Его называли мудрецом

5 января – день трагический для многих жителей нашего региона. В этот день в 1995 г. ушёл из жизни выдающийся государственный, хозяйственный и партийный деятель  Мирзамахмуд Мирзарахманович  Мусаханов, или как его называли в обиходе Мирза Махмудович. 

Как бы критически мы не оценивали сейчас советское прошлое огромной евразийской территории,¸ называемой  Средней Азией, нельзя не признать, что в тот исторический период сформировались тысячи прекрасных представителей не только науки, культуры, экономики, но и видных организаторов народного хозяйства,  политических деятелей разного уровня. Безусловно, к числу последних, нужно отнести героя нашей сегодняшней публикации.

Старшее поколение хорошо помнит этого крупного государственного, партийного и хозяйственного руководителя нашей республики, коим он  являлся на протяжении почти 50 лет, и по сей день отдаёт ему должное.

Но, на наш взгляд, и молодёжи было бы нелишне знать – как богатые природные способности, тяга к знаниям, целеустремлённость, умение правильно и эффективно организовывать и осуществлять свою работу, личное обаяние и коммуникабельность позволили пареньку из провинциальной Ферганской долины стать яркой, заметной фигурой не только республиканского, но и союзного масштаба.

Инженер – текстильщик по своему московскому образованию, Мирза Махмудович вскоре возглавил Ташкентский текстильный комбинат, работал первым заместителем, а затем и Министром лёгкой промышленности, председателем Ташгорисполкома, отраслевым секретарём Ташкентского обкома партии, председателем Узсовпрофа, после чего был избран секретарём ВЦСПС.

Успешная работа в Москве обогатила его бесценным опытом, масштабностью мышления, подлинным интернационализмом, развила в нём талант организатора и руководителя. Уже тогда, как мне кажется, о нём закрепилось устойчивое мнение, как о человеке очень взвешенным, мудрым, гибким и толерантным.

Наверное, совсем не случайно,  когда в 1960 году в СССР впервые приехала делегация революционной Кубы во главе с легендарным Эрнесто Че Гевара, именно Мусаханову было поручено открыть и вести митинг солидарности представителей трудовой Москвы с «островом свободы». А ведь в этом важнейшем мероприятии принял активное участие ряд руководителей КПСС, Советского государства, Министерства Иностранных дел, и т.д.  Че Гевара и все другие члены делегации были покорены поистине братским вниманием к ним новых советских друзей, что на долгие годы определило характер взаимоотношений между двумя странами.

Безусловно, немалая заслуга в этом была и у  ведущего митинга – представителя южной республики  страны М.М.Мусаханова. Не случайно, руководство  СССР верило в его способности и доверяло  ему. Как и другим выходцам из нашей республики на букву «М» – Члену Президиума и секретарю ЦК КПСС Мухитдинову Нуритдину Акрамовичу, Секретарю ЦК ВЛКСМ Муртазаеву Каюму Муртазаевичу, ответственному за сотрудничество с Отрядом Космонавтов.   

Вернувшись на Родину, Мирза Махмудович работает заместителем, 1-м заместителем Председателя Совета Министров республики, председателем Госплана, секретарём ЦК компартии Узбекистана,  Председателем Комитета партийно-государственного контроля,  Председателем Государственной комиссии по ликвидации последствий ташкентского землетрясения. В 1970 году он избирается 1 секретарём обкома крупнейшей, «внекатегорийной» столичной Ташкентской области, которую умело возглавлял до 1985 года. Свидетельством тому является неоднократное вхождение Мусаханова в состав членов Центрального Комитета КПСС и депутатов Верховного Совета СССР, а также присвоение ему звания Героя Социалистического Труда.

Тем не менее,  в разгул так называемого «узбекского дела»,  несмотря на свой авторитет и заслуги (а, скорее всего, именно поэтому), он был оклеветан и, наряду с большинством руководителей высшего и среднего звена республики, волюнтаристски посажен в тюрьму. Надо признать, что только благодаря проявленной воле нового лидера Узбекистана Ислама Каримова и обретению республикой независимости, М.М.Мусаханов был выпущен на свободу.

