Триумф и трагедия Алексея Куропаткина
Из цикла Туркестанские генерал-губернаторы
В Ташкенте
В столице Туркестанского края, Куропаткина встретили со всей возможной торжественностью. На ташкентском перроне собралось всё руководство края во главе с генерал-губернатором Николаем Александровичем Ивановым. Войска гарнизона были выстроены в одну линию от вокзала, и Алексей Николаевич обошёл её пешком в сопровождении начальника края. Генерал-лейтенант с самой распространённой в России фамилией стал генерал-губернатором относительно недавно, — не прошло и года, — однако, свою вотчину Иванов знал досконально, поскольку из 62-х лет своей жизни, без малого сорок, посвятил службе на этой окраине империи. Николай Александрович был настолько легендарной личностью, что следует рассказать о нём подробнее.
Молодым офицером оренбургской казачьей артиллерии Николай попал в отряд генерала Черняева, с которым совершил знаменитый поход, который закончился взятием Ташкента. За личное мужество и храбрость, выказанные Ивановым в этой экспедиции он был награжден орденом св. Георгия четвертой степени. Во время боёв и походов Иванов близко сошелся с Абрамовым, и когда после занятия в 1868 году Самарканда тот был назначен начальником Зеравшанского округа, он пригласил Иванова занять должность начальника его канцелярии. Обладавший способностью распознавать достоинства людей, Константин Петрович фон Кауфман, — тогдашний генерал-губернатор, — высоко оценил деятельность Николая Александровича на этой должности. Когда вопрос о Хивинской экспедиции был решён, Кауфман, формируя свой штаб, в первую очередь зачислил в него Иванова, которому была поручена разведка пути к Адам-Крылгану. Во время выполнения этой задачи небольшой отряд под командованием 29-летнего подполковника был атакован многочисленным неприятелем. Приказав казакам спешиться, Иванов геройски отбил все атаки и сам перешел в рукопашный бой, в котором получил два ранения — в ногу и руку. За этот подвиг он был награждён орденом св. Владимира 3-й степени с мечами.
После покорения Хивы на правом берегу Аму-Дарьи образовалась новая область — Амударьинский отдел, во главе которого встал Николай Александрович, произведённый в чин полковника. Это был отличный выбор. Новая область была совершенно изолирована громадным пространством пустынь и связь, — поскольку не было не только телеграфа, но даже почтового сообщения, — осуществлялась через конных джигитов, которые раз в месяц перевозили с большим риском казённые и частные пакеты. В этих условиях Иванов блестяще справился с управлением области, поддерживая порядок и спокойствие, проявляя при этом и талант дипломата во взаимоотношениях с хивинским ханом и его чиновниками. Как пишет об Иванове Фёдоров:
“Это был человек огромного ума (говорю это без всякого преувеличения), сильной воли, энергичный, с большою инициативой, осторожный при выполнении каких-либо реформ, но смелый и решительный, когда в интересах дела нужно было проявить эти качества. Это был самый выдающийся сотрудник незабвенного К. П. Кауфмана; это был истинно русский человек, верный слуга России и Государю, и после Кауфмана имя его ярче всех блестит в истории Туркестана”.
Таков был начальник Туркестанского края, когда туда с инспекцией приехал военный министр – непосредственный начальник Николая Александровича. Куропаткин, хорошо знал Иванова ещё со времён Самаркандского похода и высоко ценил. Именно с подачи военного министра, тот стал туркестанским генерал-губернатором. Вновь дадим слово Фёдорову: “Вслед за назначением Духовского он (Куропаткин, В. Ф.) вызвал Иванова и предложил ему должность помощника генерал-губернатора с тем, что, несомненно, после Духовского он займет его место. Иванов согласился. Вскоре он был вновь определен на службу и прибыл в Ташкент в качестве помощника генерал-губернатора. С первых же его шагов все убедились, что фактическим начальником края был Иванов, а не Духовской. Последний, передав своему помощнику почти все дела, оставил себе представительность, помпу, торжества и путешествия с рекламами. Так продолжалось более двух лет, пока Духовской сам не убедился, что ему следует уйти, если он не хочет, чтобы ему дали об этом понять из Петербурга. Наконец он ушел, и на его место назначен был Н. А. Иванов. […] Иванов прежде, чем стать главным начальником края, изучил до тонкости всю территорию Туркестана. Не было такого самого захолустного угла, который не посетил бы Иванов, будучи начальником Амударьинского отдела, начальником Зеравшанского округа и военным губернатором Ферганской области. Его хорошо знало все туземное население от дельты Амударьи до самых крайних пределов Алая, Памира и зеравшанских ледников, и он хорошо знал всех и всё. Став во главе управления, он сразу сделался компетентным руководителем по всем вопросам. Ему не нужно было ничему учиться, ни с чем знакомиться. Это был вполне подготовленный крупный государственный деятель. Ни один из докладчиков не мог сделать ему неправильного доклада, потому что он сам хорошо знал правду и резко обрывал зарапортовавшегося чиновника”.
В Ташкенте Куропаткин пробыл почти неделю, досконально осмотрев всё до мельчайших подробностей, как в военном, так и в гражданском отношении.
