Рашидова хотели лишить всех наград: Почему этого сделать не удалось

Шестого ноября исполнилось сто один год нашему известному соотечественнику, выдающемуся государственному и общественному деятелю, писателю Ш.Р.Рашидову. Старшее поколение помнит, какой ушат грязи лили на добрую память этого человека после его кончины. Сколько тогда было грязных пасквилей в московских изданиях, кинофильмов и передач по телевидению, где без зазрения совести вся жизнь недавнего руководителя Узбекистана была подвергнута обструкции. Но как справедливо говорят в нашем народе, «жизнь всё расставляет по своим местам». В 1992 отмечалось 75-летие Ш.Р.Рашидова, а в прошлом году его 100-летие. Как отметил тогда президент Узбекистана Ш.М.Мирзиёев, «Шараф Рашидов благодаря своему опыту и знаниям, трудолюбию и скромности, благородным человеческим качествам завоевал большое уважение и авторитет высокому интеллектуальному потенциалу, богатому не только в Узбекистане, но и за его пределами. Несмотря на жесткие условия бывшего тоталитарного строя, тяжелые испытания и трудности, он честно и преданно служил своему народу».

Сегодня мы публикуем заметки журналиста Рахимжана Султанова, где впервые предается гласности кощунственные действия тогдашнего центра по дискредитации Ш.Р.Рашидова после его кончины и что из этого получилось.

ХОТЕЛИ ЛИШИТЬ ВСЕХ НАГРАД

Во время моей более чем двадцатилетней московской жизни ряд центральных учреждений часто обращались ко мне с просьбой перевести с узбекского языка на русский те или иные тексты. Это были, в основном, жалобы и заявления граждан, поступавшие как из нашей республики, так и от узбекскоязычного населения других республик Средней Азии и Казахстана. Во многих этих учреждениях работали носители узбекского языка. Видимо, они тоже переводили эти послания. Но прибегали и к моим услугам. И довольно часто.

Так вот – поздняя осень 1986 года. Со ссылкой на «безусловное выполнение исторических решений ХХVII съезда КПСС», состоявшегося в начале этого года, уже произведено перезахоронение тела Ш.Р.Рашидова из центральной части столицы Узбекистана. Со стен здания главного корпуса Самаркандского госуниверситета, квартиры в Ташкенте и дома в Джизаке безжалостно содраны мемориальные доски, переименованы район в Джизакской области и улица в Ташкенте. Все это позади. Мы надеялись, что ретивые исполнители съездовских решений наконец-то угомонились.

Недавно, по прошествии более чем тридцати лет с той поры, я пролистал все тома материалов ХХVII съезда КПСС. Нигде я не нашел ни одной негативной строки персонально о Ш.Р.Рашидове. Так, общие, набившие оскомину слова, повторяющиеся из года в год.
А тогда, в один из промозглых осенних дней 1986 года я вновь был приглашен для перевода заявлений и жалоб на пятый этаж шестого подъезда здания на Старой площади в Москве, где располагался Орготдел ЦК КПСС.

Хозяин кабинета – один из кураторов нашей республики. Здесь я не буду приводит его имя, фамилию. Года через два, как партийный функционер, связанный с нашей республикой, он тоже с лихвой испытал на себе все «прелести» гдляно-ивановского сумасбродства, сидел в Лефортово, осужден был на приличный срок, впоследствии, непосредственно перед распадом Союза, был освобожден решением пленума Верховного суда СССР.

Хозяин кабинета хорошо знал нашу республику, много раз бывал в Узбекистане, был лично знаком с Ш.Р.Рашидовым, а также со многими руководителями разного уровня. Заметно, что ему давно надоело копаться в анонимных жалобах, состоящих из множества страниц.

Кроме нас двоих, в кабинете ещё машинистка, которая сразу заполняет специальные бланки на поступившие из Общего отдела письма. Я диктую ей краткое содержание писем, самую суть – кто на кого, и о чем и на что жалуется. А хозяин кабинета время от времени на ходу редактирует мои переводы, где-то смягчая акценты, а где-то, наоборот, усиливая их.

В тот самый момент, когда стопки уже переведенных писем и ещё дожидавшихся своей очереди почти сровнялись, зазвонил один из телефонов. Хозяин кабинета, подняв трубку и сказав всего лишь одно слово – «сейчас», почти выбежал из своего кабинета.

Опытная машинистка, которая может быть, здесь работала со времен Никиты Хрущева, предложила, чтобы не терять времени, продолжать заполнение формуляров этих бланков.

Довольно быстро мы дошли до последнего письма. И в этот момент я случайно на столе под этими письмами увидел документ, выполненный по всем правилам партийного делопроизводства, заголовок которого гласил:
«О лишении государственных наград Ш.Р.Рашидова»
(Горбачев, Лигачев, Соломенцев)

После длинной преамбулы, где перечислялись якобы «прегрешения» ушедшего из жизни человека, следовали слова:
«Лишить Рашидова Ш.Р. всех государственных наград (список №1), за исключением фронтовых (список №2).
Проект Указа прилагается, утвердить».

