В социальных сетях появился пост экономиста Юлия Юсупова под очень звучным, можно сказать апокалиптическим, названием: «Узбекистан на пороге экономической катастрофы». По высказанному им мнению, нынешний «год войдет в историю не просто как год отката от реформ 2017-19 гг., а как год возврата даже не к временам Каримова, а куда-то еще дальше — в эпоху военного коммунизма или коллективизации». Вот как загнул.

Чем не угодил текущий год

Чем же Юлий Юсупов недоволен в текущем году. Первое, на что он указывает со ссылкой на свое интервью kun.uz., это последние нововведения в правилах налогообложения, в частности, обязательность кодов ИКПУ, изменения в условиях регистрации и сумм зачета НДС, которые обсуждались в этом интервью и которые он назвал в своем посте «налоговым беспределом».

Часть этих изменений действительно вызвала нарекания предпринимателей, в связи с чем регулирующими органами в оперативном порядке в них были внесены корректировки. Так, Министерством финансов и Налоговым комитетом на днях было опубликовано совместное сообщение о смягчении положений некоторых спорных положений ранее введенного порядка. Но в своем посте эксперт об этом почему–то скромно умолчал, видимо потому, что в противном случае не было бы оснований для применения звучного выражения «налоговый беспредел».

Если же более конкретно подходить к ситуации с налоговой нагрузкой и налоговым администрированием в Узбекистане, то согласно данным Индекса бизнес-климата ЦЭИР в январе текущего года налоговое администрирование в качества препятствия указали только 4% респондентов.

Наблюдая за динамикой данного показателя, можно понять, что за последние 6 месяцев налоговое администрирование выступало в роли препятствия в среднем только для 4% предпринимателей.

Здесь, пожалуй, будет уместно вспомнить о том, что Юлий Юсупов писал о налоговой политике раньше. «Задуманная реформа — это прорыв. В результате ее реализации мы получим гораздо более совершенную модель налогообложения, нежели ту, что мы имеем сейчас. И надо отметить мужество правительства и президента, согласившихся на столь радикальные меры по снижению налоговой нагрузки и пересмотру сложившихся правил налогообложения. Думаю, это второй по важности шаг в нашей экономике после либерализации валютного рынка в 2017 году», — было им написано в 2018 году. Как, однако, время меняет людей.

Далее автор очень «поэтично» переходит к другой сфере. «Идет стон уже из другой сферы: сельского хозяйства. От масштабов беззакония и коррупции просто челюсть отваливается», — пишет он, подражая сатирикам. В подтверждение своих эмоциональных высказываний автор приводит следующую, не подтвержденную никакими конкретными фактами, информацию. «Под прикрытием необходимости «обеспечения продовольственной безопасности» кластеры, фермеров заставляют сажать картошку и сою.

Причем семенной материал они вынуждены покупать у подставных фирм по ценам в разы выше рыночных. А так как денег у фермеров нет, их заставляют брать кредиты и влезать в долги». Примерно тоже самое он пишет и про капельное орошение: «фермеров заставляют покупать трубы для капельного орошения у таких же подставных фирм с такими же запредельными ценами и влезать в долги».

Если предположить, что это действительно так, как пишет автор, то возникает целый ряд конкретных вопросов. Во-первых, кто принуждает, если вмешательство в хозяйственную деятельность запрещено? Во –вторых, как было определено, что фирмы подставные, было ли проведено соответствующее расследование? В-третьих, что значит по ценам в «разы выше рыночных»?  Для этого надо привести рыночные цены и сравнить с теми, по которым покупают фермеры и выяснить почему они покупают не там, где дешевле, а там, где дороже. И только тогда можно говорить о принуждении.

Тем более, что сажать картошку и сою просто рекомендовано (а не предписано) в той местности, где для этого существуют благоприятные условия и может быть получен хороший урожай.

И, наконец, по поводу кредитов. Во-первых вызывает удивление безапелляционное утверждение, что «денег у фермеров нет». Как можно так огульно утверждать обо всех фермерах, которые ведут собственное хозяйство, требующее операционных расходов и затрат, что, не имея денег, вообще то невозможно. У кого то из фермеров денег может не хватать, у кого то их больше, у кого то меньше, как это бывает во всем мире.  И как можно заставить взять кредит тех, у кого совсем нет денег. Ни один банк такому фермеру никакого кредита не даст. А вот то, что фермеров заставляют брать кредиты, когда им кредит не очень то нужен, и влезать в долги, такая ситуация, как и в других странах мира, может иметь место быть. Но это опять таки вмешательство в хозяйствующую деятельность, нарушающее законодательство, и такие факты должны пресекаться в юридическом порядке.

