В канун нового года люди рассылают поздравительные открытки, бегают по магазинам, затаривают съестное. А я сижу в кабинете и, глядя на падающий за окном снег, вспоминаю события минувшей осени.
В термин «события» начальник угрозыска вкладывает выезд на место совершения преступлений, задержание воров и убийц, допросы.
У меня на ладони лежит небольшой кусок золота, из-за которого убит человек. Этот металл и лиходея отыскала дочь потерпевшего.
Помог случай. И надо же, именно в тот день мы поставили на нераскрытом уголовном деле жирный крест, расписавшись в собственном бессилии.
На мой взгляд, эта история, пусть не уникальная, но и не рядовая, заинтересует читателя.
Я приехал на место трагедии, когда оперативники осмотр мертвеца уже завершили.
Меня встретил Аршалуйсян.
— Рана в печень, — он выключил купленную на личные средства видеокамеру, — нож злодей провернул, отчего смерть наступила мгновенно.
Мужчина лежал под раскидистой ивой. Рядом валялась недопитая бутылка вина.
Майор указал на спортивный костюм и фирменные кроссовки:
— Куплены в валютном магазине. Такой господин вряд ли травил себя бормотухой, да ещё на улице.
— Что при нём обнаружено? Сигареты, ценности, номера телефонов, — спросил я.
— Ни портмоне, ни ключей от хаты. Создаётся впечатление будто мужик хотел пройтись по лесу, вдохнуть кислорода – и бегом домой.
Отсутствие сведений о потерпевшем всегда тормозит ход раскрытия преступления. В таких случаях опер действует стандартно: ищет очевидцев и устанавливает личность трупа. Однако по утрам людей в парке не бывает, взрослые находятся на работе, дети – в школе. Понимая, что техническую сторону дела инспектора выполнят и без моего совета, я сказал:
— Мне нужно ехать в РОВД, а ты, Карен, выясни анкетные данные убитого.
Мы ждали прибытия «сановитого» чиновника — Баситова Рустама Сагатовича, занимавшего кресло руководителя хозяйственного отдела УВД. Майор сконцентрировал материальные блага в своих руках, узурпировал власть и персонально решал кому и что «отстегнуть» из общего котла. Этот царь мог дать шмат пожирнее или заставить кого бы то ни было довольствоваться варёной костью. Сегодня Баситов хотел оглядеть помещение угрозыска, чтобы прощупать целесообразность наделения моих инспекторов новой мебелью.
Рустам Сагатович оказался в наших краях не зря. На одном из совещаний я просил генерала списать негодные стулья, которые мы чинили сами уже лет десять. Моя петиция Баситову не понравилась. Хозяйственник счёл себя не по делу оскорблённым, а критику провокацией, зачернившей его титанический труд, потому и явился к нам собственной персоной.
Я уговаривал Баситова, смущённого видом мебели-развалюхи:
— Добавьте ещё сейф, пять стульев, дверные ручки, — затем вытащил из дипломата три блока сигарет «Маrlboro» и, приговаривая «курите, курите на здоровье», положил их на стол.
Взгляд майора смягчился.
— Лады, — кивнул он, словно дарил шубу с барского плеча, — и даже…
— И даже…?
— … бери гардины. Только одно условие: мебель заберёшь самовывозом. Мне велено горючее экономить.
— Если надо, инспектора сами в телегу запрягутся. Вы лишь бумаги подмахните, — ответил я.
Визит Рустама Сагатовича растянулся на три часа. Прежде чем документ оформить, Баситов обошёл кабинеты и выяснил притязания к хозяйственникам. В заключение он попинал лысые шины «УАЗа» дежурки, охаял ни в чём не повинного водителя, плюхнулся в свой автомобиль и укатил…
Сыщики работали в парке допоздна, но установить личность трупа не могли.
Утром в здании отдела меня нагнал дежурный офицер.
— Георгий, в коридоре стоит девушка, — сказал он, — её отец вышел из дома и не вернулся.
Я пригласил незнакомку к себе в кабинет. Она с порога бросила взгляд на письменный стол, увидела фотографии, схватила одну из них и закричала:
— Это мой папа, что с ним?
Усадив её на диван, я мягко произнёс:
— Не спеши. Как твоё имя, фамилия, где ты живёшь?
— Анна Эвель. Живу на улице Боткина, дом 15а, квартира 13.
— Чем занимается твой отец?
— Папа не работает, — всхлипнула Анна, — он скупает и перепродает антиквариат. Клиентов находит через газетные объявления.
— Где ты была вчера утром, что тебе говорил отец?
Девушка задумалась:
— Утром… сдавала экзамен в институте. Папа оставался дома, ждал моего звонка.
— Его фамилия тоже Эвель?
— Да, Асад Равинович, — студентка перевела дыхание, — он жив?
Я не ответил, наклонился и стал заполнять бланк протокола допроса.
Информация Анны позволила мне сделать вывод: Эвель направился в парк, где встретил неизвестного нам человека. Последний ударил его ножом, забрал ключи, открыл дверь квартиры и унёс ценности.
