Необратимость

— Вы мне не родители! Хожу в обносках, за душой ни копейки, а вы тут мне о каком-то уважении твердите. Вон посмотрите, как мои друзья одеваются, на каких иномарках гоняют, в каких кафе «зависают». А я на «Ласетти»? Да? Ну спасибо вам огромное…

Бахром озлобленно сверкнул глазами и его красивое лицо скривила презрительная усмешка.  Пресыщенный юнец, привыкший обильно и вкусно есть, сладко спать, модно и дорого одеваться, мотаться по городу на купленном родителями авто, особенно ничем себя особо обременительным не утруждая, поправил на шее тщательно отутюженный и накрахмаленный воротничок рубашки и, резко развернувшись на каблуках туфлей стоимостью долларов примерно за двести пятьдесят, горделиво вскинув голову, вышел из дома сильно хлопнув дверью.

Родители удрученно посмотрели друг на друга, в очередной раз столкнувшись с оголтелым хамством и эгоизмом единственного сыночка, которого всю жизнь холили лелеяли и буквально сдували с него пылинки.

— Ну вот нам и результат – вздохнул директор одной из крупных столичных фирм Уктам Халилов. Он стыдливо глянул на супругу и опустошенно опустившись на стул вытянул из пачки сигарету. Повертев ее в заметно трясущихся пальцах, он отложил ее в сторону, а потом все же щелкнув зажигалкой закурил, выпустив сизую струйку дыма. Супруга Рано села рядом и смахнула слезу катившуюся по щеке. Несмотря на чувствительную натуру и ранимость души она все же умела в какой-то степени сдерживать свои чувства хотя это был совсем не тот случай. Немало пережившие на своем веку эти добрые и честные люди получали теперь свою долю «справедливости» от холенного и напыщенного сыночка в воспитании, которого как было видно невооруженным взглядом, сделали чудовищную ошибку. «Ты самый красивый, ты самый лучший, ты у нас самый, самый любимый и небесами хранимый! Все в этой жизни у тебя будет получаться лучше всех, и ты это знаешь сыночек наш дорогой…»

 Похвалы ласка внимание искренняя родительская любовь, а когда он повзрослел и потакание всем его прихотям, молчаливое согласие с капризами, истерическими выходками, за которыми как правило следовали оскорбления, сделали великовозрастного дармоеда настоящим домашним тираном, повелевающим родителями будто тряпичными марионетками.  Хочешь милый сыночек машину — вот тебе пожалуйста белая изящная «Ласетти». Ну что ты так хмуришь брови, ненаглядный ты наш? Потерпи немножко пожалуйста — папа скоро тебе красавицу «Малибу» возьмет. А потом глядишь, вот тебе и BMW новенькая. На карманные расходы деньги? Нет никаких проблем миленький – вот держи триста долларов, иди повеселись с друзьями. Что мало? Ну-у-у. Ну ладно, вот еще двести. Только не обижайся. Ты не поздно сегодня? К утру придешь? Но…Ладно, ладно не нервничай ты так. Но хотя бы звони, не забывай. Мы же с отцом волнуемся. Ты ведь у нас один. Береги себя милый… 

Много лет назад молодожены, потерявшие надежду иметь детей, отчаялись и разуверились том что когда-нибудь смогут иметь полноценную семью. Обивали они и пороги кабинетов самых лучших докторов, ходили и к народным целителям, и ко всяким там гадалкам —  да все попусту. Только денег уйму потратили, да время драгоценное потеряли. Все было впустую. Забросили они все эти старания, да никчемные, бесплодные во всех отношениях попытки и в отчаянии махнули на все это рукой. Друг друга хотя бы не потеряли, не утратили веру друг в друга, не стали чужими и холодными. Быть может в такие моменты, когда человек хотя и отчаявшись, но не ожесточившись сердцем остается один на один со своей судьбой она самая эта судьба начинает слышать его и слушать…  Смилостивилась судьба над ними и уже в зрелом возрасте послала дитя словно в награду за терпение и умение любить всем сердцем…

…- Кто же из него вырастет, а жена? Кто?

