Сначала полыхнуло в Северной Герцеговине. Изнемогавшие под тяжёлым гнётом турецких налогов, её жители, летом 1875 года подняли восстание. Искрой послужило столкновения крестьян с турецкими сборщиками податей, вызвавшие кровавые схватки между христианами и мусульманами. Порта попыталось подавить возмущение с помощью армии, но встретила ожесточённое сопротивление. Мужчины вооружились, бросили свои дома и ушли в горы, а старики, женщины и дети, чтобы избежать поголовной резни, бежали в соседние Черногорию и Далмацию. Вскоре восстание охватило всю Герцеговину, а затем словно лесной пожар перебросилось в Боснию и Болгарию.
Восставших поддержала Сербия, которая с 1817 года имела статус автономии в Османской империи. Западные европейские державы в этом конфликте заняли сторону Турцию. Сербии был предъявлен своего рода ультиматум: “Коллективное заявление дипломатических представителей европейских держав в Белграде сербскому правительству”. В нём представители Австро-Венгрии, Англии, Франции, Италии и Германии, предупреждали, что, если сербское правительство допустит агрессивные действия против Порты, они не будут его защищать — хотя по договору 1856 года обязаны были это сделать. Фарисейская европейская политика, которая не изменилась и поныне. Однако, несмотря на давление коллективного Запада, Сербия и присоединившаяся к ней Черногория 20 июня 1876 года объявили Турции войну. По Балканам потекли кровавые реки.
Вскоре под давлением общественного мнения Франция, Англия и друге европейские страны были вынуждены кардинально изменить свою политику, и от поддержки Турции перешли к её осуждению. А случилось это в большой степени благодаря военному журналисту Януарию Мак-Гахану, корреспонденту английской газеты “Дейли ньюс”. Участник Хивинского похода, друг Кауфмана и Скобелева, он летом 1876 года вместе со своим давним знакомым американским консулом в Стамбуле Юджином Скайлером отправляется в Болгарию. К ним присоединились корреспондент одной из немецких газет и второй секретарь посольства России в Константинополе князь Алексей Церетели.
В своих репортажах из Болгарии Мак-Гахан описывал ужас, охвативший его при виде картины расправы над женщинами, стариками и детьми: “Мы натянули поводья, закричав от ужаса. Прямо перед нами возвышалась груда черепов, которые лежали вперемешку с другими частями человеческих тел… На всех телах были только женские рубахи. Они все были женщинами или девушками. Я насчитал свыше 100 голов, без учета тех, которые лежали внутри груды. Все они были отсечены от тел, все тела были без голов. Каждую из этих женщин обезглавили. Процедура была следующей: турки хватали женщин, раздевали их до рубах, отбирали все ценности и украшения, после чего многие из них насиловали женщину, а последний в очереди ее обезглавливал”.
Свидетельства Мак-Гахана, перепечатанные в американских и европейских средствах информации вызвали настоящий шок. Европа не могла поверить, что такие зверства творятся совсем рядом, под боком. Оппозиция в английском парламенте требовала объяснений от правительства, а Мак-Гахан продолжал посылать в лондонскую газету бьющие по нервам репортажи. За несколько дней он побывал в Пловдиве, Пештере, Пазарджике и селе Батак. Увидев своими глазами результаты тех зверств, которые совершили турецкие войска, американский корреспондент был потрясен: “Я приехал сюда уравновешенным и бесстрастным. – писал он — Боюсь от моей беспристрастности не осталось и следа, как, впрочем, и хладнокровия”.
Большинство выдающихся мировых политических и общественных деятелей заявили, что эта ситуация нестерпима. В Британии проводились массовые митинги. В поддержку болгар высказались такие авторитеты как Чарльз Дарвин, Оскар Уайльд, Виктор Гюго и Джузеппе Гарибальди.
Поддержка Османской империи в Европе таяла на глазах. Даже британская королева Виктория вынуждена была признать, что поражена репортажами корреспондента “Дейли ньюс”.
Но более всего неистовствали русские газеты, призывая к немедленному отмщению за мученически погибших братьев по крови и вере. Позабыв о своих политических взглядах и позициях подавляющее большинство населения России выступило за оказание помощи “братушкам”. На Балканы потянулись русские добровольцы, вливаясь в сербскую армию, во главе которой стал генерал Михаил Черняев.