Исчезновение антиквариата дочь заметила, но тревогу не подняла. Она мнила, что её отец всё это кому-то продал, и лишь на рассвете, учуяв неладное, обратилась в милицию.
Мою версию дополнил Карен:
— Вино создаёт иллюзию будто под клёном спит алкаш. Тем самым убийца выгадал минуты, надобные для проникновения в хату.
Поиск головореза вёлся активно, тем не менее следствие вперёд не продвинулось.
Карен сунул материалы дела в ящик и констатировал:
— Это глухарь. Мы отработали пять версий… Перспективы нет.
Дискутировать я не стал, и дал команду опергруппу расформировать.
А сам в это время анализировал цифровые показатели работы сыщиков за 1995 год. И тут звякнул телефон.
В трубку мне в ухо кричал майор Лынёв:
— Георгий, милиционеры задержали квартирного вора. Бери конвой и лети сюда.
— Что связывает твоего вора и мои проблемы, — спросил я друга, — к чему охрана? Был бы толк, а доставить мазурика в любой угол планеты опер возьмётся без посторонней услуги.
— Конвой доставит арестованного в твои апартаменты, а мы где-нибудь перекусим. Согласен?
Егора я не видел давно. Три месяц назад сыскаря утвердили начальником уголовного розыска. Майор первым делом изучил нераскрытые тяжкие преступления, и задался целью хотя бы их малую часть довести до суда. Он развил кипучую деятельность, забыв о семье, товарищах, отпуске.
— Мы подъедем. Только внятно поясни, зачем? – сказал я.
— Парень ударил скупщика золота тесаком, выудил из кармана ключ и залез в его хату. Бандит продумал всё до мелочей, за исключением одного: мнительный антиквар, если уходил даже на час, сдавал квартиру на пульт охраны. В общем, наряд милиции повязал гада во время кражи. Этот человек мог кокнуть и Эвеля, — завершил майор.
В кабинете Лынёв угостил нас пивом, надавил кнопку внутренней связи с дежурным и властным тоном произнес:
— Выдай Карену арестованного Исламова.
— Тебя понял, — прохрипел микрофон.
Егор сел за руль служебного автомобиля, и мы поехали на окраину Ташкента, где словно грибы после дождя вырастали новые кафе-шашлычные.
Хозяева таких заведений не утруждали себя подбором квалифицированных поваров и составлением ассортимента блюд. Здесь мясо жарили неопрятные на вид пацаны, а основной навар приносила водка – она лилась рекой. Шашлык подавали беспрерывно, причём апогей торговли наступал в полночь. К этому времени все места оккупировали не вызывающие симпатии лица, они бухали в компании шлюх и гудели до рассвета. В кафе можно было встретить кого угодно: ворьё, правоохранителя, школьных друзей.
Егор подозвал официанта и, не глядя в меню, сделал заказ:
— Десять палок шашлыка, много водки, солёные огурцы.
— Острые салаты, — добавил я.
Юркий «кельнер» вернулся с подносом в мгновение ока. Расставил закусь, наполнил стаканы «Пшеничной» и исчез.
Лынёв любил придумывать тосты. Сейчас он говорил, подбирая нужные слова:
— Если сыщики будут жить до ста лет, криминал… умрёт от ярости. За наше долголетие!
Мы хлопнули огненную воду.
— Теперь давай про Исламова, — сказал я, — хорошие новости возбуждают аппетит.
— Да-да, тебя интересует Исламов, — майор уже расслабился и оставил эту тему на потом.
— Где он познакомился с антикваром, предлагал ли ценности, как выяснил его адрес? — напирал я.
— Контакт установил элементарно. Убитый поместил в газету объявления о скупке золота. Ему вор для начала сбагрил монеты. Когда ценности у него иссякли, то при пятой встрече он распорол деду печень и обокрал его хату.
— Всё же, как Исламов отыскал нужный адрес?
— Антиквары ходят на «стрелку» без денег. После оценки изделия, они возвращаются домой, берут оговоренную сумму и вручают её клиентам. Исламов был не один. Парень ждал старика под деревом, а за скупщиком шёл, вплоть до подъезда, «адепт» убийцы.
Егор наполнил стаканы вновь:
— Давай лучше поболтаем за жизнь.
Но менять тему я не хотел:
— Ты уверен, что обе мокрухи совершил Исламов?
— Почерк идентичен. Такая аналогия – не простое совпадение. Думаю, твои ребята мерзавца уже раскололи.
В кафе набралось достаточно посетителей. Люди галдели, травили анекдоты, хохотали. Я стал уламывать друга разойтись по домам.
Лынёв запротестовал:
— Нет, нет, отсюда так быстро не сваливают. Закажем что-нибудь ещё, — он приподнял опорожненную бутылку и стукнул по этикетке пальцем. Жест официант уловил, и мгновенно на столе вырос пузырь водки.
Наша беседа «за жизнь» растянулась до трёх ночи. Когда мы обсудили часть мировых проблем, я вывел Егора на улицу, посадил в такси и отправил домой.
