…И бросил джигит девушку поперек седла, и полетел его конь стрелой…
Сказка, уже позабытая, ибо детство осталось позади?.. Да нет, вполне современная: не ушел еще в прошлое калым за невесту. А как быть юноше, если его родители живут скромно и нужной суммы не накопили? (Суммы, кстати, весьма солидной, особенно для среднего уровня жизни в Каракалпакии.)
А «быть» очень просто: украсть невесту, чтобы потом диктовать свои условия, попросту говоря – меньше платить. И этот «древний красивый обычай» можно было бы понять и принять, если бы во всех случаях дело происходило с согласия невесты: понятно, что ждать до старости, когда избранник разбогатеет, девушке не хочется.
Но дело-то как раз в том, что далеко не всех предупреждают: сегодня, мол, будь готова, приеду красть.
Эта история произошла в Каракалпакии несколько лет назад. И все-таки настоящие имена героев мы не называем, хоть людское осуждение уже мало что изменит в их судьбах – они наказали себя сами…
…Как будто вчера это было: они шли, опьяненные безмятежным счастьем, по улицам Ташкента. О любви не говорили – стеснялись высоких слов. Впрочем, свою дальнейшую судьбу эти двое уже решили – только вместе… Без слов они понимали друг друга, верили только в лучшее… Каждый вечер встречались у назначенного места и шли по городу, шли, словно хотели дойти до своего счастья. И не знали еще, что судьба распорядится иначе…
И он, и она учились в ТашМИ, правда, молодой человек на курс старше. Кстати, он собирался, окончив институт, в ожидании, пока любимая тоже получит диплом, реально подготовиться за это время к совместной жизни: подсобрать денег, решить вопрос с жильем.
После окончания пятого курса Тазагуль поехала на каникулы в родной кишлак, а Максет остался в Ташкенте для сдачи выпускных госэкзаменов.
В родном селе девушка окунулась в привычную с детства атмосферу, встретилась с давними подругами, которые завалили ее ворохом новостей. Дома ее окружили любовью и лаской. Родители гордились: всего через год дочка станет настоящим доктором, людей будет лечить, а это дело достойное, почетное. И старикам за свое здоровье переживать не придется – в семье собственный врач.
В один из вечеров к Тинельбаю, брату Тазагуль, приехали друзья. Вежливо поздоровались со стариками и со всеми, кто был в доме. Один из них, еще довольно молодой человек, при входе остановил на Тазагуль долгий внимательный взгляд и приветствовал ее чуть смущенно. Девушка не придала этому особого значения, хотя поняла, что произвела на него впечатление.
Молодые люди прогостили допоздна. Когда они покидали гостеприимный дом, Тазагуль уже спала. А наутро и думать забыла о нежданных гостях. Ложилась и просыпалась всегда с одним именем в мыслях и в сердце.
Однажды, часов в семь вечера, девушка возвращалась домой от подружки. Погруженная в свои мысли, она не заметила, как рядом остановилась машина. Очнулась, только услышав голос Тинельбая:
– Тазагуль! Спишь на ходу, что ли? – Он стоял, открыв дверцу машины, и улыбался. – Давай садись! Подвезем.
За рулем сидел незнакомый человек, а на переднем сиденье она увидела того самого симпатичного парня, который недавно был у них в гостях. Кто-то в машине сидел еще, но за фигурой брата разобрать было трудно.
– Нет, спасибо, я пойду, – ответила девушка. У нее почему-то возникло смутное тревожное чувство.
– Ну что еще за фокусы? – скорчил Тинельбай обиженную мину. – Раз в жизни решишь сделать приятное собственной сестре, а она, видите ли, капризничает! Нехорошо, сестренка, очень нехорошо.
После этих слов Тазагуль уже не могла отказать брату.
Хлопнула дверца, машина тронулась с места и сразу набрала скорость. Очутившись в окружении парней, Тазагуль почувствовала, что от них изрядно попахивает спиртным. «Что-то уж очень часто они отмечают свои встречи», – только и подумала она.
Основательно забеспокоилась девушка тогда, когда машина, не снижая скорости, промчалась по их улице.
– Тинельбай, вы обещали подвезти меня домой! Мы уже проехали…
– Ты что, очень торопишься? Сейчас быстренько заедем к одному товарищу… Тут рядом. Кое-что передать ему надо. Потом завезем тебя домой.
За окнами мелькали улицы, переулки… Вот и последний дом на окраине.
Сердце девушки дрогнуло. Некоторое время она не могла еще осознать происходящего.
