19 августа. Как много памятных дат в этот день: Преображение Господне, собаки-космонавты Белка и Стрелка, Всемирный день гуманитарной помощи, ГКЧП… А еще 19 августа, правда, в разные годы, родились: Габриель Коко Шанель – законодательница моды ХХ века, Билл Клинтон – 42-й президент США, Владимир Баграмов – заслуженный артист Узбекистана, писатель, драматург, поэт и многие другие, а также та, которой посвящен этот материал.
Сегодня юбилей Веры Зиновьевны Плунгян (1935-2017) – мэтра отечественного музыковедения, кандидата искусствоведения, историка музыки и критики, создателя собственной школы музыкальной журналистики, профессора кафедры истории музыки и критики Государственной консерватории Узбекистана, члена Союза композиторов и бастакоров Узбекистана, члена Попечительского совета по творческому наследию С.Юдакова, члена Международного общества по изучению ХVIII века (Оксфорд). Эту ее дату помнили не только друзья и коллеги, но и ученики: ежегодно в этот день домашний телефон Веры Зиновьевны просто раскалялся от звонков, а квартира благоухала ароматами полевых цветов, гвоздик и садовых роз. Все спешили поздравить эту замечательную женщину огромного обаяния и искрометного остроумия, являющуюся для всех нас неким символом, эталонным музыковедом. А юбилейные даты Плунгян становились поводом для разговора в республиканских СМИ о педагогической и творческой деятельности мэтра музыковедения. Вот и сегодня хочется вспомнить выдающегося педагога, оставившего добрый след в музыкальной культуре Узбекистана.
В Вере Зиновьевне совмещалось очень многое. Это не только обучение учеников тонкостям профессии, воспитание истинного вкуса и способности самостоятельно мыслить. Это и нравственные уроки, преподносимые личным примером в самых разных жизненных ситуациях. Она прививала им беззаветную преданность искусству, бескомпромиссность в восхождении к его вершинам. Поразительной была ее энергия, трудоспособность, не было предела выдержке и такту, дружеской поддержке и неистощимому терпению. В ее классе нельзя было делать что-то вполсилы. К своей профессии она относилась с трепетом и глубочайшим уважением, поэтому заслужить ее уважение можно было только самым честным служением профессии.
Ее ученики, которых кто-то из коллег назвал «Могучей кучкой», публиковали под ее руководством материалы на страницах республиканской прессы, активно участвовали в заседаниях «круглого стола», в межвузовских конференциях по проблемам музыкальной критики, в различных общественных мероприятиях, будь то совет по музыкальной критике или пресс-центры.
Впрочем, приведу слова одной из ее известных и любимых учениц Барно Икрамовой: «Творческий потенциал плунгяновской «Могучей кучки» всегда был настолько крут, что топ-листы почти всех конкурсов по музыкальной критике и журналистике занимали фамилии учеников «В.3.». Могу заявить с полной ответственностью, что музыкальная журналистика в Узбекистане – это в огромной степени креатура Веры Зиновьевны Плунгян».
Многие из ее «официальных» и «неофициальных» учеников сходятся в искренних словах благодарности судьбе, пославшей им Веру Зиновьевну, которая научила их сложной премудрости музыковедческого таинства, вложив в их души огонь самоотдачи, чтобы делать нашу сложную профессиональную работу. Они с теплом вспоминают, как заработанный жизнью авторитет она умела направить на содействие благим начинаниям и не могут забыть ее педагогической щедрости и сегодня, ведь она до последнего вздоха жила их жизнью, искренне радуясь их успехам.
Я не являюсь ученицей Веры Зиновьевны по специальности, но мне посчастливилось слушать у нее цикл лекций по истории зарубежной музыки, работать на одной кафедре и лично встречаться с ней до и в процессе работы над монографией о ней, которая скоро выйдет в свет. В этом человеке меня с первой встречи, когда я еще была студенткой консерватории, пленила ее благородная непринужденность, сквозящая в каждой фразе, в каждом ее движении, жесте. Ее манера преподавания была очень оригинальной, а рассказы о творчестве великих композиторов отличались простотой и доходчивостью. Помню, как она заворожила нашу группу тонкостью и остроумием суждений, яркими афоризмами и четверостишиями, а доброжелательный тон общения, простой и полный душевной теплоты пленил нас окончательно. Тотчас же стало понятно, что перед нами не человек, собравшийся изводить студенческую аудиторию сухим теоретизированием «по данному вопросу», а человек дела, досконально знающий предмет изнутри, познавший все «подводные рифы» своей профессии и в то же время беспредельно преданный ей.
