Случай на балу

Штрихи к портрету А.Б.Вревского. Часть вторая.

Первая часть: В поисках древних арийцев https://nuz.uz/moi-uzbekistancy/12892-v-poiskah-drevnih-ariycev.html

Лояльный при первом взгляде, но, несомненно, не такой простой, как это казалось сослуживцам и современникам, туркестанский генерал-губернатор барон А.Б.Вревский умудрился переругаться даже с церковными иерархами.А.Б.Вревский умудрился переругаться даже с церковными иерархами. Вот что пишет о нем митрополит бишкекский и среднеазиатский Владимир (Иким): «В 1893 году генерал-губернатор барон А. Вревский затеял ссору с епископом Григорием (Полетаевым). Губернатор начал совсем уж грубо вмешиваться в церковную жизнь и вздумал распоряжаться назначением священников на приходы; Преосвященный Григорий, разумеется, терпеть этого не мог. В отместку непокорному архиерею барон Вревский выдвинул разрушительный антицерковный план: вообще ликвидировать Туркестанскую епархию, а все ее приходы (в подавляющем большинстве не воинские, а гражданские) передать в военное ведомство. Сам Вревский привести в исполнение свой злой проект не успел…»

Ни до, ни после А.Б.Вревского никому в голову не приходило «мобилизовать» («взять под ружье») православие. «Что за комиссия, Создатель?» — как воскликнул бы А.С.Грибоедов, прочитав проект барона А.Б.Вревского. Наоборот — фактически все дореволюционные генерал-губернаторы следовали курсу веротерпимости, поликонфессиональности, дипломатичности и постепенности в делах и воздержания от резких административных инициатив в этой довольно щекотливой сфере. И здесь, видится, проявилась масонская принадлежность барона А.Б.Вревского. Сам он был выходцем из масонской семьи, известной в Российской империи еще до А.С.Пушкина. И это как бы сомнительный момент в его характеристике, потому что оппоненты потребуют документальных фактов, а свидетельства только косвенные, и глупо было бы настаивать на предоставлении каких-то документов с печатями в студию, потому что тайные общества для того и существуют, чтобы никому и никогда не предоставлять нотариально заверенных справок. После приснопамятных декабристов царизм требовал от офицерства подписанной декларации о непринадлежности к тайным обществам. И, несомненно, барон А.Б.Вревский такую декаларацию предоставил. Однако, как говорят в Одессе, а иногда и в Ташкенте, «обещать — еще не значит жениться». Т.е. двойное дно у барона А.Б.Вревского было.

Ташкентский чиновник Федоров вспоминает о Вревском: «По своему происхождению, связям, воспитанию и состоянию он принадлежал к высшему обществу Петербурга. И действительно, это был человек вполне благовоспитанный, всегда одинаково элегантный, в высшей степени корректный, вежливый и внимательный со всеми, уважавший чужое мнение, хотя бы оно шло вразрез с его взглядами. Но в нем было одно качество, очень симпатичное, но совершенно не подходящее для роли генерал-губернатора: он был бесконечно добр, мягок и доверчив, и этими качествами пользовались и злоупотребляли. По своей бесконечной доброте, он положительно не умел в чем-либо отказать. Его все очень любили, но… дело иногда страдало. Еще одно его свойство – это его постоянное спокойствие и сибаритизм. В его управлении краем имели место факты довольно угрожающего свойства; мы все начинали волноваться, но барон никогда, даже в этих случаях, не нарушал своих привычек и своим спокойствием и хладнокровием лучше всяких грозных решений [454] успокаивал всех и направлял события к их нормальному течению. Это был образованный, разумный администратор немного ленивый, любящий пожить с комфортом, много работавший по утрам, но считавший своим правом – вечером дать себе отдых за ломберным столиком. Ежедневно он приглашал к себе обедать трех партнеров… Повар у него был превосходный, обеды были тонкие, вина прекрасные. Сам хозяин всегда был одинаково любезен со своими гостями. После обеда усаживались играть в винт по очень маленькой. Барон играл хорошо, но всегда очень снисходительно относился к промахам своих партнеров, а иногда безропотно выслушивал замечания какого-нибудь несдержанного винтера, как, например, генерала Повало-Швыйковского (ферганского губернатора), который так волновался за картами, что готов был вызвать к барьеру за всякую ошибку в винте.