В силу преклонного возраста и пошатнувшегося здоровья, он уже не смог включиться в процесс активных демократических и экономических преобразований в молодой суверенной стране. Впрочем, наверняка сказалось и известное отторжение старых кадров, напрямую связанных с прежней социалистической системой и прежней советской супердержавой.

И очень жаль, потому что смена идеологических ориентиров не изменила его навыков крупного и способного хозяйственного руководителя, не поколебала его патриотической сути служения своему народу и самым благородным  идеалам  и устремлениям.

Мне довелось в течение десяти лет работать рядом с Мирзой Махмудовичем, а потому я вправе делать определённые суждения об уровне и талантах этой незаурядной Личности.

Назову лишь некоторые. Во-первых, его огромная трудоспособность, умение вычленить наиболее важные участки и задачи и сконцентрировать всё внимание на их решение. При его поразительной памяти (а он помнил по именам сотни людей даже в кишлачных глубинках, легко оперировал цифрами и экономическими показателями), наложенной на мощный интеллект, порой он производил впечатление человека, у которого в голове заложена запрограммированная ЭВМ – настолько чётко и оперативно он разрешал возникающие проблемы.

Во-вторых, его высокая культура, образованность, разносторонняя эрудиция, которую он никогда специально не демонстрировал, но она неожиданно очень уместно проявлялась. Так, в редких досужих разговорах он мог произнести нужную цитату из классиков, западных или отечественных, узбекских, а однажды удивил всех вопросом:

— А вы знаете, как продолжается песня «Шумел камыш, деревья гнулись, а ночка тёмная была»? Ну, никак мы не ожидали таких познаний у человека, трезвого по всей своей сути, к тому же максимально сосредоточенного на конкретных делах государственного значения. Здесь следует добавить, что он умел тщательно работать с документами, очень грамотно писал и излагал даже сложные мысли и формулировки.

В-третьих, ему абсолютно была чужда поза, желание выделиться, привлечь внимание к своей особе. Никакого надуманного величия, никакого апломба, никаких амбиций. «Прост, как, правда!» – это и о нём. Его скромное обаяние подкупало всех – и академиков, и маститых писателей, и простых дехкан, и ткачих из Иваново, и зарубежных дипломатов. Помню, как на глазах менялось скептическое настроение у группы западных молодых радикалов, которые посетили республику в конце 70-х годов.

— «Какой мудрый патриарх!» – обменивались они после беседы с руководителем Ташкентского обкома. Помню и другой случай, когда мы вместе вылетели в Москву для записи его выступления по Центральному телевидению. Ушлые и несколько циничные журналисты из редакции общественно-политических передач не могли скрыть своего удивления от знакомства с партийным деятелем из далёкого Узбекистана. «Какой милый и мудрый собеседник!» – повторяли они.  Кстати сказать, Мусаханов совершенно не любил «пиариться»,  категорически отвергая все обращения представителей прессы. И только прямое и личное указание 1 секретаря ЦК Ш.Рашидова вынудило его дать упомянутое интервью на телевидении.

Далее – хотелось бы особо подчеркнуть его подлинный интернационализм, религиозную толерантность. В аппарате обкома у нас работали не только узбеки и русские, но и украинцы, белорус, армяне, евреи, татары, корейцы, казах, киргиз и таджик. Среди них были и секретарь обкома, и заведующие отделами. В числе  секретарей горкомов и райкомов, председателей исполкомов, руководителей крупных предприятий и хозяйств было также немало «нацменов».

За все годы моей работы я не помню ни одного случая, чтобы на бюро парткомов обсуждались персональные дела коммунистов по религиозным мотивам. И это не было проявлением «беззубости», скорее, это отражало трезвое понимание сложившихся реалий, когда многие активные и искренние члены партии продолжали придерживаться народных традиций, к примеру, обязательного обрезания.

