Наше быстротекущее время меняет скорость жизни, но не всегда меняет её смысл. Когда-то дорога, ожидание и личная встреча были неотъемлемой частью любого дела. Сегодня многое решается нажатием кнопки, и мы всё реже задумываемся о том, что именно исчезло между «отправить» и «получено».
Получилось так, что на днях в пятницу вечером, увлекшись более чем актуальной лекцией члена Клуба «Ильхом» на нашей знаменитой Крыше, я пропустил несколько телефонных звонков от одного знакомого, уроженца Самарканда, проживающего сейчас в Западной Европе. В одном из мессенджеров он оставил сообщение, что этой ночью по работе вылетает в Ташкент и очень просит «одолжить сколько есть сумов и в понедельник он их вернёт». На мошенника никак не был похож, поскольку нами согласованное кодовое слово в начале и в конце сообщения присутствовало. Я, не долго думая, N-ную сумму отправил на его карту, оставил сообщение в том же мессенджере, попросив его по прибытии в Ташкент подтвердить получение перечисленной суммы.
Укладываясь спать, в этой связи я вспомнил случай более чем сорокалетней давности…
Да, это было весной 1984 года, когда, вернувшись домой, я услышал от супруги, что несколько раз звонил профессор Самойлов, просит перезвонить, когда бы это не было. Евсея Исааковича Самойлова я знал по учёбе в ВШПД, очень милый, добрый, порядочный человек. Он жил с супругой в соседнем доме — они на Шверника, дом 15, а мы в доме 17, корпус 3. А неподалеку ДАС — легендарный Дом аспирантов и студентов МГУ.
Перезвонил. Евсей Исаакович, произнося тысячу извинений, попросил встретиться на 10-15 минут, по его личному делу, не терпящему отлагательства. Наспех поужинав, вышел к 15-м дому. Он уже ждал, переминаясь с ног на ногу. Да, заметно постарел дважды лауреат Сталинской премии по общественным наукам, автор многочисленных учебников и пособий, прилежный многолетный сотрудник аппарата ЦК ВКП (б) – КПСС со времен Сталина до начального Брежнева. В это время ему было восемьдесят шесть лет.
Мы начали гулять по окрестностям. А он без долгих вступлений сказал, что у него есть ко мне большая личная просьба. В это время мы оказались сзади торгового центра «Черемушки», у почтового отделения №449.
— Я в прошлый раз именно отсюда утром в пятницу отправил в Ленинград дочке шестьсот рублей. По срочному тарифу. А деньги она смогла получить только во вторник. Только после Вашего вмешательства. (А на самом деле тогдашнего заместителя министра связи СССР Д.И. Мангельдина, до этого работавшего министром связи Узбекской ССР). Пожалуйста, отправьте сами. Евсей Исаакович волновался, говорил сумбурно, путался, не заканчивал предложения. Но сказал с уверенностью, если уж ко мне обращается, значит, очень надеется.
Он протянул мне деньги. Тысяча рублей. Отдельно сорок рублей, на срочный почтовый перевод. Тогда за срочность брали четыре процента. Его дочь, выпускница филфака МГУ, несколько лет до этого работавшая здесь же преподавательницей, защитившая диссертацию по литературе финно-угорских народов СССР, сейчас была профессором одного из факультетов Хельсинкского университета. Тогда само по себе это было редкостью для советского ученого преподавать в зарубежном университете. Она должна была приехать в Ленинград на международную конференцию, добровольной участницей, а рублей у неё не было. Процедура обмена валюты была сложной для советских граждан, а в выходные дни вообще невозможно. Почта в воскресенье работала только на вокзале и в аэропорту. Всё остальное было закрыто.
План был простой и одновременно сложный: отправить деньги так, чтобы в воскресенье, по приезде, она могла получить их прямо на Московском вокзале Ленинграда. Я взял деньги, положил в карман, и мы продолжили гулять. Разговор шёл о разном, о жизни, о людях, о нынешних студентах. В какой-то момент мне вдруг пришла мысль: а почему бы не отвезти эти деньги самому?
Я предложил это профессору. Он задумался и сказал, что нужно посоветоваться с супругой и с дочкой. Поднялись на 7-й этаж. Жена его, такая же пожилая, но живая и внимательная, буквально расцвела, когда услышала, что я сам готов поехать в Ленинград, встретить их дочь, передать деньги, устроить её в гостиницу. Для матери это известие было не просто удобством, а спокойствием.