Барон приехал в Ташкент также без жены, и в течение девяти лет его управления она ни разу не была у нас (А.Б.Вревский овдовел к тому времени, его супругой была Анастасия Матвеевна Спасская, воспитанница Виленского и Санкт-Петербургского генерал-губернатора М.Е.Храповицкого. — прим. Е.Р.). Но с ним приехала его воспитанница, очень молодая и симпатичная девушка мадемуазель Лазаревская, которая потом вышла замуж за адъютанта барона, поручика князя Гагарина. Впоследствии к нему приезжала гостить замужняя дочь и два сына, но большую часть времени он был в одиночестве, и вечерний винт составлял для него единственное развлечение.»

Здесь барон А.Б.Вревский в своей стихии. Что ему проблемы Туркестана? Вот нарисовался прекрасный марьяжный альянс: выдать свою воспитанницу прехорошенькую мадемуазель Лазаревскую за столичную штучку барона Гагарина. Т.е. наработать нужные связи на будущее, укрепить отношения. Князь Гагарин также из старой масонской семьи, его предки входили в Мальтийский орден (Антошевский И.К. Державный Орден святого Иоанна Иерусалимского, именуемый Мальтийским в России. СПб., 1914).Подчиненный А.Б.Вревскому чиновник Федоров дипломатично умалчивает о гувернантке мисс Горн, о чем жужжал весь Ташкент.

Маститый ташкентский историк советского периода, академик АН Туркменской ССР М.Е.Массон (1897, Спб.— 1986, Ташкент) в одной из своих статей, рассказывая о, кажется, недооценной им значительной исторической фигуре опального великого князя Искандер-Романова (1850-1918), коснулся времени правления туркестанского генерал-губернатора барона А.Б.Вревского (1834-1910). До революции М.Е.Массон жил в Туркестане, в Самарканде закончил гимназию. Речь идет о его историческом очерке ««Ташкентский» великий князь. Из воспоминаний старого туркестанца», который был посмертно опубликован в годы перестройки в журнале «Звезда Востока» с предисловием его вдовы академика АН Узбекской ССР Г.А.Пугаченковой ( Массон М. «Ташкентский» великий князь. Из воспоминаний старого туркестанца // Звезда Востока. 1991. № 12. С. 114-125). В очерке был зафиксирован интересный исторический момент, который вообще мог бы фигурировать в качестве исторического анекдота, но автором и публикатором, видимо, не был проанализирован глубинный подтекст:

«С первых лет ссылки в Ташкент, пользуясь полной неприкосновенностью, Николай Константинович любил порисоваться своей, как ему казалось, демократичностью, выражавшейся иногда в довольно странных и наивных формах. Когда однажды на балу Туркестанского генерал-губернатора барона А.Б. Вревского (в должности был с 1889 по 1898 годы. — прим. Е.Р.) тот представил ему при встрече в передней свою пассию англичанку мисс Горн, считавшуюся официально гувернанткой (хотя у барона детей не было), великий князь, вынужденный пожать протянутую ею руку, тотчас после этого неожиданно для всех более горячо пожал руку швейцару…»

Обращу внимание читателей: маститый ташкентский историк советского периода, академик АН Туркменской ССР М.Е.Массон прямо указывает на то, что англичанка-гувернантка мисс Горн была пассией генерал-губернатора барона А.Б.Вревского, хотя и без ссылок на источник информации. Именно — пассией. Потому что при беглом чтении этот факт можно недооценить. И здесь доверимся М.Е.Массону как старому туркестанцу с еще дореволюционным стажем.

Так ли уж странен и наивен был великий князь Николай Константинович? «Чудик» — по смыслу М.Е.Массона. В чем подтекст пассажа с англичанкой-гувернанткой и скромным швейцаром, чье имя в истории не сохранилось? Кстати, он мог быть даже натуральным швейцарцем, т.е. уроженцем или подданным Швейцарии. Напомню, что ташкентский чиновник Федоров характеризовал барона А.Б.Вревского как питерского столичного сибарита, а это значит, что с таким настоящим бароном рядом непременно следовали англичанка-гувернантка, швейцарец-швейцар, бонна-француженка, повар-француз и прочие, как сейчас бы сказали, гастарбайтеры, которым барон, как генерал-губернатор приграничной и особо важной в военно-политическом отношении губернии, сам выдавал разрешения на жительство или вступление в подданство. Причем швейцарцы, как представители одной из беднейших тогда стран Европы в российское подданство принимались в последнюю очередь.