Особое внимание военный министр обратил на медицинские и образовательные учреждения. Вот, в частности, что он пишет в отчёте о госпитале: “Госпиталь занимает на окраине города большой земельный участок и состоит из 9 зданий, разновременно выстроенных; содержатся помещения хорошо. Особенно поражает своим благоустройством хирургическое отделение, состоящее даже из двух, отделённых друг от друга капитальной стеной, отделений: антисептического и асептического с отдельными в каждом операционными комнатами; отделения эти вполне удовлетворяют всем новейшим требованиям, предъявляемым хирургией. Отдельно помещающееся психиатрическое отделение также заслуживает полной похвалы, как по устройству, так и по заботливому уходу за больными”.
9-го октября Куропаткин посетил Кадетский корпус, открытый всего год назад. Увиденное ему чрезвычайно понравилось. Вот что министр записал об этом событии: “Помещается школа в прекрасно выстроенных помещениях. […] Спальни кадет, постели и вся обстановка хороши. Вообще, всюду видно сердечное отношение к детям. Кадеты отлично выглядят и не забиты; одеты хорошо. В числе кадет находятся 2 туземца, которые совершенно сжились со своими товарищами и вместе с ними поют “Боже, Царя храни” и марсельезу. Присутствовал с удовольствием на уроке русского языка: преподавание ведётся очень толково. Затем кадеты играли и пропели несколько номеров хорошо. […]. Затем я завтракал с кадетами; подали котлеты с кашей слишком большие, так что четвёртая часть кадет не могли съесть их”.
А вот, что пишет Куропаткин о посещении русско-туземной школы: “Виденная мною одна школа произвела хорошее впечатление. Заведующий школой уже 18 лет занимается этим делом, и по-видимому, любит его. Ученики имеют хороший вид и не забиты, понимают по-русски; один из них (афганец) довольно бойко прочёл по-русски и затем своими словами написал прочитанное по-русски же на доске. При школе представились мне до 20 туземцев, уже окончивших школу. Они пристраиваются самым разнообразным образом: кто в писаря, кто в торговцы, кто остаётся дома, есть и служащие в типографии и в других школах”.
И словно укором потомкам, звучат сегодня слова, записанные Алексеем Николаевичем, после посещения им Иосифо-Георгиевского собора: “Церковь, старая, но всё еще хороша;
это первый в Ташкенте православный храм надо охранять, как реликвию”. Первый в Ташкенте православный храм был у построен возле входа во дворец Великого князя Николая Константиновича. В 1931 году собор был закрыт, архитектурно искажён и превращён в вертеп – то есть в кукольный театр. А в 1995 году уничтожен.
Особое внимание Куропаткин уделил важнейшей военно-стратегической отрасли – хлопководству. В частности, он посетил хлопковое хозяйство полковника Байера, находящегося в 11 километрах от Ташкента. Плантация занимала площадь в 10 гектаров и давала по словам хозяйки, госпожи Байер, неплохой урожай – в прошлом, 1900 году, было собрано 130 тонн хлопка.
Ну, и какой же русский офицер пройдёт мимо такого дела как производство вина. Куропаткин ознакомился с предприятиями двух самых известных купцов-виноделов Первушина и Иванова. Сопровождавший Алексея Николаевича военный губернатор Сырдарьинской области генерал Корольков рассказал, что оба этих предпринимателя три года назад “перешли к научно обставленной выделке вина”, за счёт чего производительность выросла многократно.
Как ни хорошо было в Ташкенте, но необходимо было двигаться дальше и с 14-го по 16-е октября Куропаткин посещает Коканд, Новый Маргилан (Фергану) и Андижан.
В Самарканде, — куда военный министр прибыл 17-го октября, — после назначенных им учений, Алексей Николаевич счёл нужным произнести речь перед военнослужащими гарнизона. В ней он подытожил результаты инспекции и, в частности, сказал: “Сегодня мною закончен, можно сказать, осмотр значительно части туркестанских войск; я видел их в Закаспийской области, в Ташкенте, в Маргелане и здесь, в Самарканде; осталось осмотреть войска только в Термезе и Керки, а потому я считаю вывести общее заключение о подготовке войск округа. Начиная с Красноводска, я везде любовался молодецким видом солдат и их выправкой. Повсюду я видел прекрасное одиночное обучение, отличный внутренний порядок, образцовую дисциплину; войска стройно ходят, отлично стреляют. Всё это меня приводит к убеждению, что в этих отношениях туркестанские войска нисколько не уступят лучшим из войск, расположенных в округах Европейской России”.
От Самарканда Куропаткина вновь сопровождал бухарский наследник Сеид-Мир-Алим, с которым Алексей Николавич направился сначала в Термез, а оттуда водным путём по Аму-Дарье до Чарджуя. И здесь, на всём пути военного министра ожидали торжественные встречи, особенно на территории Эмирата.
От Чарджуя поезд Среднеазиатской железной дороги домчал высокую комиссию до Красноводска и в начале ноября 1901 года Куропаткин вновь вошёл в свой рабочий кабинет в Петербурге.
Через некоторое время императору был направлен “Отчёт о служебной поездке военного министра в Туркестанский край”, который был высочайше одобрен.
Продолжение следует
На заставке: Ташкентский кадетский корпус. Старинная открытка
В.ФЕТИСОВ