Тут возникает следующий вопрос, откуда экономист Юлий Юсупов взял эту информацию. Если провел соответствующее экономическое исследование, позволившее ему сформулировать эти выводы, то он должен бы был привести установленные данные и факты к этому исследованию, а сами материалы направить в соответствующие органы, включая и министерство юстиции и прокуратуру. 

И тогда публикация его исследования с приведенными фактами и цифрами выглядела бы более убедительно. Но так как публикация такая, какая она есть, то видимо имел место другой вариант.  Автору кто-то об этом рассказал, видимо, очень убедительно и эмоционально, и автор не задаваясь вопросами о фактах и достоверности рассказанного, бросился размещать свой пост на фэйсбук, что бы довести до широкой общественности.  Сейчас это модно в соцсетях делать, хайп ловить.  

О реформе государственного управления

Столь же неадекватна общая оценка автором государственного управления экономикой проводимых реформ. Опять звучит не серьезный экономический анализ, а броские эпатажные заявления.  К примеру, «Жутко неэффективный, коррумпированный снизу доверху бюрократический монстр, который 30 лет душил нашу экономику, высасывая из нее все соки, никуда не делся. Он жив, воспрянул духом и опять начал пожирать все живое в пределах досягаемости». Автору, наверное лучше писать фантастические романы.

Далее он предлагает кардинальные реформы в сфере государственного управления, не менее сомнительные, чем его вышеприведенная оценка ситуации, и не удосуживается раскрыть хотя бы собственное видение того, что каждая из предлагаемых мер может дать.

К примеру, эксперт предлагает ликвидировать посты вице-премьеров, мотивируя это тем, что «нужны политически ответственные министры, а не мальчики на побегушках». Напрашивается вопрос – что даст упразднение института вице-премьеров и зачем это нужно делать? А как тогда осуществлять координацию деятельности смежных министерств и ведомств?

Следующий его тезис о ликвидации большей части всех экономических ведомств. Опять же, какими соображениями обосновывается необходимость их ликвидации? Складывается ощущение, что автор нарисовал себе субъективную схему, как должен выглядеть экономический блок управления и теперь это пытается выдать за истину в последней инстанции.

Непонятно почему министерства сельского, водного хозяйства должны вдруг стать агентствами, как предлагает Юсупов, тем более учитывая вес сельского хозяйства в нашей экономике по сравнению с другими странами, где они имеют статус министерства

Говоря о необходимости ликвидации отраслевых ассоциаций, автор не указывает конкретных причин, что не так с уже ставшими негосударственными ассоциациями производителей в отдельных отраслях. При этом этот формат координационного института отраслевого взаимодействия и диалога между бизнесом и государством существует во многих странах мира.

О сокращении госрасходов

Далее автор выступает за «резкое сокращение госрасходов». Если говорить о сокращении госрасходов, то каким он видит оптимальный уровень государственных расходов? Если говорить о складывающейся в последние два года ситуации, то в период пандемии резко возросла необходимость в денежных вливаниях в экономику именно со стороны государства, так как государство должно было увеличивать расходы для выполнения своих обязательств.

Исходя из данных МВФ на октябрь 2021 г. в Узбекистане уровень госрасходов к ВВП в 2020 г. составил 28,8%, годом ранее – 27,3%, в 2017 г. – 22,4%. И для наглядности, посмотрим, как дела обстоят в различных странах, развитых и развивающихся. Среди развитых стран в США – 45% ВВП, Великобритании – 49%, Швеции – 52%, Германии – 50%, Франции – 62%. Среди стран постсоветского пространства: Армения – 30,6%, Азербайджан – 40,3%, Беларусь – 38,7%, Эстония – 45,6%, Казахстан – 24,5%, Кыргызстан – 34,3%, Латвия – 42,5%, Россия -39,4%, Украина – 45,6%.  То есть в Узбекистане уровень госрасходов и так один из наиболее низких.