Можно было бы даже не обратить внимания на досадную ошибку М.Е.Массона, пишущего о том, что у губернатора А.Б.Вревского не было детей. У него как раз было пятеро детей. Ко времени назначения Туркестанским генерал-губернатором он овдовел, и в живых у него остались два сына и дочь — княгиня Антонина Александровна Хованская (урожденная, соответственно, Вревская,1865-1925). После революции эмигрировала, умерла во Франции и оставила воспоминания. Вот она как раз в Ташкенте и побывала с визитом у отца-генерал-губернатора, что зафиксировал в своих путевых очерках («В сердце Азии», Спб., 1899 г.) шведский путешественник и по совместительству разведчик Свен Гедин (1865-1952), в дальнейшем друг Гитлера.

Свен Гедин пишет: «В Ташкенте я пробыл около семи недель, но так как я описал город еще в предыдущей моей книге, то здесь ограничусь беглым наброском. Генерал-губернатор барон Вревский принял меня с безграничным радушием, я был его ежедневным гостем и имел случаи завязать у него знакомства, которые весьма пригодились мне для моего путешествия по Памиру (обращу внимание, что это пишет швед, симпатизирующий немцам; российско-английское противостояние на Памире привлекает внимание аналитиков. — прим. Е.Р.).

На святках я участвовал в целом ряде веселых, блестящих праздников. Сочельник, первый и приятнейший за все время моего пребывания в Азии, праздновали у барона Вревского почти так же, как в обычае у нас на севере. Были приготовлены рождественские сюрпризы, из которых многие были снабжены французскими посвящениями в стихах, а посреди одной из зал возвышалась гигантская «елка» из ветвей кипариса, украшенная сотнями восковых свечек. Вечер прошел в обычной веселой беседе около шумящего самовара в убранном с большим вкусом и чисто восточною роскошью салоне. Украшениями служили, между прочим, портреты Царя (Александра III, — имеет в виду автор, это был 1894 г., последний год царствования Александра III. — прим. Е.Р.), шведского короля Оскара и эмира бухарского, снабженные собственноручными надписями. Достойнейшею представительницею дамского элемента являлась дочь генерал-губернатора, княгиня Хованская, блестяще исполнявшая на всех официальных и частных празднествах роль хозяйки дома». Свен Гедин побывал в Ташкенте в заключительный период пребывания в должности А.Б.Вревского, когда уже воспитанница Лазаревская была выдана замуж за князя Гагарина, настырная гувернантка-англичанка мисс Горн куда-то испарилась, а роль хозяйки губернаторского дворца играла гостившая дочь А.Б.Вревского княгиня А.А.Хованская.

Описываемое М.Е.Массоном происшествие на губернаторском балу у А.Б.Вревского относится к началу его губернаторства, потому что вскоре в маленьком городе все уже прознали про странную гувернантку губернатора (звучит тавтологически, но в дальнейшем выяснилось, что так и было на самом деле: гувернантка следила за губернатором) мисс Горн.

И вот на балу, о котором пишет М.Е.Массон, А.Б.Вревский пытается познакомить вел.кн.Николая Константиновича, который считал себя одним из претендентов на царский престол по признаку порфирородности, со своей гувернанткой (т.е. служанкой) англичанкой мисс Горн. Какая-то немыслимая и недопустимая по тем временам демократичность! По законам приличия великий князь (а это напомню — внук Николая I) пожимает руку англичанке. Да вот только человек этот достаточно умный, первый и один из немногих Романовых, получивший высшее образование, к тому же не лишенный чувства юмора. Он в следующую секунду совершает то, что на современном жаргоне называется довольно точным словом — стебется. А именно — пожимает руку затем и швейцару. Раз уж вы, мол, меня вынудили пожать руку гувернантке-англичанке, то почему бы мне в таком случае не обменяться рукопожатиями и со швейцаром, чью национальность и подданство история, к сожалению, не сохранила; может быть, и швейцарец по национальности и гражданству, — метонимия. Демократичность так уж последовательная демократичность. Здесь, конечно же, надо учитывать вопрос о подданстве, именно о подданстве, а не о гражданстве, как в республиках, потому как Россия была монархией, и проживание на территории империи было возможно или в статусе подданного императора, или в качестве иностранца. К тому же вопрос о получении вида на жительство или переходе в подданство решал в Туркестанском генерал-губернаторстве сам А.Б.Вревский как первое лицо. Как это ни удивительно сейчас, но в то время уровень жизни в России в среднем был выше, чем в Швейцарии, и гастарбайтеры из горной конфедерации, а также претенденты на подданство в империи были не редкостью.

Город был небольшой, как уже замечено, и военный, т.е. корпоративный, границы губернии непосредственно соприкасались с границами азиатских владений Великобритании, и вскоре слухи о шпионской деятельности гувернантки А.Б.Вревского мисс Горн распространились методом изустного телеграфа.

