Глава восьмая
В середине июля 1859 года на стол министра иностранных дел Горчакова легло письмо от генерал-губернатора Западной Сибири Гасфорта. В нём сообщалось: “Караван, посланный в мае минувшего года в Кашгар, окончив успешно свои торговые дела, возвратился в Семипалатинск. Вместе с тем прибыл в г. Омск и находившийся при этом караване поручик султан Чокан Валиханов, на коего, согласно высочайшей воли, возложено было известное вашему сиятельству тайное поручение. Из слов сего офицера видно, что несмотря на опасное положение, в котором он находился, быв узнанным некоторыми торговцами, неприязненно расположенными к начальнику нашего каравана, успел однакоже собрать многие полезные и желательные правительством сведения. Я приказал поручику Валиханову набросать их на бумагу в возможно отчетливом порядке для представления вашему сиятельству. Но как всего виденного и слышанного не перепишешь, то полагал бы полезным послать означенного офицера в С.-Петербург для изустных пояснений в Азиатском департаменте, что и исполню, как только записка им будет составлена и он. поправится в здоровье, расстроенном от многих лишений, коим подвергся в течение года”[1].
Да, здоровье, Валиханова, было в полном расстройстве, постоянное напряжение сказалось как на душевном состоянии разведчика, так и на физическом.
Горчаков же на письме Гасфорта накладывает резолюцию: “Отвечать, что министерство ожидает высылки отчета Валиханова для представления Государю Императору об экспедиции, в которой принимает такое живое участие”[2].
Однако, несмотря на плохое самочувствие, Чокан пробыл в Верном менее двух недель после чего поспешил в Семипалатинск, где в то время находился его друг – Фёдор Михайлович Достоевский.
Там и была сделана знаменитая фотография (см. заставку к третьей главе). Достоевский в военном мундире, Валиханов в шинели. Волосы у Чокана, ещё не отросли после возвращения из Кащгара. В руках у него небольшой кинжал – подарок Достоевского. На основе этого фотоснимка скульптором Элбакидзе была создана скульптурная композиция которая в сентябре 1977 года была установлена возле здания Семипалатинского литературно-мемориального музея Ф. М. Достоевского. В ответ Валиханов подарил своему старшему другу дорожный палисандровый ящик для бумаг. По свидетельству второй жены Федора Михайловича, А. Г. Достоевской, тот очень дорожил этой шкатулкой. Держал в ней бумаги и вещи, дорогие по воспоминаниям.
До глубокой осени Чокан Валиханов напряженно работал над отчетом об кашгарской экспедиции, обрабатывал собранный богатейший материал. Он не спешил, он с юности был чрезвычайно требователен к себе, понимал важное значение привезённых им сведений и хотел, чтобы это был не просто сухой, официальный отчёт, а скорее научное описание, свойственное скорее публицистике. Чокана торопят, но он ссылается на нездоровье.
26 сентября 1859 года в Петербург уходит рапорт директору Азиатского департамента Ковалевскому — поездка Валиханова отложена впредь до выздоровления.
16 декабря Гасфорт вновь сообщает Ковалевскому: здоровье поручика Валиханова начало поправляться, и он теперь усиленно занимается окончанием своих заметок.
Думаю, одной из причин, по которой Валиханов не торопился ехать в Петербург, была хорошо ему известная судьба Яна Виткевича[3], бумаги которого пропали, после его гибели, — было это действительно самоубийство, или замаскированное убийство, до сих пор неизвестно. Ещё одна история о которой помнил русский разведчик – история таинственной пропажи семи тетрадей путешественника Карелина[4]. Любимый ученик Григоря Силыча, его спутник в путешествиях Иван Кирилов в 1842 году был послан им в Петербург с важнейшим донесением о состоянии Киргизской степи и Заиртышского края. Вместе с донесением тот вез семь толстых тетрадей — дневников путешествия 1840–1841 годов, когда исследователи посетили Семиречье и ряд участков границы с Западным Китаем. По дороге молодой учёный остановился в гостинице города Арзамаса, где внезапно умирает. Все бумаги находившиеся при нём бесследно исчезли. Как видим Большая игра велась не всегда обходилась без кровавых жертв.
Я. В. Виткевич,из альбома «Collection of Portraits Drawn from Nature at Teheran and Tabriz» и Г. С. Карелин, портрет неизвестного мастера
Исходя из вышесказанного, Валиханов имел все основания опасаться за свою жизнь. И он принимает необходимые меры предосторожности. Чокан продублировал отчёт и в Петербург отправились два экземпляра – один вёз курьер, а один он сам.
