Тамара Попович. Пусть память о ней будет долгой и светлой

 «Гений», «легенда», «великая», «ювелир бриллиантов», «гордость узбекской фортепианной педагогики», «честь и совесть» Республиканского специализированного музыкального академического лицея имени В.А.Успенского… Этими и другими лестными эпитетами награждали заслуженного учителя республики, почетного профессора Государственной консерватории Узбекистана Тамару Афанасьеву Попович как при жизни, так и после ее ухода в Вечность. Имя ее – это имя эпохи в истории фортепианной школы Узбекистана ХХ столетия, которое ассоциируется с музыкальной галактикой.

Она – личность, о которой хочется говорить и которую невозможно забыть. Главное место в ее жизни занимала музыка. Она была ее миром, в который ей можно было войти в любой момент. И еще у нее были ученики, без которых она не мыслила своей жизни.

Вот уже десять лет, как замкнулся круг земного бытия великой Тамары Афанасьевны Попович, человека светлой души, лицо которой сияло душевной красотой. Сегодня, в день рождения ее гениального и самого любимого ученика Алексея Султанова, которому исполнился бы 51 год, вспомним его уникального педагога, ушедшую из жизни накануне этого дня – 6 августа 2010 года.

Попович оставила о себе добрую память. Сегодня, сквозь острую боль утраты, высвечивается истинный смысл высокого пути Тамары Афанасьевны, вокруг которой всегда были младшие коллеги, которым она, сама того не подозревая, никому ничего не навязывая, примером своего подвижничества, являла бесценное поучение, кто в нем нуждался. Ее личность всегда вызывала несомненный пиетет у всех, кто с ней встречался. Ее облик был сродни облику истинного интеллигента прошлого: с одной стороны аристократизм и отсутствие малейших признаков снобизма, а с другой – внешняя простота и чуткое внимание к окружающим. За спиной ее называли «Железной леди», сравнивая с известным премьер-министром Великобритании Маргарет Тэтчер – обе были настоящими леди, обеим нельзя было отказать в элегантности, ибо выглядели безукоризненно, несмотря на ограниченность гардероба, который умели разнообразить, одевая, классический костюм, либо блузку с юбкой.

За полвека работы Попович в «Успенке» через ее руки прошли свыше полусотни учеников, многие из которых стали лауреатами престижнейших международных конкурсов. Она буквально царила здесь, растворяясь в своих воспитанниках, отдавая им всю себя без остатка. Попасть в ее класс было заветной мечтой каждого юного пианиста в Узбекистане, ведь она была буквально заряжена исключительным чутьем на таланты и их взращивание. Она исповедовала им целый комплекс ценностей и принципов, среди которых преданность к делу и  честность по отношению к музыке. Как правило, ученики Попович поступали в самые престижные высшие музыкальные учебные заведения мира. Сегодня, каждый из них имеет свое лицо, свой облик музыканта. Многие из них успешно гастролируют по всему миру, преподают в лучших музыкальных учебных заведениях как Узбекистана, так ближнего и дальнего зарубежья. Немало среди них уже сами воспитали новое поколение талантливых исполнителей. Среди учеников школы Попович – Алексей Султанов, Адиба Шарипова, Эльмира Миркасымова, Анна Маликова, Барно Хакназарова, Улугбек Палванов, Евгений Мурский, Фазлиддин Хусанов, Бехзод Абдураимов, Тамила Салимджанова и многие другие.

В чем же заключался феномен педагогического секрета Тамары Афанасьевны? Прежде всего, в ее фантастической работоспособности и преданности избранной профессии. У нее был непревзойденный педагогический дар. С самых ранних лет Тамара Афанасьевна давала ученику то, что позволяло ему в будущем стать личностью, пианистом-виртуозом. Она не позволяла малейшей фамильярности в игре, малейшего упрощения — вкус у нее был безукоризненный. Ее заповедью было: все накопленное учеником на занятиях должно быть показано в публичных выступлениях. Такой метод, как правило, обеспечивает успех на конкурсах, где требуется выносливость. Отмечая талант того или иного подопечного, она не уставала учить его очень много работать, чтобы в дальнейшем он смог реализовать себя. Уж она-то прекрасно понимала, что лень – это смерть таланта. Поэтому учиться музыке для ее учеников было естественным и само собой разумеющимся.

 В классе Тамары Афанасьевны юные пианисты разучивали множество фортепианных опусов. Выступления следовали одно за другим: каждый ученик обязан был несколько раз в год сыграть программу примерно на сорок минут в присутствии комиссии – педагогов школы, притом все произведения  игрались до конца, никто юных исполнителей не останавливал. Много играли Баха, различные этюды, на каждом экзамене исполняли какое-нибудь романтическое произведение, классическую сонату. Параллельно в работе был фортепианный концерт. В результате у каждого ученика складывался весьма обширный и разнообразный репертуар. Даже технический зачет по гаммам или этюдам превращался в публичное выступление, и этот постоянный тренинг делал юных музыкантов настоящими исполнителями, давал бесценный опыт концертного поведения.

Кстати, концерты ее класса ежегодно проходили в Ташкенте в Большом зале консерватории и при полном аншлаге. Причем воспитанники Тамары Афанасьевны, всегда выступали вначале с сольной программой, а через месяц лучшие из лучших играли в сопровождении Национального симфонического оркестра Узбекистана под управлением народного артиста республики Захида Хакназарова, с которым у нее сложился длительный «творческий роман».