Между тем, действительно проблему представляет, к примеру, дефицит госбюджета, который в последние годы в Узбекистане увеличился, как и во многих странах мира, что связано с увеличением расходов на противодействие пандемии и поддержку экономик. К примеру, в Узбекистане в 2020 г. дефицит госбюджета составил – 2,3% ВВП (дефицит консолидированного бюджета – 4,4%). В ЕС уровень дефицита государственного бюджета увеличился с 0,5% в 2019 г. до 6,9% в 2020 г. Все государства ЕС, кроме Дании, имели государственный дефицит бюджета выше 3% ВВП. К примеру в Испании – 11%, Италии – 9,5%, Венгрии – 8,1%, Польше – 7%. В России, в 2019 г. отмечался профицит федерального бюджета в размере 1,8% ВВП, в 2020 г. сложился дефицит – 3,8%. В Казахстане дефицит госбюджета увеличился с 1,9% ВВП в 2019 г. до 4% в 2020 г. Стоит отметить, что в Узбекистане одной из утвержденных целей принятой Стратегии развития на 2022-2026 гг. является снижение фискального дефицита до 3% и его не превышения в последующем.

О снижении роли государства в экономике

В целом, говорить о том, что в Узбекистане ничего не делается по сокращению участия государства в экономике и снижения административного влияния на нее по меньшей мере голословно. Что касается требований автора по отмене «всех блатных льгот», то, к примеру, с 1 октября 2020 г. отменены налоговые льготы по НДС, устранена практика применения преференций только для предприятий, входящих в ассоциации. То есть льготы теперь распространяются не на отдельные компании, а ими могут воспользоваться все предприятия определенных отраслей.

Кроме того, в 2020 г., как раз в период вынужденного усиления государственной роли в экономике, направленного на минимизацию негативного влияния пандемии, была принята Стратегия развития конкуренции на товарных и финансовых рынках, предусматривающая к 2025г. снижение участия государства в экономике до 40% ВВП, сокращение количества предприятий-монополистов на 40%, уменьшение объема льгот до 10% ВВП, отмену не менее 60%  нормативно-правовых актов, предоставляющих эксклюзивные права и преференции.

Несмотря на то, что 2020-2021 гг. Юсупов, похоже, считает периодом сворачивания реформ, уже в 2021 г., была принята Стратегия реформирования госпредприятий на 2021-2025 гг., которой предусмотрено сокращение количества госпредприятий на 75%, функционирование всех госпредприятий на основе рыночных механизмов по принципам корпоративного управления ОЭСР, доведение количества независимых членов Наблюдательных советов до 30%, первичное и вторичное размещение акций 20 крупных госпредприятий. В том же 2021 г. было запущено сокращение численности штата государственного аппарата на 15%, с 44 до 38,7 тыс. штатных единиц.

Вышеприведенные факты свидетельствуют о том, что реформы государственного сектора идут полным ходом, а не как заявляет Юсупов, «мы фактически свернули реформы и катимся черт знает куда». Здесь хотелось бы отметить, что сам эксперт, недавно говоря о изменениях в налоговом администрировании, отмечал что такие реформы, изменения нужно тщательно продумывать и готовить. А когда речь заходит об административной реформе и перекраивании всего госаппарата, тщательность проработки такой реформы должна быть еще выше.

Также продолжается и реформа банковского сектора. Во-первых, в 2020 г. принята Стратегия реформирования банковского сектора на 2020-2025 гг., в рамках которой планируется довести долю активов частных банков до 60%. Во-вторых, намечено приватизировать «Ипотека-банк», «Узпромстройбанк», «Асакабанк», «Алокабанк», «Кишлок курилиш банк» и «Туронбанк». В третьих с 2017 г. появилось 55 новых кредитных организаций, включая 4 коммерческих банка (Пойтахт Банк, Тенге Банк, TBC Банк, Анор Банк), 33 микрокредитные организации.

Актуальной продолжает оставаться и цифровизация банковского сектора, которой с 2017 г. уделялось серьезное внимание. Итогом цифровизации стало увеличение в 4,5 раза количества пользователей дистанционным банковским обслуживанием с 4,5 млн. на начало 2018 г. до 20,2 млн. на начало 2022 г.

Но все, что делается, для Юлия Юсупова, видимо, не имеет никакого значения. Главное для него нарисовать впечатляющую картинку на экономическую тему, что бы читатели восхитились или ужаснулись. В целом фразеологический эпатаж в статье зашкаливает.  Кроме вышеупомянутых пассажей, чего, к примеру стоит фраза «изъятие чиновников и государства из экономики (под страхом смертной казни)» — это вообще, как понимать? Эксперт предлагает снять мораторий на смертную казнь, причем для отдельной группы лиц – чиновников? Или, например, «все обещания дать экономическую свободу фермерам, выброшены в мусорное ведро», или «царят насилие и принуждение».  

В общем, фразеология больше подходит для сценариев голливудских триллеров и компьютерных игр на фэнтезийные темы. Так что относиться к опубликованному материалу, как к достоверному экономическому анализу, читателям не стоит.

Хуршид Асадов, экономист