Начало №1
Художник К. прибыла к Театру «Ильхом» поздно вечером. Огромного Театра не было видно. Он не давал о себе знать ни малейшем проблеском света. Долго стояла К. и смотрела в кажущуюся пустоту…
Начало №2
Я в театре «Ильхом», где сегодня должно было состояться дебютное театральное действо, на котором публике будет явлен «Замок» по Францу Кафке. Впервые в Ташкенте.
«Замок» Кафка. Кафказамок…блаженный натюрморт созвучия букв. Я повторяла его с детства как заклинание, ещё не понимая сути, но чувствуя его бесконечный всеобъемлющий транс. Здесь я столкнулась с ним лицом к лицу. Кафказамок меня настиг, смял и затянул в лабиринт игры.
Максим Фадеев, режиссёр постановки, мечтательный и глубокий, будто помогал мне найти путь из лабиринта, но и в то же время убеждал меня, что я угодила в безвыходную ловушку. Эту двойственность Фадеев свёл к наглядному показу в первой же сцене появления К., когда К. оказалось двое! Думаю, такой ход был создан не для того, чтобы зритель начал сравнивать двух прекрасных актёров Антона Пахомова и Бориса Гафурова, кто из них красивее. Ни в коем случае не делайте этого, а то Вы попались. Весь спектакль просидите, насмарку так и не пробудившись и не поняв, что наши сны реальны и не имеют конца.
Обратите внимание на люстру под священными сводами театра. Те, кто проснутся, поймут, что это вовсе не люстра. А что? Портал, висящий в невесомости? Некий двигатель, показывающий сны-кино? Когда вы близки к разгадке замысла Фадеева то и восточные вкрапления в костюмы актёров покажутся Вам настолько уместными, будто не только герои кафказамка, но и сам Кафка расхаживал в самом центре Праги в колокольчиках и тибетском головном уборе.
Музыка. Она плывёт сквозь туман и снег. Пока Вы любовались на люстру и пытались побороть головокружение от двоящегося К., она гармонично влилась в Ваши уши и расширила Ваши зрачки. Всё потому, что звукорежиссёр Сухроб Назимов, чистый и смелый, взял ноты из самых недр сна. Сна Франца Кафки.
Спектакль. Выдержан в монохромном стиле «Ильхома». Декорации, костюмы, движения актёров –подчёркивает однообразие текста Кафки. Не применяя особой хореографии Фадеев создаёт на сцене выразительный танец, передающий внутреннее нарастающее напряжние. Действие, плотно ложится на оригинальный текст романа, Фадеев делает больший акцент на визуальном пространстве. Здесь он пропускает через себя не только текст, но и время, когда создавался роман. Тебетская атрибутика подчёркивает мистицизм Кафки и в то же время добавляет красок, как маленький мазок в картине, но без которого произведение было бы неполноценным. Всё пространство сцены уравновешенно организовано, даже когда актёры разбегаются по сцене спектакль продолжат быть цельным. Единственое, о чём можно сожалеть, что яркая индивидуальность актёров не смогла проявиться достаточно в данной постановке. Это действительно сложно, при всей неумолимости и сдержанности спектакля, но компенсировалось опять-таки внешней эффектностью актёров и уязвимостью актрис.
Кафка- «застенчивый, беспокойный, нежный», но мёртвый при жизни. Путник, захлебнувшийся своею дорогой так и не вошедший в Ханаан. Попав к чертогам Бога, он не обратился к Нему, не увидел Его, а будучи в поисках Истины запутался в собственных отражниях. Искал Любовь всюду, не заглядывал в своё собственное сердце. Засыпал в тысяче Миров, но предпочёл не пробудиться, а умереть. Гений Кафка! Ты не знал, что потеря жизни безвозвратна во всех Мирах.
