Триумф и трагедия Алексея Куропаткина
Из цикла Туркестанские генерал-губернаторы
Будни “советского помещика”
До самой своей кончины, случившейся 16 января 1925 года, Куропаткин почти безвыездно прожил в деревне Шешурино.
Распорядок дня генерала был спартанский. Подъём в семь часов утра, затем своеобразная гимнастика: пилил и колол дрова. После чего обливался холодной колодезной водой, и шёл завтракать. Потом часовая прогулка, и за письменный стол — работать.
В два часа дня Алексей Николаевич обедал. Пища была самая простая: щи или суп, каша и обязательно простокваша. Алкоголь практически не употреблял, лишь иногда, когда случались гости, выпивал бокал вина. После обеда два часа сна, и снова в кабинет: писать мемуары, составлять каталоги и реестры для библиотеки, выполнять работы по заданию Академии наук, готовится к лекциям. Среди крестьян Наговской волости Куропаткин пользовался огромным авторитетом за свою простоту в общении и постоянную готовностью помочь. Всех крестьян волости Куропаткин знал по имени и фамилии. В сохранившейся записной книжке генерала есть любопытные пометки: «Петрову 10 рублей – отдаст, Николаеву 5 рублей – не отдаст, Сидорову 8 рублей – маловероятно, что отдаст». Если кто-то из крестьян приходил к генералу в обеденное время, то он обязательно приглашался к столу. Один из бывших выпускников Наговской школы Куропаткина, Василий Филиппов, вспоминал: “Посетил три раза А. Н. Куропаткина, который интересовался моей работой и был доволен моим визитом. Если мой визит совпадал с обедом или завтраком, то я приглашался за стол. Обеденный стол накрывался по-барски, и техника подачи пищи была барская, но пища была самая простая, которую я встречал в каждой зажиточной крестьянской семье”
Алексей Николаевич очень любил рыбалку. И не просто проводил время с удочкой в руках, а подходил к этому делу по-хозяйски — заботился и о том, чтобы было, что ловить. Составил план зарыбления местных озёр. Для этой цели из Юрьева с завозили икринки сига, а из Жижицкого озера – судака. Часто, в сопровождении местной ребятни Куропаткин ходил в лес за грибами и ягодами.
Не забывал “советский помещик” и о хозяйственной деятельности. В 1918 году он подал в Наговский земельный комитет прошение о создании трудовой артели, в которой стал председателем. Причём не чурался председатель и тяжёлого крестьянского труда, о чём свидетельствует следующий документ:
“В Наговский земельный комитет.
Мною 31 октября 1918 года было подано прошение создать трудовую артель из 9 душ: Николая Филатова, жены его Матрёны, Екатерины Павловой, Татьяны Михайловой, меня, моей невестки, Анны Хватовой и двух детей. Все проживают в Шешурино… Я выбран председателем этой трудовой артели… Уволенный в отставку 24 января 1918 года, я до сих пор не получаю пенсии…
17 марта мне исполнилось 70 лет. Остаток своей жизни я посвятил учёным работам в Шешуринской библиотеке по Туркестанскому краю, важность которой признаётся Советской властью. Но нужда заставила меня приняться за физический труд. Я в лето с Н. Филатовым и Е. Павловой косил и убирал сено в отведённом мне для пользования Шешуринском саду. Немного помогаю артели пилкою дров и в других хозяйственных работах. Весною и летом буду в огороде и в поле. Невестка моя Ольга Ивановна исполняет все домашние работы, готовит пищу, убирает жилые помещения, работает с сепаратором… Прошу оказать поддержку и сообщить об этом в Холмский уездный земельный отдел. Председатель Шешуринской трудовой артели Алексей Куропаткин. 8 ноября 1918 года”.
Через четыре года Алексей Николаевич на базе артели решил организовать “Шешуринское трудовое опытно-полевое хозяйство”, для чего подал прощение в Холмский уездный земельный отдел. В нём Куропаткин просил передать ему в постоянное пользование земли, инвентарь, снять с учёта мебель и другие домашние вещи. В свою очередь обязался “вести опытное полевое хозяйство с записями научного и хозяйственного характера”. Просьба его была удовлетворена комиссией. Новое хозяйство располагало семью десятинами земли. Куропаткин передал сюда и весь свой скот: 3 дойные коровы, быка, 2 овцы, 2 свиньи.
В 1918 году, школу, созданную генералом, преобразовали в Наговский сельскохозяйственный техникум. А в 1920 году, стараниями Куропаткина была открыта Лебедевская общеобразовательная школа 2-й ступени. В ней Алексей Николаевич был преподавателем и консультантом. Свой архив Куропаткин еще при жизни передал государству, ныне он хранится в Российском государственном военно-историческом архиве. Личную библиотеку Алексей Николаевич открыл для общего пользования, часть книг была завещана научным учреждениям и организациям. Однако, судьба куропаткинской библиотеки оказалась печальной: после смерти генерала она была расхищена.
Куропаткину, скорее всего была известна древняя китайская мудрость: “Принимай и не пытайся изменить то, что изменить невозможно, имей мужество изменить то, что изменить возможно и будь мудр, чтобы отличить первое от второго”, поэтому Советскую власть он принял окончательно и бесповоротно. В конце 1918 года в Даньковской и Русановской волостях, смежных с Наговской, вспыхнуло контрреволюционное восстание. Восставшие, численностью до семи тысяч человек, должны были поддержать наступлении Юденича на Петроград. К Куропаткину явилась делегация от мятежников в составе офицеров и помещика Жеребцова. Алексей Николаевич их принял в коридоре и тут же, стоя, выслушал. Генералу было предложено принять командование над вооружёнными силами. Куропаткин саркастически спросил:
— Да позволено ли будет мне знать, из кого состоит ваша армия?