Мирза Махмудович был очень тактичен и деликатен в вопросах, связанных с личной жизнью людей. Мне навсегда запомнился случай, когда он неожиданно пригласил меня к себе в кабинет и пытливо спросил об обстановке в моей семье, о самочувствии супруги. Я с благодарностью за заботу заверил его, что всё в порядке. Конечно, я понял, что какие-то стукачи-доброжелатели донесли до него слухи о моём, скажем, не очень строгом поведении по отношению к «прекрасному» полу и, разумеется, ждал серьёзного разговора с обвинительным уклоном и пристрастными вопросами. Но не было ни упрёков, ни угроз, ни назиданий. Наш аксакал  по-отцовски произнёс только, что, на его взгляд, у меня весьма достойная жена, что все её заслуженно уважают, и что ему лично никак не хотелось бы слышать о каких-то ненужных проблемах в нашем доме. И всё! Я и сейчас уверен, что в 99 случаях из 100 любой начальник воспользовался бы такой ситуацией для того, чтобы разоблачить подчинённого, строго предупредить его, и, в лучшем случае, милостиво отпустил бы, пожалев до поры до времени.

Он, действительно, умел защищать и заботился о своих кадрах. Я дважды испытал это на себе. Первый раз, когда по указанию ЦК КПСС в 1976 году в составе спецнабора должен был ехать на учёбу в Дипломатическую академию. Из-за скрываемой мною болезни желудка я был вынужден отказаться от этого предложения, чем вызвал негодование в отделе оргпартработы местного ЦК. Но Мирза Махмудович понял и поддержал меня. А во второй раз, когда опять же по решению ЦК КПСС я в январе 1980 года направлялся советником по идеологическим вопросам в бушующий Кабул. Правда, отстоять меня от этой опасной поездки ему не удалось, поскольку в телефонном разговоре из Москвы Шараф Рашидович сделал ему замечание, что «надо мыслить глобальными категориями, а не местническими интересами». Возражать Рашидову Мусаханов не мог и не хотел.

И в этом ярко проявлялась ещё одна его черта. Он был беззаветно предан коммунистическим идеалам,  руководству страны,  которое, прежде всего, олицетворялось для него в лице Ш.Р.Рашидова. Предельно надёжный и верный, Мусаханов всегда поддерживал главу нашей республики в его чрезвычайно сложной и ответственной деятельности. В таком честном служении, с одной стороны, проявлялась его сильная черта, но, с другой, определённая слабость, зависимость от «капризов» меняющегося времени.  Ведь именно поэтому, после смерти Рашидова, он, как ближайший соратник покойного лидера республики, подвергся унизительной хуле и расправе. Он не кривил душой, не стал, как большинство других, отказываться от своего прежнего кумира, за что был отправлен «на Голгофу». Почти в восьмидесятилетнем возрасте!

Таковы были судорожные метаморфозы гибнущей когда-то великой державы.

Но само явление Мирзамахмуда Мирзарахмановича Мусаханова, даже на фоне допущенных в стране колоссальных ошибок, во-многом  объясняет и оправдывает всё лучшее, что было связано с трагической попыткой в ХХ веке изменить жизнь к лучшему на нашей земле.

Во всяком случае, становится всё более очевидным, что такие Личности нужны для народа во все времена, а их дефицит особо ощутим. Это особенно стало заметно, когда к руководству нашей независимой страны пришёл Шавкат Миромонович Мирзиёев.  Он неоднократно подчёркивает, что в числе самых заметных фигур 20-го века, особое место занимает М.М.Мусаханов.

В сегодняшней прессе Узбекистана  появилось  множество   упоминаний о прошедшем  круглом юбилее бывшего крупного государственного деятеля нашей республики. Он остаётся в памяти всех знавших и уважавших его соратников и наследников. Полагаю, что вполне уместно будет здесь подчеркнуть, что после кончины в Германии любимой супруги его Джамили – опы,  заботу и внимание к естественным нуждам взяли на себя его дети,  внуки, зятья, особенно  старшая дочь Сажида.  Недавно она сама скоропостижно  скончалась, о чём можно только сожалеть.

А мой данный опус – скромная дань памяти этого уникального, замечательного человека и патриота Мирзы Махмудовича Мусаханова!                                                                                                                           

А.М.Ходжаев

Фото из семейного архива