Утром я приехал в отдел первым, и разбудил спавшего Карена вопросом:
— Исламов колонулся?
Опер выпучил глаза:
— Нет. Он говорит, что мокруха не его специализация.
— Значит, ты плохо допрашивал, — начальствующим тоном сказал я, — собери опергруппу, и чтобы днём искренние показания Исламова лежали у меня на столе.
Карен работал с арестованным ещё неделю. Мой заместитель использовал целый арсенал оперативных комбинаций, но Исламов твердил, мол, он деда не убивал.
После очередного допроса я внял мольбе сыщика и «вернул» арестованного Лынёву.
В декабре майор Бабаев праздновал своё сорокалетие. Нам начальник милиции разрешил собраться в чайхане и отметить юбилей лучшего инспектора города.
Я уже выходил из кабинета, но в это время дежурный офицер направил ко мне посетителей. Среди них была Эвель.
Едва ступив на порог, она негромко изрекла:
— Позвольте представить моих друзей – Антон и Василий. Ребята нашли убийцу…
— Так-таки убийцу, — без тени иронии переспросил я. – Ну, тогда выкладывай факты.
Анна сняла тёплое манто.
— Сегодня в учебных заведениях проводится новогодний бал. Вася затащил меня и Антона к своим однокурсникам. Многих его коллег я знаю, мы встречались в библиотеке, а один парень, Фаттах Файзиев, когда-то за мной ухаживал… Антон пригласил меня на танец, во время которого шепнул: «Вон тот, двухметровый, — и указал на Фаттаха, — сдал в скупку ценные вещи».
Разговор подхватил Антон:
— После занятий в университете я зашёл к отцу в магазин антиквариата, сел за ширмой, осмотрел его дневной «улов». Через несколько минут в помещение ступил молодой человек и выложил на прилавок ювелирные изделия.
«Хочу продать, — молвил он, — если цены тут сносные».
Папа назвал стоимость каждого раритета. Затем, итоговую сумму: четыреста долларов. Незнакомец, не торгуясь, сунул деньги в карман и удалился. Едва хлопнула дверь, папа бросил на стол уникальной работы медальоны и пропел: «Мой навар составил тысячу зелёных».
Лишь только студент умолк, Анна подняла руку:
— Стоп! Теперь черёд Васи.
Юноша разволновался. Он вспотел, глотнул минеральной воды.
— Извините, нервы. Чувствую себя виноватым…
Эвель его перебила:
— Говори без предисловий.
Вася расстегнул куртку, и зачем-то стянул с шеи цветастый галстук.
— В мае я и Файзиев стояли напротив городской библиотеки. К нам подошла Анна. Она сунула мне книги, познакомилась с Фаттахом и убежала. Я товарищу сказал: отменная невеста. Её пахан бога-а-тый, скупает золото день и ночь. Женись на ней, все твои проблемы миллионер возьмёт на себя.
Девушка прервала откровение:
— Итог подведу я. Фаттах бегал за мной, однако вдруг куда-то исчез … Встреча Антона с Файзиевым заставила нас оценить событие по-новому. Мы уверены, зарезал моего папу именно этот человек, – Анна ткнула нос в шаль и разрыдалась.
Мы задержали Фаттаха вечером. Он валялся на диване, пил амаретто и любовался фотографиями голых баб.
В ходе допроса, несмотря на показания Антона, Файзиев свою вину отрицал. Парень уловил, что мы не располагаем ни свидетельскими показаниями, ни уликой, изъятой с места преступления. А на вопрос: «Где ты взял медальоны», — бесцеремонно лгал:
— Нашёл в канаве.
Санкцию на арест Файзиева прокурор не дал. Перед нами встала дилемма: то ли отпустить студента домой, признав своё фиаско, то ли «прятать» его в наших кабинетах.
Мой шеф сердился и давал бессмысленные указания:
— Георгий, почему нет родителей этого бандита? Зови его предков сюда, сунь им статью кодекса о чистосердечном раскаянии, пусть воздействуют на мерзавца.
— Сегодня они приезжают из Ханоя. Мы пригласим отца, затем Антон повторит свои доводы, а там и статья прозвучит весьма кстати, — и полковник, и я несли белиберду. Причём сознательно.
Однако в наши грядущие манипуляции втесался Его Величество случай, который избавил слово «нераскрытое» от приставки «не».
Карен встретил супругов Файзиевыхв аэропорту. Они сразу всё поняли, завели своё авто и приехали в отдел.
В моём кабинете усталый мужик плюхнулся на диван, а женщина сняла плащ и бросила рядом ключи.
Антон сидел молча. Но вдруг он вскочил и крикнул:
— Дайте воды, Анне плохо!
Мы забегали. Каждый старался ей помочь валидолом, советом, таблеткой. Под воздействием нашатыря Эвель открыла глаза.
— Фаттах убийца… на ключах от автомашины висит брелок моего папы, — вымолвила она…
Георгий Лахтер (Мирвали Гулямов)
Ташкент — май, 1996 год