Не припомню, чтобы Тамара Афанасьевна когда-либо в сердцах пожаловалась на качество роялей, на которых играли ее ученики, выезжая с любимым педагогом в областные города Узбекистана. А играть им приходилось на самых разных инструментах – порою старых и «разбитых». Тем не менее, Попович всегда внушала своим подопечным, что никакие внешние обстоятельства, будь то холодный зал, неважный инструмент или еще что-то, не могут отклонить их от ответственного и вдохновенного исполнения.

В ее классе никогда не было ни зависти,  ни склок, потому что сам педагог являл собой ярчайший пример чести и достоинства! Не припомню, чтобы Тамара Афанасьевна отзывалась плохо о ком-нибудь из коллег. Внимательно следя за их педагогическим ростом, она у каждого находила что-то, достойное одобрения, о прочем предпочитая умалчивать. Справедливости ради замечу, что и мне никогда не приходилось ни от кого слышать дурного слова  о самой Попович – даже самые недобрые языки растерянно умолкали, не находя здесь повода для злословия. Каким же высочайшим, с ее стороны, был этот пример невероятной доброжелательности и каким недосягаемым становится он в наши жесткие и циничные времена!

 Однако вернусь к прекрасной методике обучения Тамары Афанасьевны, в которой присутствовало еще одно качество: помимо собственных занятий, она отправляла учеников в Москву – для повышения общего кругозора, походов на концерты, занятий с московскими педагогами. Между прочим, последнее не совсем типично для преподавателей музыки, обычно ревнующих своих учеников к другим педагогам. Однако Тамара Афанасьевна была особенной. Она не была ни честолюбивой, ни тщеславной, никогда не работала на собственное «имя». Бесконечно влюбленная в музыку и профессию, она осознавала свою ответственность перед исполнительским будущим своих подопечных. Отсюда и возникали их частые поездки в Москву к профессору консерватории Л.Н.Наумову – выдающемуся российскому музыканту и педагогу, ученику Г.Г.Нейгауза, с которым она составила замечательный творческий тандем длиною в целую жизнь. В своей книге «Под знаком Нейгауза» Лев Николаевич с восхищением вспоминает об этом: «Она оказала мне большую честь, присылая для консультаций своих учеников. Это умная, колоритная женщина, посвятившая себя педагогике. Она – фанат своего дела, у нее поразительный нюх на таланты. В ее классе постоянно происходит ротация: ученики растут, бешено развиваются, кто-то куда-то поступает и освобождает место следующему – словом, это интереснейшая творческая лаборатория, своеобразный инкубатор юных дарований».

Вспомним и Алексея Султанова, прожившего очень короткую, но безумно яркую жизнь, чей уход Тамара Афанасьевна восприняла  как личную трагедию. Он был и остается гордостью узбекской фортепианной школы, первым из наших исполнителей, прорубившим «окно» на международную концертную эстраду. Это его британские ученые назвали гениальным и одним из величайших пианистов ХХ века, чья судьба яркой кометой пересекла историю фортепианного исполнительства 80-х и 90-х годов и искрой погасла в 2000-х. Он мог бы сделать и сыграть еще очень много. Однако судьба распорядилась иначе…

Алексей Султанов был музыкантом с сильным характером,  удивительным образом воздействовавшим на публику своей «дьявольской» игрой, покоривший многие города Америки и Европы. Музыковеды отмечали, что у него напор, как у Бетховена, раним он, как Шопен, и гениален, как Моцарт. Султанов обладал неиссякаемой энергией, и щедро делился ею со сцены. Его называли «фортепианным львом», «демоническим пианистом с ангельским лицом», «самым ярким представителем особого вулканического класса пианистов», «самым колоритным, ослепительно одаренным исполнителем, интерпретатором огромного темперамента и стихийной силы, который буквально разверзает душу каждого композитора». Он играл ярко, экспрессивно, живо, с некоей «демонической силой», но всегда с божественной искрой.

Леша всегда помнил ту, которая заложила в нем фундамент профессионализма. Живя в Америке, он каждые два года вызывал Тамару Афанасьевну, для подготовки своей новой концертной программы. В тот период он много гастролировал, собирая полные залы. В один из его приездов в Ташкент, я спросила у него, что конкретно дала ему Попович, и он, не задумываясь, ответил: «Она изобрела невероятные технические упражнения. Например, играть произведение в других ритмических рисунках, в других тональностях с сохранением аппликатуры, с перекрещиванием рук. Или, к примеру, отбивая ногами ритм, при этом называя первые ноты в такте, и т.д. Это – полная инквизиция, преследующая первостепенную для нее, так же, как и для меня, задачу: идеальное знание текста и техническая раскрепощенность, которые должны служить музыке. Это звучит парадоксально, но пустая и не одухотворенная игра часто бывает результатом именно технической неподготовленности».

Сегодня нет ни Алексея Султанова, ни Тамары Афанасьевны Попович, чье  величие проявлялось как в отношении к музыке, так и в повседневной заботливости и сердечности к своим ученикам, которые особенно любили посещать ее дом, когда из-за рубежа приезжали ее выпускники. Такого рода встречи превращались в открытый урок, на котором старшие играли по просьбе педагога, а младшие слушали их затаив дыхание…

С тех пор прошло десять лет, но дух Попович, остается мощной вдохновляющей силой для всех ее учеников. Она была не такой, как все, и преподавала не так, как ее коллеги. Она была совсем другой. Такой мы и помним Тамару Афанасьевну. И пусть память о ней будет долгой и светлой.

Инесса Гульзарова, музыковед.

Фото из архива автора