За давностью лет я за точность формулировок не ручаюсь, сейчас я и не помню, что это было – постановление Политбюро или Секретариата ЦК КПСС. Но никакой подписи там не было, просто указано – «Секретарь ЦК КПСС М.С.Горбачев», хотя тот уже почти два года был Генсеком. Но стояла круглая печать Общего отдела ЦК КПСС.

Вскоре вернулся хозяин кабинета, мы быстренько разобрались со всеми письмами, и я попрощался с ним и с машинисткой.

С того дня я с содроганием стал постоянно смотреть программу «Время» Центрального телевидения, внимательно изучать все страницы газеты «Известия», где печатались документы Президиума Верховного Совета СССР. Но так и не был оглашен тот самый документ о лишении Шарафа Рашидовича Рашидова всех государственных наград.

Много позже, в дни, когда впервые в республике торжественно отмечалось 75-летие со дня рождения Ш.Р.Рашидова, и позже, когда я готовил радиоочерки для российских радиостанций по случаю юбилейных дат Шарафа Рашидовича, а также для наших Интернет-изданий «Новости Узбекистана» (NUZ.UZ) и «Письма о Ташкенте», я стал интересоваться, почему же такая партийная инициатива о лишении государственных наград не была доведена до логического конца? Что, или кто этому помешало?

Тот самый хозяин кабинета мог пролить свет на этот вопрос. Но он где-то в середине 90-х годов ушел из жизни. Тогдашняя партийная номенклатура нашей республики, в том числе высокого ранга, которая ещё была жива в те времена, тоже ничего не знала о подготовке документа.

Например, И.Б.Усманходжаев, который в тот период, в конце 1986 года был первым секретарем ЦК Компартии Узбекистана, к которому я специально ездил в Фергану в конце 1995 года, тоже ничего не знал об этом.

-Через меня это не проходило. В то время, — подумав некоторое время, продолжил Иномжон Бузрукович, — многие вопросы решал второй секретарь В.П. Анищев. Но он часто согласовывал со мной те или иные вопросы. Но бывало, что я узнавал о некоторых вещах задним числом. Бывало и так. Но о «лишении наград» разговора не было, — твердо сказал он.

И у А.У. Салимова, ныне здравствующего, а в то время в 1986 году занимавшего должность председателя Президиума Верховного Совета Узбекской ССР, я об этом же эпизоде спросил тоже в середине 90-х годов прошлого века, когда он был министром высшего и среднего специального образования Республики Узбекистан.
— Эти вопросы проходили через ЦК. К нам приходили готовые тексты указов. Если и хотели Шараф Рашидовича лишить орденов и медалей, то это целиком была прерогатива союзного Президиума Верховного Совета, — подытожил наш разговор на эту тему Акил Умурзакович.

Пришлось изучить ряд законодательных актов советского периода, регламентирующих лишение советских граждан государственных наград. Так, в соответствии с ними, лишение наград могло произойти только в соответствии с решением суда, после вступления его в законную силу, а также по ходатайству министерств и ведомств. Знакомство с подобными актами показало, что значительное количество лишения наград действительно происходило в соответствии с решениями судов. Не имело никакого значения, – районного суда, или Верховного. Что касается министерств и ведомств, то этим, в основном, грешили Министерство обороны и КГБ СССР, направляя в высший орган государственной власти ходатайства, иногда и посмертно, о лишении наград по различным мотивам.

Что касается конкретно Ш.Р.Рашидова, то он к суду не привлекался, никакого судебного решения о нем не было и не могло быть. По той простой причине, что ушедшего из жизни человека не судят. Остаются министерства и ведомства, в роли которых и выступил высший орган партийной власти, который организовал, возглавлял и вел все эти годы компрометацию Ш.Р.Рашидова.

Нужно принять во внимание и такой немаловажный факт. В те годы председателем Президиума Верховного Совета СССР был А.А.Громыко, около тридцати лет до этого возглавлявший советское внешнеполитическое ведомство. Это был принципиальнейший человек, который никогда не шел против своей совести, всегда имел свое мнение. Известны фотоснимки, когда весь советский ареопаг, сидящий в президиуме на каком-то форуме, голосует единогласно «за», подняв руки, а он сидит, не голосует.

Так вот я предполагаю, что когда этот партийный документ поступил к А.А.Громыко на подпись, он просто не подписал противоправный документ. По всей вероятности, поддержал своего шефа и его первый заместитель П.Н.Демичев, человек тонкого ума и высокой культуры.

Да, так. Были и тогда в советском руководстве люди, которые понимали, какая вакханалия происходит вокруг доброго имени Ш.Р.Рашидова, и не хотели быть причастными к этой отвратительной кампании.

Рахимжон Султанов, собственный корреспондент Узбекского телевидения и радио в Москве в 1978–1993 годах.
На снимках:
А.А.Громыко не голосует.

Те самые награды Ш.Р.Рашидова, бережно хранимые его детьми.
Фото М.ДЖАНГИРОВА