Перейдя 2 июля 1876 года османскую границу сербские войска стали продвигаться вглубь, однако практически сразу были остановлены турецкой армией. Генерал Черняев не снискал славы в этой войне. Во-первых, под его началом были не те славные туркестанские полки, с которыми он брал Чимкент и Ташкент, а плохо обученные сербские солдаты, разбавленные неопытными русскими волонтёрами. Во-вторых, на этот раз ему противостояла мощная, профессиональная армия, отличающаяся дисциплиной, упорством, быстротой и решимостью. В этих боях на балканской земле ярко вспыхнуло имя турецкого генерала Османа-паши, янычары которого не боялись знаменитых штыковых атак русских солдат.
К концу октября 1876 года после ряда поражений сербская армия была рассеяна и перестала существовать. Путь на Белград был открыт и максимум через неделю передовые части армии Осман-паши должны были вступить в столицу Сербии. В Константинополе по этому случаю готовились к торжественному параду. Поспешили. Русский посол в Турции граф Игнатьев отправляет ноту правительству Османской империи, в которой в ультимативной форме говорится, что “если в течение двух суток не будет заключено безусловное, распространяющееся на всех воюющих перемирие сроком от шести недель до двух месяцев и если начальникам турецких войск не будет отдано решительных приказаний немедленно прекратить все военные операции, то дипломатические отношения между Россией и Портой будут прерваны”. В российском посольстве стали демонстративно укладывать чемоданы. Туркам пришлось останавливать свой победоносный марш, но Александра II было уже не остановить. 12 апреля 1877 года Россия объявляет войну Турции, и уже через месяц русские войска вступили на территорию Румынии.
Эти драматические события не могли оставить равнодушным Николая Каразина – патриота, душой и сердцем преданного России. В 1876 году он отправляется к генералу Черняеву, чтобы стать свидетелем борьбы славянских народов за своё освобождение. Его захватывающие корреспонденции и рисунки, сделанные пером, карандашом и акварелью ярко иллюстрировали походную и боевую жизнь Сербской армии. Они печатались в лучших европейских изданиях и принесли Каразину мировую известность.
Весной 1877 года он снова на Балканах, в качестве военного корреспондента газеты “Новое время” и журнала “Всемирная иллюстрация”. Надо сказать, это был первый опыт русской военной журналистики. В действующую армию отправились сразу тридцать пять представителей российских газет и журналов, среди которых выделялись талантливые писатели Вас. Ив. Немирович Данченко, Вс. Крестовский и Н. Н. Каразин. Иностранных корреспондентов было ненамного больше – сорок один.
Н. Н. Каразин, Вас. Ив. Немирович-Данченко, Вс. Крестовский и Януарий Мак-Гахан
На полях балканских сражений, Каразин встречает своих старых знакомых по туркестанской службе, в том числе Василия Верещагина. Туркестанцы — особая порода людей, героически проявивших себя на этой войне. Приведу небольшой отрывок из книги Немировича-Данченко “Год войны”: “Знаете, я ужасно боюсь за молодых солдат – обращается к своим Скобелев – Очень рискованное дело. […]. Я не останусь, как хотел, в резерве, а сам поведу их… Ах, если бы здесь были туркестанские войска!..Помните Андижан, Махрам?..спросил он у Куропаткина. Старые боевые товарищи только переглянулись молча, но видно было по лицам, что при одних названиях этих мест целый рой воспоминаний возник у обоих.
До войны слово ташкентец было почти бранным, а при поверке здесь оказалось, что ташкентцы именно лучшие люди. Они создали болгарское ополчение и сплотили его; из них – лучшие командиры частей, лучшие начальники штабов, лучшие боевые офицеры. Дмитровский, Куропаткин, Деннет, Боголюбов, Скобелев, Петрушевский, Соболев, Сахаров, — ими может, по всей справедливости гордиться наш генеральный штаб, а они всё своё боевое воспитание получили в Туркестане. Туркестанцы здесь – это открытые, простые люди, честно умирающие на своих постах, впереди своих частей. Чуть ротой или батальоном командует туркестанец – солдаты бестрепетно идут вперёд, они сверх того сыты, о них заботятся. […]. Между туркестанцами существует настоящее боевое товарищество, где бы и при каких обстоятельствах они не встречались друг с другом”.
