«Одиночество –сволочь»

В минувшую субботу, 26 декабря, в популярной передаче «Точь-в-точь» певица Ксана Сергиенко сымитировала другую известную певицу Славу, исполнив её хит «Одиночество –сволочь». Подражание было почти идеальным, во всяком случае, приглашённая на сцену Слава горячо благодарила своего искусного двойника. Экспрессия, нерастраченная энергия, внешняя броскость обеих артисток – всё это подкупило и зрительный зал, и – главное! – членов именитого жюри.

Давая оценку, Геннадий Хазанов, как обычно, предвосхитил её шуткой примерно такого содержания: — «Вам повезло, Слава, что Вы как певица состоялись в последнее время, а не в советское, ибо тогда Вам не позволили бы называться Славой – она принадлежала только КПСС». Зал, конечно, дружно расхохотался, а я подумал «Кривите душой, уважаемый мэтр, Славой называли великого виолончелиста Ростроповича, выдающимся футболистом был Слава Метревели, признанным кумиром женщин был Слава Зайцев».

Я-то поначалу решил, что Хазанов напомнит, что в советское время ревностная цензура ну никак не позволила бы распевать со сцены слова «сволочь, с…, лучше б я согрешила». Вообще-то, Геннадий Викторович всегда даёт комментарии более точные и объективные. Я всегда был его поклонником, и по значимости в разговорном жанре советской эстрады ставил на второе место после Аркадия Райкина. К тому же я испытывал к нему чувство благодарности за то, что когда-то он по окончании гастролей в Ташкенте, уже по пути в аэропорт, дал согласие на мою просьбу заехать на предновогодний вечер «Клуба кинопутешествий», чтобы порадовать участников своими миниатюрами. Гости клуба были в полном восторге, а тогда ещё совсем худой и подкупающий своим невинным взглядом выпускник кулинарного техникума был даже растроган.

Позднее я подумал, а не обиделся ли любимец публики за то, что ему не заплатили за выступление? По-моему, нет – он понял, что это не коммерческое мероприятие, а по сути ежегодное единственное место массовых встреч ташкентской интеллигенции, на которых бывали и Юрий Сенкевич, и Тамара Ханум, и Батыр Закиров, и «звезда» югославской эстрады Радмила Караклаич, которая, впервые услышав на нашем вечере Мансура Ташматова, стала умолять его уехать с ней в Европу, где он также безусловно станет «звездой». Нет, тогда Хазанов не обиделся, хотя позже он поклялся никогда больше не приезжать в Ташкент – это случилось после того, как его жена, Злата Эльбаум, приглашённая в готовящую новую программу «Яллу» художником по костюмам, влюбилась в Фарруха Закирова, между ними разгорелся нешуточный роман, она была готова разойтись со своим прекрасным мужем.

К счастью, всё утряслось, талантливая семья не распалась, но Геннадий Хазанов надолго затаил обиду. Правда, позднее отношения с Фаррухом у него нормализовались, и он всё-таки приезжал в Узбекистан. Не думаю, что я раскрываю большую тайну, поскольку в то время об этом много говорилось.
Но вернёмся к теме одиночества. В песне Славы её определения однозначно отрицательны – это и сволочь, и с…, и скука, и мука. Ясное дело, человеку, который «рвётся в клетку чувства и желаний», которому «надоело мёрзнуть в царстве ожиданий», явно плохо. Ему можно только посочувствовать. Но нужно ли так категорично сужать понятие «одиночество»?

Вопрос для меня далеко не праздный, ибо я постоянно сталкиваюсь с нежеланием и неумением подростков и молодёжи оставаться одним, им всё время хочется общения с друзьями и приятелями. Наверное, потому, что юношество разучивается читать книги – им это кажется скучным и утомительным. Даже телевизор они предпочитают смотреть в компании, чтобы было с кем обменяться мнениями, пошутить, позлословить и т.д. Благотворное чувство одиночества, вернее, уединения, им незнакомо, непонятно.

Специалисты определяют одиночество как «социально-психологическое явление, эмоциональное состояние человека, связанное с отсутствием близких, положительных эмоциональных связей с людьми и/или со страхом их потери в результате вынужденной или имеющей психологические причины социальной изоляции. Наверное так, но мне представляется это легко приобретённой привычкой, когда необязательно задумываться, переоценивать свои поступки, строить планы, пестовать мечты, заниматься творчеством, в конце концов. Я не впервые об этом задумываюсь, о чём свидетельствуют следующие стишки:

Есть одиночество, но есть
Уединение на время.
Когда кольца людского бремя
Сжимает душу, словно жесть,

Или в бесцельной толчее
И бесконечных праздных спорах
Блуждает истина ничьей,
Неразличимой в общем хоре.

