неужели так по проекту?
Нам еще раз пришлось воскликнуть: «Неужели?!» Сад больше не носит имя своего основателя Федора Николаевича Русанова. Вывеску еще не поменяли. Называется он теперь: Государственное научно-исследовательское, культурно-просветительское предприятие «Ташкентский Ботанический сад» при Институте генофонда растительного и животного мира АН РУз. Вероятно, слово «предприятие» все объясняет. Неужели это — не ошибка?
НАТАЛЬЯ ШУЛЕПИНА
Фото автора