Фадеев. Режиссёр- шаман. Он пытается воскресить Кафку. Он совершает нужный ритуал для каждого из нас, что бы мы смогли Видеть. Смотрите спектакль в том случае, если Вы пытались преодолеть страх и прочесть роман, но так его и не прочитали, боясь изрезаться кафкианскими острыми осколками. Идите на спектакль тогда, когда Вы прочитали роман, но захлебнулись в тумане смыслов. Пусть Вас ведут на спектакль, если Вы прочли, но Вас сковало рефлексией. Приходите, когда в тексте Вы разглядели только бюрократизацию общества и Мира в целом. Бегите на спектакль, когда Кафка был Вам просто не интересен.
Но вскоре меня разбудили. Молодой человек с лицом актёра- узкие глаза, густые брови- стоял надо мной. Им оказался Сухроб Назимов, звукорежиссёр.
— Вы нарушили тишину Сухроб. К спектаклю Вы написали музыку? Как Вам это удалось? – спросила я.
— Ничего я не писал. Я и нот то не знаю- ответил музыкант и направился к столику, в театральном буфете, где сидел …ещё один такой же Сухроб, который напевал фальцетом какую-то новую баварскую мелодию и отстукивал пальцами ритм. Я молча присела рядом с Сухробами.
— Знаете Маша. — перекратил петь второй Сухроб и обратился ко мне. — Знание нот — это математика, но музыка, хоть и насквозь пропитана ею, скорее астрономия и астрология. Никогда не известно, что будет в ближайшие пять минут. Знание нот это как знание цифр. Все знают цифры, но не все математики. Я не занимаюсь определениями- композитор, музыкант, художник. Всё это лишь слова из «Замка» Кафки. Для меня этот стиль определяется, скорее не как спектакль, а как музыкальная театральная инсталляция. На подобии музыкальных произведений Джона Кейджа и Питера Гринуэя в кинематографе. Лаборатория Фадеева мне приглянулась в качестве первого совместного эксперимента в этом стиле.
Здесь каждый спектакль не одинаков, в нём изменяется длительность музыки, сокращаются или удлиняются фразы. Всё течёт, всё меняется. Так и человек каждый раз встречается с абсурдными ситуациями в своей жизни. Персонажи Кафки уникальны, они живут такой ситуацией. Строят планы, мечтают, но во всём этом- пустота и, к сожалению, не дзен- буддийская.
Тут налетели тучи и ветер и в наш реальный(?) мир вышел сам режиссёр Максим Фадеев. Никогда этого не забуду! Как то недоверчиво посмотрел на двух Сухробов, видимо, подумав, а не перестарался ли он с постановкой, присел за наш столик. Поймав его замешательство я решилась к нему обратиться.
— Хммм…ну это…-не зная как начать, наклонилась я к Фадееву, взглядом указав в направлении музыкантов. — Как понять? И потом…два К.? А зачем? Это заставляет мои зубы болеть…
— Я не отвечаю на банальные вопросы. — Максим тут же принял вид человека способного знать и видеть, и открывать все двери. — И вообще это моё личное восприятие, мой секрет.
— А как быть, если моё восприятие помешает мне его раскрыть?
И вся эта тибетская атрибутика. Хотя она не плохо отражает суть западного мистицизма, как Вы к ней пришли?
— Вспомни, как увлекались европейцы Тибетом в то время, когда Кафка писал «Замок». — Подмигнул мне Фадеев. — К тому же ты слишком много думаешь, а думать не должна. Просто достигни состояния не-отражения или не- разума. Ощущай…в буддийском зеркале разум и «Замок» имеют одно отражение.
И я стала ощущать. Свой недостижимый невесомый и в то же время грандиозный замок. Я иду к нему. На моих подошвах налипло пять сотен звёзд. И я падаю на колени, и я стою, расплескав свои руки, и ветер усиливает мою молитву. Я чувствую, как меня изнутри разрывает его величием и красотою. Мои остекленелые лёгкие звеня разбиваются на тысячи мелких осколков, летающих в пустоте. Теперь я не стремлюсь, я просто достигаю. И Любовь дарует мне бессмертие.
Der Zusatz.
За возможность, данную театру «Ильхом», смоделировать реальность по сновидениям Франца Кафки, благодарим филиал Гёте Института в Ташкенте.
М.КОРОВИНА