После некоторого замешательства, один из делегатов, заявил:
— Она преимущественно состоит из дезертиров.
— Ну господа, я могу командовать регулярными войсками, но отнюдь не бандитами. – ответил Куропаткин, а затем добавил:
— Дайте мне сто унтер-офицеров, посадите их на коней – и от вашей армии ничего не останется. А вам, господа офицеры я посоветовал бы не подставлять головы под пули, а встать на учет в военном комиссариате. Вы же, господин Жеребцов, заберитесь на печку и лежите там.
После чего незваным гостям было предложено покинуть дом.
Последние годы своей жизни Куропаткин, несмотря на преклонный возраст, провёл в неустанном умственном и физическом труде. Увеличилось число корреспондентов, с которыми он состоял в переписке. Вот, к примеру, ещё один документ:
“Глубокоуважаемый Алексей Николаевич!
Совет Центрального Географического музея возложил на меня приятную обязанность уведомить Вас об избрании корреспондентом Музея по Псковской губернии. Зная Ваш глубокий интерес к родиноведению, позволю себе выразить надежду, что Вы не откажете Музею в Вашем учёном сотрудничестве. Подробная инструкция корреспондентам разрабатывается, будет Вам выслана. Музей получил в своё распоряжение от Комиссариата Народного Просвещения дворец и парк в имении Михайловское близ Стрельны, где он устроит постоянную географическую выставку и представит характерные образцы русской природы.
Препровождаю при сём копии объяснительной записки о задачах Музея и Положение о Центральном Географическом музее. Пользуюсь случаем, чтобы выразить Вам своё глубокое уважение и искреннюю признательность.
Вениамин Петрович Семенов-Тян-Шанский.
Петроград. Васильевский остров, 3-я Линия 12, кв.4.
10 августа 1920 года”.
Ответил на это предложение Куропаткин коротко: “Охотно принимаю на себя обязанности корреспондента Центрального Географического музея”. И вскоре Алексей Николаевич был оформлен на работу в музей постоянным корреспондентом с окладом 5610 рублей в месяц.
А в 1922 году Куропаткин был вторично похоронен ещё при жизни. В журнале “Красный архив»” стали печататься отрывки из дневников Алексея Николаевича под редакцией первого советского историка М. Н. Покровского. В предисловии к публикации говорилось: “В январе 1918 года в архив явился бывший член Военного совета генерал Нищенков, снабженный соответствующими полномочиями от военных властей и увез из куропаткинских бумаг только дневник. Все прочее осталось в неприкосновенности: дневник исчез неизвестно куда. Сколько мы знаем, не найден он и там, где находился Куропаткин в последние месяцы своей жизни. Бывший начальник штаба Скобелева, видевший своими глазами больше военных действий, чем какой-либо генерал нашей эпохи, кончил для такой карьеры весьма прозаически: был убит бандитами на своей родине, где скромно подвизался после 1917 года в качестве сельского учителя”.
Здесь, как мы видим, две явные неправды. Во-первых, Куропаткин был жив, и во-вторых прославленный русский военный деятель представлен недалёким, заурядным обывателем, и, как пишет Покровский, своей “наивной преданностью государю он ужасен”. Уже дважды похороненный генерал, обратился в редакцию «Красного архива» с опровержением своей смерти и требованием выплатить гонорар за дневники. Не знаем выплачен ли был гонорар, скорее всего выплачен, но дневниками Куропаткина заинтересовался Центроархив, который завязал с автором переписку, продолжавшуюся два года. В мае 1924 года Алексей Николаевич специально выехал в Ленинградское отделение Центроархива для переговоров. Во время встречи были оговорены условия передачи архива. Куропаткин был временно оформлен на работу в Ленинградское отделение Центроархива в качестве старшего архивариуса.
Весь 1924 год Куропаткин работал очень напряженно над своими мемуарами, которые он назвал “70 лет моей жизни”. Книга воспоминаний генерала должна была выйти в Ленинградском отделении Центроархива. Отзыв на нее дал знаток военной истории России, хорошо знакомый с Куропаткиным генерал А. М. Зайончковский. Андрей Медардович был поражен объёмом воспоминаний. Они составили 2200 страниц печатного текста на машинке. И это только разделы за 1858-1896 годы. А впереди были 1897-1917 годы. Зайончковский отметил в частности: “Рукопись А.Н. Куропаткина я прочел с большим интересом. Может быть, еще и потому, что вся описываемая им эпоха и люди были мне хорошо известны. Жизнь А.Н. Куропаткина в тех пределах, как предлагается ее издать, прочтется всеми с интересом, а для историков дает много тех черт, которые они не найдут в документах”.
Отзыв был составлен 4 января 1925 года, за несколько дней до смерти А.Н. Куропаткина.
Продолжение следует
На заставке: А. Н. Куропаткин в с. Шешурино среди близких и друзей. Фото неустановленного мастера. 1924 г. Из книги Ю. Г. Попова “Шешуринский шатёр”. Слева направо: неизвестная, П. Н. Калитин (двоюродный племянник), А. Н. Куропаткин, М. Э. Жеребцов (друг и личный врач), Василенко, Е. А. Калитина, неизвестная.
В.ФЕТИСОВ
