…
Аброр Пвазов работал уборщиком в фитнес-центре на Автозаводской. При устройстве два месяца назад ему обещали 40 тысяч зарплаты, но выдали только 12 тысяч и 8800 рублей — авансы за февраль и март. Недоплату объяснили кризисом. Попросили войти в положение. Теперь, когда все фитнес-центры закрыты на карантин, работы у Аброра нет. Еще до карантина он взял кредит на 20 тысяч. Скоро подходит платеж. Койко-место стоит 5 тысяч рублей. Патент — ежемесячный сбор за право работать в Москве — стоит 5300. Обещают деньги на следующей неделе, «когда вернется директор». Аброр надеется.
Таких историй — тысячи.
Мигранты стали первыми кандидатами на сокращение. Часто с ними не оформляются трудовые отношения, и работодатели увольняют их без боязни — по словам правозащитников, трудовая инспекция никогда не встает на сторону «неофициальных сотрудников».
С 28 марта до 5 апреля в Москве будут закрыты все кафе и парки, мигранты, работавшие в них, отправились в неоплачиваемый отпуск. Для мигрантов простой несет самые катастрофические последствия. Как правило, они живут без сбережений, от зарплаты к зарплате. Правозащитная организация «Гражданское содействие», помогающая мигрантам и беженцам, начала раздавать продуктовые наборы семьям с детьми, оказавшимися в бедственном положении. «Но таких много, а наши средства ограничены», — говорит ее глава Светлана Ганнушкина.
«Некоторые рестораны и гостиницы закрылись еще до карантина и просто уволили весь персонал. Или отправили весь персонал в неоплачиваемый отпуск, — рассказывает Валентина Чупик. — Люди в шоке, потому что им за патент платить чем-то. Это немаленькие суммы! В Москве 5340 рублей стоит месяц патента. В Московской области — 5100, в Питере — 4300. Общепит сейчас очень много теряет. Зато идет массовый набор в курьеры и в водители такси. Массово повышают цены на такси, на услуги курьеров. Если раньше курьерам предлагали 100–130 рублей в час, то сейчас на объявлениях пишут: 225 руб. в час».
Правозащитник Каримджон Еров говорит, что в Москве и в Московской области начали замораживать стройки: «Это десятки тысяч, если не сотни тысяч людей, которые скоро окажутся на улице без работы».
При этом Каримджон уверен, что это необходимая и неизбежная мера в дни пандемии: «Не дай бог, кто-то заболеет. Если на одной стройке работают 500 или 1000 человек, и они все живут в разных местах, да еще в каждой квартире живут по 5–6 человек, а может, и по 10–15. И они тоже в разных местах работают. И в этих условиях один человек заражается. Представляете, какой будет масштаб распространения инфекции? Это уже 2,5 тысячи очагов. Как пирамида будет расти. И ничего с этим не поделать».
Миграционная неамнистия
Утром у станции метро «Лесопарковая» под ветром ежатся полсотни человек. Они ждут автобуса, чтобы уехать в московский миграционный центр «Сахарово». Туда практически не впускают граждан России, но это то место, где побывал каждый московский мигрант.
На остановке продают беляши и медицинские маски — по 50 рублей штука. Предлагают доехать на машине — 150–200 рублей за одно место. Водители жалуются, что «раньше делали три ходки в день, теперь одну, дай бог», — мигрантов стало меньше, границы закрыты.
Обсуждают, конечно, коронавирус. Ильхан из Узбекистана говорит: «Я ничего не чувствую, ни страха, ни боязни, каждый с ума сходит по-своему. Обыкновенный грипп, а столько бед из-за него». Он мастер по ремонту, из-за вируса почти нет заказов — «люди боятся к себе домой чужих пускать».
Искандер из Таджикистана жалуется, что теперь на время оформления патента «не поработаешь, все ждут, когда медицину пройдешь». София из Украины работает баристой и говорит, что уже сократили смены, а если закроют вообще? Сбережений хватит на два месяца.
19 марта замминистра МВД Александр Горовой издал указ, разъясняющий новый порядок дел на время пандемии. Теперь всем желающим продлеваются российские визы на 90 дней — даже истекшие, выдаются дубликаты миграционных карт, выдаются и продлеваются патенты — без необходимого выезда за рубеж. Горовой просит госструктуры не принимать отказов в выдаче разрешений на работу, воздержаться от мер административного выдворения и вести разъяснительную работу «о необходимости урегулирования правового положения» с нарушителями.
«Надо понимать, что это не амнистия, —нарушения никому не прощаются, просто все ставится на паузу», — говорит Валентина Чупик.
«На самом деле я считаю, что власти ведут себя очень сознательно. И довольно гуманно. Я всегда готова это отметить, только, к сожалению, редко мне предоставляется такая возможность», — говорит Светлана Ганнушкина.
На местах, однако, случается разное. Валентина Чупик рассказывает, как просителей разворачивали — потому что не понимали, как выполнить подобный приказ. Ганнушкина объясняет: «Есть, знаете, ощущение, что для сотрудников это необычно. Ну что же это такое, мы теперь должны быть хорошими? С чего бы это вдруг? Потому что они привыкли, что за все хорошее они могут поплатиться». Но она оптимистична: «Пандемия — это общая беда. Какому-то там беженцу можно сочувствовать или не сочувствовать, но тут вы же понимаете, что вас это тоже касается. И как-то в такие моменты не хочется поступать плохо».