И наступает тот предел,
Вслед за которым разум стынет —
Увы, безрадостен удел
Зря вопиющего в пустыне –

То душу очищает грусть!
Друзья, я перед Вами каюсь: :
Да, одиночества страшусь,
В уединении нуждаюсь…

А разве не в благотворном уединении творились вершинные достижения Пушкина в период «Болдинской осени»? Примеров можно привести десятки. И разве не с этой целью Сталин дал указание создать для «инженеров человеческих душ» посёлок Переделкино, а также Дома творчества в лучших уголках страны?

Когда-то по любезному предложению председателя Литфонда союза писателей Узбекистана Тураба Тулы я поехал в отпуск в Дом творчества имени Яниса Райниса в Юрмале, точнее – в Дубултах, где проживали иной раз целое лето писатели, которые почти даже не купались, а всё время посвящали творчеству, благо для этого были все условия. К территории Дома примыкала дача тогдашнего Председателя Совета Министров СССР Косыгина, который в полном уединении прогуливался по песчаному пляжу. Поодаль была видна фигура его одинокого «комиссара» — телохранителя. У меня был великий искус подойти на пляже к Алексею Николаевичу, но я робел, тем более что было заметно – Косыгин всё время о чём- то озабоченно размышлял. Было о чём – несостоявшегося реформата советской экономики вскоре освободили от должности «по состоянию здоровья».

А мы с двоюродным братом – Тулкуном Сахибовичем Нусратовым (ныне доктор технических наук, профессор) много купались, волочились за дочерьми маститых писателей, гуляли по посёлку и Юрмале. Впрочем, пару раз градоначальник Артур Новицкий, с которым я когда-то работал в ЦК ВЛКСМ, приглашал нас, а вместе с нами Александра Чаковского, Роберта Рождественского и Олеся Гончара на особые объекты, в колхоз, где нас особо привечали, или в ресторан, где выступали полуобнажённые девушки из варьете – невиданное тогда в СССР откровение.

При знакомстве с Олесем Гончаром он прежде всего спросил – имею ли я отношение к полковнику Ходжаеву – одному из персонажей его знаменитого премированного романа «Знаменосцы»? Я честно ответил, что не имею, но в Ташкенте есть улица имени гвардии полковника Ходжаева, что он, очень довольный, одобрил.

Роберту Ивановичу мне пришлось признаться, что я — тот самый слушатель его выступления в АОН, который там же написал эпиграмму и передал её в президиум поэту. Рождественский тщательно осмотрел все ряды, но когда дошёл до узбеков, не вглядываясь, перешёл к другим рядам. Экспромт мой прозвучал так:
Нам было интересно очень
Из речи Вашей смысл извлечь.
Не беспокойтесь, Роберт, впрочем, —
Мы дотерпели Вашу речь.

Дело в том, что Р. Рождественский, как известно, сильно заикался, что мешало вникать в суть его высказываний. В ответ на моё признание, он рассмеялся: никогда бы не подумал, что меня разыграет не русскоязычный. Мы с ним подружились и часто общались. Но особенно прикипел ко мне душой А. Чаковский, который писал в это время продолжение «Блокады». Весь вечер в ресторане он подробно мне рассказывал о «тёмных» страницах ленинградской эпопеи, о роли Сталина, Жукова, Жданова и Ворошилова в организации отпора осаждающим немецким захватчикам, почти не ел и не пил. И совсем не смотрел на сцену, что сильно расстраивало хозяина. Артур потом сказал, что ожидал во мне более восприимчивого к новому искусству и красивым ножкам человека, а я весь вечер только слушал и что-то уточнял.

Все эти необязательные воспоминания я привёл прежде всего для того, чтобы подчеркнуть, что творческим людям – и писателям, и композиторам, и художникам, и кинематографистам, и актёрам, создавались максимальные условия для уединения, для возможности сосредоточиться и творить.
Есть чему учить нашу детвору. И правительственным органам, и учебным заведениям, и нам самим, если мы действительно заинтересованы, чтобы она сформировалась и духовно, и нравственно, и интеллектуально.

Кстати, на следующий день уже на шоу «Главная сцена», посвящённой на этот раз творчеству Александры Пахмутовой, меня вновь поразило открытие, прямо противоположное перлу из «Точь-в-точь». Сверхмодерновая, на первый взгляд, группа «Radio Kamerger» неожиданно исполнила песню с припевом:
«И вновь продолжается бой,
И сердцу тревожно в груди.
И Ленин такой молодой,
И юный Октябрь впереди!»

Самое интересное, что слушали её, затаив дыхание, и члены достаточно капризного жюри, и весь неоднородный (в основном, молодой!) зал. Были долгие овации, были высокие оценки, было ощущение будущих перемен. Это дорогого стоит!
В заключение для заинтересованных хочу привести слова философа Бердяева Н.А. «Человек имеет священное право на одиночество».

А ХОДЖАЕВ.