Отчёт был закончен к концу января, и после ознакомления с ним Гасфорт пишет Горчакову: “В исполнение Высочайшей Государя Императора воли, объявленной мне в секретном предписании господина военного министра, от 28 августа минувшего 1857 г. № 10, по распоряжению и убеждению моему семипалатинский купец из ташкентцев Букаш снарядил на свой счет торговый караван в Кашгар, избрав начальником оного (караван-башею) проживающего на Копале ташкентца Мусса-бея. С этим караваном, вышедшим из Семипалатинска 15-го июня и перешедшим в начале сентября 1858 г. Заукинский горный проход, был отправлен секретным агентом состоящий при мне поручик Султан Чокан Валиханов (потомок последнего владетельного хана Средней орды) переодетый в азиятское платье, и называясь родственником караван-баши.
После многих испытанных затруднений и опасностей караван этот благополучно возвратился 12 апреля сего, года в укрепление Верное. Товары, вывезенные отсюда, были проданы в Кашгаре частью на серебро, а частью выменены на чай и некоторые местные шелковые материи, — выгоды, приобретенные хотя не были значительны, но при представленной Букашу облегчительной пошлине, покрыли сделанные им издержки.
Возвратившийся с караваном агент наш, поручик Валиханов, вследствие испытанных в течение продолжительного путешествия лишений, физических трудов, неудобств и нравственных потрясений от опасностей, которым подвергался, рискуя жизнью если бы настоящее звание его сделалось известным, о чем уже высказывалось некоторое подозрение, прибыв в Омск, сильно занемог, так что при его природной слабой организации нельзя было определить исход этой болезни, долго продолжавшейся. По этим причинам, замедлившим составление отчета сделанных им наблюдений и собранных сведений, я поручил товарищу военного губернатора области Сибирских киргизов, полковнику Гутковскому, пособить поручику Валиханову в составлении его заметок, что по причине той же болезни, конечно, не могло скоро подвигаться. По собрании этих сведений, они приведены ныне под моим наблюдением, в систематический порядок, — и я имею честь представить вашему сиятельству для всеподданнейшего Государю Императору доклада, — это описание, по многим отношениям в высшей степени занимательное и полезное для правительства и для науки, ибо оно знакомит довольно отчетливо с военным, политическим и торговым состоянием мало известной страны и выказывает слабое и ошибочное знание оной теми немногими географами, сведениями которых мы доселе руководствовались. При редакции этих заметок конечно можно было бы соблюсти более полноты, последовательности в изложении, в слоге, но поспешность, с какою они составлялись, дабы вознаградить время, промедленное по причине болезни г. Валиханова, служит тому извинением. Впрочем, многие не вполне изложенные обстоятельства могут быть дополнены в С.-Петербурге изустно самим Валихановым.
Если, принять во внимание, что столь многообразные относящиеся почти всех отраслей науки и государственного устройства сведения, отчетливо составлены молодым человеком, недавно еще окончившим воспитание в Сибирском кадетском корпусе и по происхождению киргизом, между коими весьма трудно встретить людей даже с обычным начальным образованием, что для собрания этих сведений следовало провести продолжительное время, подвергаясь всем лишениям и даже опасению позорной смерти; далее, что сведения эти, объявленные печатью, приобрели бы ему почетную известность в ученом мире, известность, лестную для благородного честолюбия, и наконец, что таким образом, с полным желанным успехом исполнилось важное это поручение, Его Императорским Величеством на меня возложенное, по отзыву г. военного министра № 80, то я считаю справедливым долгом ходатайствовать о испрошении во всемилостивейшее вознаграждение поручику султану Чокану Валиханову производство в следующий чин”[5],
Как явствует из письма Гасфорта Ковалевскому, отчет Валиханова был отправлен с фельдъегерем 27 января 1860 года, а вслед за этим выехал из Омска и поручик султан Валиханов.
Его ждал блистательный Петербург.
Продолжение следует
На заставке: г. Омск второй половины XIX века, старинная открытка.
[1] Записки императорского русского географического общества по отделению этнографии, Том XXIX. СПб. 1904
[2] Там же.
[3] Виткевич Ян Викторович (1808, Пашяуше — 9 мая 1839, Санкт-Петербург) — российский офицер, востоковед, путешественник, первый посланник России в Кабуле.
[4] Карелин Григорий Силыч (1801—1872) — русский естествоиспытатель и путешественник XIX века, исследователь западной части Казахстана, восточной части Каспийского моря, а также Семиречья и верхнего течения Иртыша и его притоков. Прадед поэта Александра Блока.
[5] Записки императорского русского географического общества по отделению этнографии, Том XXIX. СПб. 1904