– Брат! Отвезите меня домой! Или остановите здесь! Куда вы меня везете? – чуть не плача кричала Тазагуль, кидаясь то к одной дверце машины, то к другой.
– Ну что ты волнуешься? Брат везет тебя, чтобы сделать счастливой, а ты шумишь…
– Мне не нужно от тебя никакого «счастья»! Знай, из твоей аферы ничего не выйдет!
Тазагуль уже поняла, что происходит: ее по издавна существующему обычаю украли. Украли, чтобы сделать чьей-то женой. Интересно, на что надеялся брат – на одобрение родителей? Но он ведь знает, как они любят Тазагуль, как боятся причинить ей малейшее огорчение, – и все-таки решился! Или вино замутило его разум?
Она сознавала, что сейчас любые попытки вырваться из плена бесполезны. Машина шла на большой скорости, с обеих сторон сидели здоровые парни, с которыми ей не сладить. Девушка решила взять себя в руки, не тратить напрасно силы. Теперь она сидела молча, неподвижно весь остаток пути.
А путь был проделан изрядный. Целых два часа пылила машина по дорогам. Было уже совсем темно, когда они остановились в одном из аулов.
– Приехали, – выдохнул порядком, видимо, уставший водитель. – Прошу в дом.
Их здесь ждали. В одной из комнат все было приготовлено к встрече гостей. Тазагуль провели к дастархану, но она наотрез отказалась от еды.
– Ты брезгуешь хлебом этого замечательного джигита? – вроде бы шутливым тоном, но со злым огоньком в глазах спросил Тинельбай, указывая на их недавнего гостя. Господи, тот еще показался ей сначала симпатичным!
– Да, брезгую, – резко ответила Тазагуль.
– Ну, девочка, такое не прощают. Ты обижаешь хозяина. Ничего, Каримбай, все будет в ажуре. Я обещал тебе сестру – и она будет твоей. Только надо бы ей побыть одной, поразмыслить в тишине.
Тинельбай двинулся к ней. Девушка попыталась было сопротивляться, но он только засмеялся. Сгреб сестру в охапку и толкнул куда-то в темноту.
– Ну вот. Посиди здесь и подумай. Очень хорошо подумай, сестренка, – и он захлопнул дверь.
– Ничего. Денек-другой посидит, и, я уверен, ты ей очень даже понравишься, – эти слова он проговорил уже за дверью. Тазагуль поняла, что они адресованы этому самому Каримбаю.
В комнате для «размышлений» было темно, пахло сыростью. На ощупь нашла она что-то похожее на курпачу. Села, обняв руками колени и склонив на них голову. На сердце было тоскливо.
За дверью послышался звон посуды. Тазагуль прислушалась. Кто-то начал говорить тост. «Опять пьют… Перепьются – что буду делать?»
Она не помнила, сколько просидела так. Усталость брала свое, и девушка, свернувшись калачиком на своей непрошеной постели, задремала.
Будто наяву, возник перед ней центр Ташкента. Их излюбленное место… Максет подходит к ней со своей ласковой улыбкой, берет за руки, смотрит с глубокой нежностью, как может только он… Тазагуль вспоминает, что ее похитил собственный брат, хочет пожаловаться Максету, а он качает головой и шепчет: «Я все знаю, они заплатят за это. А пока забудем все горести…»
…Тазагуль проснулась от скрипа двери. Словно бритвой резануло по памяти: пленница!.. Она рывком вскочила на ноги. Сердце, только что полное любви и нежности, заколотилось бешено, до боли.
В дверном проеме, прислонившись к косяку, стоял Тинельбай.
– Не спишь? Отлично. Вот зашел ободрить тебя…
– Одумайся, брат! Сейчас же выпусти меня отсюда. Я не допущу над собой издевательства. И знай, я этого просто так не оставлю. Я заявление в суд на тебя подам! – не помня себя, кричала девушка.
– Ох, как страшно! Очень напугала, – пьяно улыбаясь, процедил сквозь зубы Тинельбай. – Но я – запомни! – я всегда держу свое слово. Ты просидишь здесь до тех пор, пока не скажешь «да». А поскольку ведешь себя строптиво, то считаю, что кормить и поить тебя – излишняя роскошь. В общем, как одумаешься, стукнешь мне в дверь, вот так: тук-тук-тук.
Он трижды ударил костяшками пальцев в дверь, многозначительно глянул на нее, – и Тазагуль снова оказалась взаперти…
Дилором Нурмухамедова.
Окончание следует.