Еще одно свидетельство о мисс Горн принадлежит будущему генерал-майору генштаба фон Дрейеру В.Н. Из книги «На закате империи», Мадрид, 1965, с.7: «Генерал-губернатором и Командующим войсками Туркестанского края и всей Закаспийской области в последние годы конца прошлого века был барон Вревский (здесь В.Н.Дрейер ошибается, Закаспийская область напрямую подчинялась военному министру, а начальником Закаспийской области в этот период был старый туркестанец А.Н.Куропаткин — злейший враг барона А.Б.Вревского. — прим. Е.Р.). Говорили совершенно серьезно, что Лев Толстой списал портрет Вронского с барона Вревского (ташкентские кумушки как всегда всё напутали, А.Б.Вревский не был прототипом Вронского, хотя Л.Толстой интересовался родственниками А.Б.Вревского; вот прототипом Кити Щербацкой в «Анне Карениной» считается была П.С.Щербатова (1840-1924), а это родственница фактической тещи барона, воспитавшей его будущую жену; фамилия Вревский была звучной в дворянских кругах и вполне возможно, что Л.Толстой сконструировал фамилию Вронский из двух фамилий: Вревский и Ланской; Ланские были в родстве с Вревскими. — прим. Е.Р.). Этот, почти «Наместник» огромной территории, жил довольно замкнуто в великолепном генерал-губернаторском дворце со своей племянницей и ее гувернанткой, жилистой и не очень красивой англичанкой мисс Хор, управлявшей домом и, кажется, самим Вревским.

На Новый Год и в день тезоименитства Государя к Генерал-Губерантору приезжал со свитой Эмир Бухарский с подарками и наградами, в виде звезд и шелковых халатов для ближайших сотрудников Генерал-Губерантора, а англичанку мисс Хор приезжали поздравлять ташкентские дамы.»

Действующие исторические фигуры можно описать в шахматном стиле. Барон А.Б.Вревский — креатура шахматного короля: правящего императора Александра III (1845-1894). При нем королева — императрица Мария Федоровна, урожденная датская принцесса Дагмара Датская (1847-1928). Одновременно Мария Федоровна — сестра британской королевы. А.Б.Вревский в этой партии как офицер в шахматах: исполнитель короолевских заданий. По примеру короля за ним следует английски ориентированнная фигура — гувернантка мисс Горн, которая контролирует его ходы (ну, пусть она будет шахматным конем, офицер на доске выведен вперед, его защищает конь). Эта мощная группировка (скажем, что это белые) играет против ташкентского опального великого князя Николая Константиновича (1850-1918, для краткости — Искандер-Романов). Одной из задач А.Б.Вревского в Ташкенте было ужесточение надзора за деятельностью Искандер-Романова. В этой шахматной партии посчитаем Искандер-Романова черным королем и будем держать в уме, что Искандер-Романов — это двоюродный брат Александра III и в то же время его злейший личный враг. Белый офицер призван поставить шах, а может быть, и мат в дальнейшем черному королю. Это очень похоже на атаку черного короля белыми офицером и конем. Задача черного короля — переиграть эти две фигуры, и он пытается разрушить эту связку офицера и коня, бьет между ними. Англичане очень любили называть противостояние Великобритании и России в Азии «Большой игрой».

Искандер-Романов не может непосредственно бить белого офицера и коня, но мобилизует общественное мнение, т.е. строит перед собой пешечную оборону. Довольно удачно. Газеты и офицерское сословие ополчились на А.Б.Вревского из-за подозрительной англичанки-гувернантки. Вскоре она исчезла с шахматной доски. Затем в 1894 г. умирает белый король — царь Александр III. Ситуация кардинально меняется. Делает хорошую карьеру начальник Закаспийской области А.Н.Куропаткин. Его назначают военным министром, он играет на стороне Искандер-Романова и убирает с доски шахматного офицера — барона А.Б.Вревского.

Это был всего лишь эпизод в «Большой игре». Пропала фигура тусклого администратора А.Б.Вревского, и Туркестан только выиграл в целом. Искандер-Романов сконцентрировался на бизнес-проектах и проблемах ирригации (об этом было в тексте https://nuz.uz/kolumnisty/4801-dvoryanstvo-i-irrigaciya.html «Дворянство и ирригация»). Об А.Б.Вревском напоминает только сохранившееся название «ледник Вревского» на Памире, да урочище Чимган, ставшее с его легкой руки популярным местом отдыха.

Ефрем Рябов.