Мы сидели на ее лекциях, не дыша и открыв рот. Ведь когда Вера Зиновьевна начинала говорить, в аудитории создавалась особая атмосфера, удивительная тишина, где каждое слово, взгляд педагога были наполнены глубоким смыслом. До сих пор удивляешься продуманности лекции, строящейся на чередовании «рельефного» и «фонового» материала. «Фоном» всегда служили отступления, разряжающие обстановку, но обязательно имеющие познавательное значение. Так, с юношеских лет мы много знали о Бахе, его трудолюбии (этот факт обязательно подчеркивался), приводились удивительные подробности из жизни композитора, а когда речь шла о конкретном сочинении, Вера Зиновьевна садилась за рояль и играла наизусть обширные фрагменты. Все отступления от темы урока были ограничены во времени: она никогда не удалялась в пространные рассуждения или воспоминания, но достигала главной цели, направленной на расширение кругозора учащегося, накопление знаний, необходимых для творческого роста любой личности.
В моей памяти осталось не менее яркое впечатление от объемной лекции по истории зарубежной музыки, посвященной Й.Гайдну, «с ходу» прочитанной В.З.Плунгян, когда наша группа музыковедов не успела подготовиться к семинару по Г.Ф.Генделю. Она рассказывала о нем так ярко, что, казалось, сама была свидетелем и участником всех событий его личной и творческой жизни.
Весьма широк и круг научных интересов В.З.Плунгян. Перу музыковеда принадлежит множество публикаций: научные и методические труды, книги по музыкальной критике, монографии, очерки, эссе, мемуары, рецензии, критические статьи. И все ее научные исследования, публицистические выступления прямо или косвенно связаны с педагогическим опытом. Безусловно, то, что выходило из-под пера этого музыковеда, обогащало ее преподавательскую работу. Даже находясь на заслуженном отдыхе, она сохраняла связь со своей любимой Alma mater, оставаясь в контакте как с коллегами, так и со студентами, продолжая работать над своими новыми опусами. Она принадлежала к тем критикам, деятельность которых очень тесно соприкасалась с композиторским творчеством. Причем не просто соприкасалась, а я бы сказала, переплеталась, смыкалась с ним. В ее статьях звучала их музыка…
Всю свою жизнь Плунгян посвятила и исследованию творчества выдающегося узбекского композитора второй половины ХХ века Сулейману Юдакову, создав около 50 научных трудов, начиная с диссертации и, заканчивая четвертой книгой о нем. Она очень дорожила как этим наследием, так и его высказыванием в ее адрес, как биографа, которого он называл «автором Сулейманистики, Юдакологии, Майсараведения». Созданная ею тетралогия, посвященная жизни и творчеству одного композитора в нашем регионе – это прецедент в истории музыковедения Узбекистана, как и создание этих четырех книг: монографический очерк «Вехи творческого пути», монография «Исследование выдающегося произведения «Проделки Майсары», посвященная одному произведению, сборник «Сулейман Юдаков в воспоминаниях современников» и книга-альбом «Сулейман Юдаков. Музыка на все времена». Все эти опусы биографа о С.Юдакове — не только дань его памяти, но и прикосновение к истории страны, в которую навечно вписано имя классика узбекской музыки.
Всякий раз, заглядывая в класс Веры Зиновьевны, я встречала ее мягкий и теплый взгляд, неизменную доброжелательность, готовность сострадать возникшим проблемам и помогать в их разрешении. От света, излучаемого ею, становилось невероятно легко на душе. Ей удивительным образом удавалось создавать атмосферу понимания и дружелюбия, где бы она ни появлялась. Ей было присуще редкое чувство ответственности, она не могла упустить ни одной детали, касающейся творческого процесса. Я благодарна судьбе за многие годы дружбы и общения с ней.
Такой была Вера Зиновьевна Плунгян. Такой мы ее помним и любим. И лучшая дань ее светлой памяти, приносимая учениками, коллегами, последователями – это новые их опусы, конференции и конкурсы по музыкальной критике, где особенно ценится духовная атмосфера, неизменно окружавшая Веру Зиновьевну, где и сегодня ощутимо ее незримое присутствие. Вечная ей память и наша любовь…
Инесса Гульзарова, музыковед.
Фото из архива автора