Уктам Хашимович затушил окурок в пепельнице и поднял голову. За последние годы жена заметно изменилась. Не то что бы постарела. Рано, как и прежде прекрасна, но… В глазах притаилась грусть словно поникшая ветка ивы в безрадостном и вечном ожидании склонившаяся над водной гладью.

— Не знаю Уктам ака. А только хочу сказать — растет из него не тот мальчик, о котором мы с вами мечтали. Эгоист и себялюбец, который ни во что нас не ставит и знаете…

Рано Толиповна посмотрела в глаза мужу и горько вздохнула:

— Погубит он нас в один из дней помяните мое слово…

Уктам Хошимович отвел взгляд и, покачав головой, взял жену за руку:

— Некого винить, в этом сами мы виноваты. Потакали Бахрому во всем и воспитания никакого не дали, только угождали во всем, потому что единственный ребенок. А он стервец и воспользовался. Теперь от соседей и родных стыдно. Попросил позавчера машину мою помыть, а он отмахнулся от меня как от попрошайки назойливого, да еще лицо скривил будто я на его шее сижу. Что же это такое? Скажи на милость…  

…Не машина мчалась по дороге, а дорога летела под колесами. Прерывистые линии дорожной разметки слились в одну сплошную белую полосу, которая белой стрелой уносилась в прошлую секунду. Музыка, орущая из мощных динамиков, перекрывала натужный рев двигателя, и водители провожали изумленными взглядами резко петлявшую между рядами белоснежную сверкавшую полировкой машину, водитель которой или сумасшедший, или пьян до одурения. Бахром вдавил педаль акселератора до упора и на спидометре скорость вырвалась далеко за сотенную отметку.

— Ну что Джалил, я тебе уже пятый раз звоню! Зачем тебе мобильник если ты не на связи! Что? В машине оставил? Ха-ха-а-а! Ну ладно давай встречаемся, как договорились в кафе. Родители пятьсот долларов подкинули, так что оторвемся на полную катушку. Много дают? А куда они денутся, я ведь у них единственный, опора и надежда, так сказать. Да и мне собственно все равно, как они эти деньги зарабатывают, самое главное — что для меня…

Бахром бросил мобильник на пассажирское сидение и сделав лихой поворот едва не впечатавшись в бок «Дамаса», шарахнувшегося от него, как от прокаженного. Самоуверенный юнец ухмыльнулся и не обращая внимания на «красный» светофор вылетел на перекресток. В мгновение последовал страшный удар, что-то налетело на капот «Ласетти» потом гулко перекатилось через лобовое стекло на крышу. Бахром закричал от страха судорожно нажав на тормоза и его авто закрутило волчком… 

… «Скорая» сверкая проблесковыми маячками подъехала к месту происшествия и заглушила пронзительно звучащую сирену.  На перекрестке и за его пределами уже собралась огромная куча зевак. Рядом на «зебре» лежало тело молодой женщины, уставившейся остекленевшим взглядом в синее безоблачное небо. Ее рука сжимала ладошку бездыханной, крохотной девочки, уткнувшейся личиком в горячий асфальт, залитый алой кровью.  Толпа зевак колыхалась, слышались сигналы автомобилей, осторожно объезжавших это страшное место и всем казалось, что духоту жаркого летнего дня застила какая-то неестественно розовая пелена, нависшая над перекрестком жутко и зловеще…

Бахром вывалился из салона и шатаясь из стороны в сторону словно пьяный побрел, ничего не разбирая перед собой. Наткнувшись на тела погибшей женщины и ее ребенка, он словно прозрел. С душераздирающим криком отпрянул назад, споткнулся о бетонный бордюр и упав на дорогу, забился в истерике брызжа слюной, стал колотить себя кулаком по голове. Потом вдруг замолк и оттолкнув руку сотрудника ДПС выхватил из кармана телефон:

-Алло, алло! Папа, папочка дорогой! Папа-а-а! Помоги папа! Я людей… насмерть задавил! Папа, помоги, вытащи меня, прошу ты слышишь меня, помоги-и-и…    

(Сюжет имена и фамилия вымышлены)

Г. АСИН