Героически проявили себя и военные корреспонденты, под пулями выполняя свой журналистский долг. Особо хочется выделить Верещагина, который прошёл всю кампанию, был ранен при переправе через Дунай. После выздоровления участвовал в военных действиях в составе Передового отряда не только в качестве художника, но и как доброволец, нередко исполняя функции офицера Генерального штаба. О подвиге, который совершил Верещагин рассказал Каразин в своей корреспонденции и в вышедшей позже книге “Дунай в огне”. Дело было так.
Для успешного форсирования Дуная основных сил русской армии необходимо было нейтрализовать турецкие военные корабли-броненосцы, патрулирующие реку. Было принято решение заминировать проходы и отсечь речной флот противника от места переправы. С этой целью небольшая эскадра паровых и гребных шлюпок с минёрами вышла к месту минирования и пользуясь темнотой приступила работе. Их прикрывал паровой катер “Шутка” под командованием лейтенанта Н. И. Скрыдлова (будущего адмирала и командующего Черноморским флотом). Там же находился и Василий Верещагин, в прошлом морской офицер. Едва рассвело, турки, заметив русские лодки открыли огонь, с другого берега вступили в перестрелку русская артиллерия и стрелки. Под перекрёстным огнём минёры лёжа продолжали свою работу. Оставалось уже немного, когда внезапно появился турецкий корабль. “Шутка” c экипажем в десять человек отважно бросилась навстречу фрегату, вооружённому шестью крупнокалиберными орудиями и 150-ю пехотинцами на борту.
Но у “Шутки” был свой козырь – торпеды, с помощью которых можно было взорвать вражеской судно. Укрепив это смертоносное оружие на длинном шесте один из матросов приблизил его к борту броненосца. Увидев это, турки бросились в бегство. Стальной гигант позорно отступил. К сожалению торпеда не взорвалась – отсырел запал, но маленький катер, словно разъяренная кошка трусливую собаку, загнал турецкий корабль к самому берегу и под градом пуль русский экипаж вновь попытался взорвать торпеду и вновь неудача. В этом бою были ранены капитан и Верещагин. Турецкий же броненосец “Эрекли”, не стал испытывать судьбу и отошёл подальше. Минирование проходов было завершено, турецкий флот был надёжно заперт, а экипаж “Шутки” за этот бой отмечен наградами.
Как закончилась русско-турецкая война известно. В начале 1878 года русская армия подошла к Константинополю и турки запросили мирные переговоры.
Занятие русскими столицы Турции было абсолютно неприемлемо для Англии. Для противодействия этому, эскадра британского флота под командованием адмирала Джеффри Горнби, получила приказ войти в Мраморное море, продемонстрировав тем самым свою решимость противостоять намерениям России утвердиться на Босфоре.
Александр II не решился на жёсткий отпор и русские войска в Константинополь не вошли. 19 февраля в Сан-Стефано был подписан мирный договор между Османской империей и Россией, по которому северная часть Болгарии получала независимость, подтверждалась самостоятельность Сербии, Черногории, Румынии. Россия получала Южную часть Бессарабии с крепостями Ардаган, Карс и Батум. Также Турция обязывалась выплатить Российской Империи контрибуцию в размере 1,410 млрд рублей.
Результаты этого соглашения, однако, совершенно не устраивали западные страны и в июне 1878 года был созван Берлинский конгресс, на котором условия договора были пересмотрены. Македонская республика и восточная область Румынии возвращались Турции; Англия, не принимавшая участие в войне, получала Кипр; Германии досталась часть земель Черногории.
Военные корреспонденты разъехались по домам. Уезжает в Петербург и Николай Каразин, вернувшись к литературным и живописным занятиям. Итогом корреспондентской деятельности Каразина на Балканах стал двухтомник “Дунай в огне” и цикл рисунков, опубликованных в различных журналах. Но уже через год дальняя дорога вновь поманит художника и писателя. И снова это будет Туркестан.
Продолжение следует
На заставке: Н. Н. Каразин. Авангард 4-й стрелковой роты спешит на Шипку
В. ФЕТИСОВ