Условие для неамнистии единственное — на руках должна быть действующая регистрация. И с этим проблемы. Правозащитники сообщают о шестичасовых очередях в МФЦ. С собой мигрант должен привести собственника помещения. Желающих выстаивать очереди немного.
А теперь МФЦ — единственные места в Москве, где мигрант может встать на миграционный учет и получить регистрацию, — закрываются на карантин. Услуги будут оказываться россиянам по предварительной записи. Как будет работать новый порядок для мигрантов — пока никто не понимает.
Бесконечная тюрьма
Московский ЦВСИГ — Центр временного содержания иностранных граждан — находится рядом с ММЦ Сахарова. Это не тюрьма, но выглядит и функционирует как тюрьма — вышка на территории, колючая проволока, передачи с рассыпными сигаретами и чаем.
Здесь содержат тех, кого приговорили к выдворению. Содержат бессрочно. Раньше можно было ждать, пока твоя страна не купит тебе билет (могли пройти месяцы) или покупать билет самостоятельно. Со слов родственников, теперь билет купить даже не предлагают. Самолетов нет, мир в пандемии.
Очередь на передачу длинная. Люди записываются в потрепанную амбарную книгу. Брат Хасана Ахмад сидит уже полтора месяца.
«На три дня регистрация просрочилась, были выходные дни. Теперь тюрьма без срока даже. Нормальных ответов никому не дают».
Они из Душанбе. Старшая сестра Али Куксилтон Кулмамадова сидит 45 дней. «Надо до власти донести, что нас забыли». Невеста Хурама Амида сидит 10 дней. Познакомились в Москве. Она из Душанбе, он с Памира. Она работала уборщицей, он — на стройке, потом на заводе. «Собирались жениться летом, не успели». Свиданий нет (карантин), телефонный разговор — раз в три дня. Заключение — бессрочное. Хасан говорит: «Государство бездейственное, плевало на людей, про людей никто не думает».
Сестру Али Куксилтон в воскресенье возили в Домодедово. «Там было 28 парней и 3 девушки. Обещали рейс на Худжанд — но отменили, а их обратно сюда». Али говорит: «Пусть ее отпустят, если не отправляют».
Каждое утро они встречаются у окошечка передач.
Старик Алик принес передачу сыну — сигареты россыпью, яблоки, лепешки. Передачу собирала диаспора — денег у него нет. «Из-за того, что денег нет, все и случилось». Рассказывает, как сына задержали сначала у метро «Румянцево», потом у метро на Кузнецком мосту. В первый раз документы оказались в порядке, второй раз полицейские увидели в базе запрет на въезд.
«В отделе “Красносельский” полковник сказал — 50 тысяч рублей».
Потом снизили до 25. Старику удалось собрать только 10, и сына повезли в суд. После суда просили 30 тысяч, но 30 тысяч не было, «а так бы он поехал домой». И сына повезли в ЦВСИГ. В ЦВСИГ на сына начали «по-всякому ругаться, унижать», а когда он попросил перестать, ударили электрошокером.
«Мне 55 лет, я нигде не работаю, не берут, старый. А так бы выкупил его!» — говорит Али. Он собирается ехать в узбекское посольство — просить за сына.
По словам Валентины Чупик, московский ЦВСИГ больше не работает на прием. Как результат, сократились рейды по выявлению нелегалов — если раньше в организацию поступало до 30 звонков в день, то сейчас 10–12. «За это коронавирусу я благодарна». Теперь мигрантам-нарушителям массово выписывают штрафы.
«И тут закрылись на карантин суды, это вот прям счастье. Мигрантов позавчера поназадерживали, а вчера с утра Щербинский городской суд не принял, Чертановский межрайонный не принял, и Мещанский районный не принял привезенных к ним мигрантов, сказали — извините, у нас карантин, мы никого не принимаем. Этих людей всех отвезли обратно в отдел, и всем им понавыписывали штрафы и сокращение сроков пребывания с обязательством выехать в течение 5 дней. Меня интересует, а как они это сделают?»
Полицейские, однако, тоже приспосабливаются к новой реальности. По информации «Тонг Джахони», вчера в отделе полиции «Бутырский» задержанным мигрантам принесли шесть постановлений о выдворении — при неработающих судах.
Ахрам
Ахрам не злится. Он приехал оформлять патент, но выяснилось, что не хватает ИНН, и его отправили обратно. Два часа дороги, час ожидания, два часа на обратный путь — ну и что, ничего страшного.
Он в Москве с февраля. Аккуратная прическа с бакенбардами. Он приехал из Таджикистана, из предгорий Памира. Пока оформляет патент, он с отцом работает на заводе ЖБИ и зарабатывает 5300. Примерно столько стоит и месячный патент, но это его первая работа, она его устраивает. Можно подрабатывать по выходным!
Он закончил педагогический университет. Знает английский и французский языки. Он прочитал книгу «Богатый папа, бедный папа». Он уверен в своем блестящем будущем — надо только каждый вечер прокручивать «ролик мечты» в голове перед сном. В его ролике — просторный дом, жена, дети. Много путешествий — не по работе, а просто так, для себя.
Он уверен, что мысли материальны, что коронавирус — следствие наших мыслей. Он объясняет: «Жить было тяжело и страшно. Терроризм, экстремизм, война, санкции. Люди просто решили отдохнуть».
ну многому не верю