Мы тут же позвонили в Хельсинки. Тогда уже можно было напрямую связаться по автоматике с рядом зарубежных европейских городов. Услышав наше решение, Регина искренне обрадовалась. Да, поезд прибывает в 09:15, на Финляндский вокзал. Да, она будет рада, если её встретят. Гостиница «Европейская» вообще здорово, поскольку симпозиум будет проходить в Эрмитаже, а это только Дворцовую площадь перейти.
На следующий день, в пятницу, я купил билеты в Ленинград, на «Красную стрелу». Туда сегодня вечером, обратно вечером воскресенья в Москву. Тогда это не так-то просто было, чтобы купить билеты день в день, тем более СВ, но у меня тогда такие возможности были. С финхозотделом Ленинградского обкома договорился о гостинице для Регины.
Тут я должен рассказать об обстоятельствах, связанных с моим личным интересом поехать в Ленинград. Дело в том, что сын одного из самаркандских знакомых, который в свое время окончил астрономический факультет Ленинградского университета, а потом и защитил кандидатскую диссертацию, наконец-то был принят на работу в Пулковскую обсерваторию в качестве м.н.с. — младшего научного сотрудника. Понятное дело, друзья-товарищи стали настаивать на накрытии «поляни», и непременно с пловом. Плов, ясное дело, «маменькин сынок» не умел делать. Обратился ко мне, чтобы помочь ему найти ошпаза (плововара) именно в Ленинграде. А где я её буду искать? Тогда так широко, как сейчас, узбекская еда не была представлена в России. Я сам взялся за это дело, успокоив его, что пряности у меня имеются.
В Ленинграде мы встретили Регину на том же «Жигули» одного из коллег самаркандца, на котором меня встретили, разместили её в хорошем одноместном номере гостиницы Интуриста «Европейская» (сейчас это Grand Hotel Europe). Тогда это было почти чудо: чаще совершенно незнакомых людей селили по двое, по трое. А здесь — отдельный номер, чистота, порядок. Бронь обкома. На первый взгляд, простое слово, которое решало все вопросы. Передал деньги. Одна пачка новеньких десятирублёвок в новенькой заводской упаковке, которую я ещё в пятницу, её родительские деньги, обменял у Анны Афанасьевны в кассе Гостелерадио СССР на Пятницкой, 25. Потом мы вместе пообедали в небольшом, почти домашнем ресторанчике на Невском. Просто посидели, поговорили по-человечески в обществе одной-единственной красивой женщины, молодой профессорши иностранного вуза.
Регина, думаю, до сих пор вспоминает эту историю. Тогда ей было где-то тридцать пять. Да, она 1949 года рождения. Хочется верить, что она жива, здорова. Где бы ни жила сейчас, в Финляндии или в Санкт-Петербурге.
Теперь я часто думаю: ведь сегодня любую сумму можно перевести за секунды. Без поездов, без вокзалов, без разговоров, без просьб. Молодёжь, прочитав этот рассказ, скорее всего улыбнётся. Скажет: зачем было ехать в Ленинград, чтобы передать деньги? По-другому нельзя что ли? Никак нет. Тогда только так.
И всё же вопрос остаётся. И их много.
Что было лучше? Сейчас, когда всё решается мгновенно, или тогда, когда вместе с деньгами другому человеку передавалось внимание, участие, живое присутствие? Тогда я встретился с земляком, некоторым открыл глаза относительно коронного блюда нашей кухни, помог дочери своего наставника, в очередной раз увидел легендарный город, в окрестностях которого служил мой отец во время Великой Отечественной войны. Поговорил с учёными-астрономами, жил в их гостинице две ночи. Да, и славный плов получился, все были в восторге. Всё это было хлопотно, но интересно и забавно. Оказывается, есть люди, которые в своей жизни первый раз ели плов, да и не знали, что бывает такое блюдо, наивно полагая, что рис – это еда китайцев и японцев.
Технологии сделали жизнь быстрее, но не обязательно глубже. Они научили нас экономить секунды, но не всегда помогают сохранить связь между людьми. Тогда путь имел значение. Дорога была частью смысла. Сегодня смысл часто сводится к результату, а всё остальное исчезает между кликами и мониторами.
И вот мой личный вывод, без претензии на истину. Мне кажется, что дело не в том, когда было лучше. Тогда, или сейчас. Всё зависит от того, что мы выбираем сохранить. Если в удобстве мы теряем человеческое участие, значит, мы обедняем себя. Но если даже в быстром, современном мире остаётся место для внимания, заботы и готовности пройти лишний путь ради другого человека, значит, не всё потеряно. Деньги сегодня можно отправить мгновенно. Куда угодно. Даже в подсанкционные страны. А вот тепло, доверие и память о совместно прожитом дне по-прежнему требуют времени. И, возможно, именно оно и есть самое ценное.
Рахимжон СУЛТАНОВ
