А и вправду вкусно было. Видимо, понятие «вкусно» меняется в зависимости от возраста и времени. Стали бы мы сейчас это есть? Сомневаюсь.
Но карточки, если кто помнит, были отменены только в 1947 году, то-есть, когда мне было два года.
«Карточные» времена я, конечно, не помню, но точно знаю, что от голода не страдала. Летом в Ташкенте вообще мудрено страдать, налопался помидоров — и карточки не нужны. А на рынке помидоры просто не могли стоить дорого, урожай сбыть надо.
Зато и зарплаты у многих были копеечные. Я знаю семью, где зарплата матери была тридцать два рубля.
Уж какие там лакомства: в ход шло все, что съедобно.
Первым и главным лакомством был, конечно, вареный нут с луком и красным перцем. Кстати, и он был далеко не всем по карману. Пока удастся вымолить у мамы!
Сколько бы я потом ни варила нут дома… никакого впечатления. Даже с луком и красным перцем.
Безусловным и редким лакомством были петушки на палочке, как правило, красные.
Продавались они исключительно на базарах: на Алайском, скажем, их можно было купить в тех рядах, что тянулись от центрального входа (справа, в самом начале, где продавались дрожжи, цветное пшено и пищевые красители).
При этом тоже не нужно думать, будто всем так просто петушков покупали. Редко и очень редко.
Жареный кукуруз продавался либо россыпью на базаре, либо в шарах, слепленных сахарином, но это уже доставлялось на дом ушлыми продавцами с огромными мешками.
На тех же базарах всегда можно было купить смокву, лежавшую на прилавках свернутыми листами, сушеную дыню и козинаки из кунжута: аккуратные прямоугольники-брикетики.
Настоящей удачей и везением было напасть на серу. Никакой «Дирол» с «Орбитом» рядом не стояли! А битума тогда еще не было, он появился позже. Когда улицы стали заливать асфальтом.
Зато весной безо всякого везения можно было купить тутовник, а осенью — боярку. Причем и то, и другое продавались пол-литровыми банками. То-есть, не на вес, и какими-то особыми фруктами не считались. Боярка — вообще дичок, а тутовник тогда под ногами валялся. В буквальном смысле слова. В эту же категорию входила и джида, иначе говоря, плоды лоха узколистого или серебристого, внешне чем-то похожая на финики дешевых сортов, но мною очень нелюбимая — мучнистая, не слишком сладкая мякоть. Но что мы только тогда ни ели!
С конфетами в магазинах было туго. Из своего детства я помню исключительно подушечки с повидлом, вечно слипавшиеся комьями, в особых случаях — монпансье и даже в коробочках, позже, лет в пять — конфеты «Дружба» и «Школьные», последние были помадкой и ужасно невкусной. Зато подушечки по цене уж точно были доступны всем. Шоколад и шоколадные конфеты были немыслимой роскошью. И по деньгам, и по дефициту.
Не помню, чтобы на Алайском продавались навват и парварда (последнее слово теперь выучили все в моем окружении и с удовольствием едят).
Навват — очень красивые друзы леденцового сахара разных оттенков янтарного цвета. Положишь в рот, можешь целый чайник чая выпить с одним кусочком.
Парварда — белые подушечки (сейчас бывают самой разной формы), по-моему, состоящие из сахара и муки. Был еще и пашмак, нечто, вроде халвы, в виде мотков длинной тонкой проволоки.
Вообще со сладостями у узбеков было негусто, в отличие от основательных блюд. Казахи вообще жарили баурсаки, — мучные шарики, — в кипящем масле, а узбеки — хворост из сахара и муки. Ленты свертывались спиралью и опускались в казан. Когда я сейчас в книге «узбекская кухня» читаю рецепты шикарных салатов и тортов, только удивляюсь. Национальной узбекской кухней там не пахнет. Это позднейшие придумки. Вот плов — да. Самса — да. Манты -да. А торт- нет. Вообще истинно узбекское тесто изначально не предполагало наличия яиц. Яйца тоже стали класть позже. Но в очень ограниченном количестве. И уж точно — никаких кремов. А салаты в основном овощные: помидоры, лук, иногда огурцы.
Иногда нам перепадали сушеные фрукты. В основном, изюм, яблоки, урюк. С ними можно было пить чай, а мы жевали так, насухую.
В те времена был широко распространен фруктовый чай. Не этот, нынешний, в пакетиках с «ароматом фруктов». Просто прессованные брикеты. Там и чернослив попадался, и яблоки, и даже груши. Стоил он копейки. Вот этот чай мы позже грызли, а еще и брикеты киселя. В Ташкенте клюква была в дефиците, а этот кисель считался условно-клюквенным и цвет имел приятно- фиолетовенький.
Тогда еще про ГМО не слышали и в продаже появлялись соевые батончики и плитки, сделанные «под шоколад». Стоили они так дешево, что даже школьники, на выделенные на завтрак деньги могли их купить.
Когда звонили на большую перемену, все рвались в школьный буфет — вдруг привезли пирожки с повидлом. Их расхватывали в два счета. Стоили они пять копеек. Мне пирожки доставались довольно редко, разве через толпу старшеклассников протолкнешься… Чаще оставались бублики. Главное, как я сейчас вспоминаю, тесто у пирожков было абсолютно резиновым. То-есть, вода, мука, и может, яйцо. Пирожки были жареными. Кто сейчас стал бы их есть? А тогда — деликатес!
Раз уж речь зашла о пирожках, припомним знаменитые мясокомбинатовские «ухо-горло-нос», обожаемые всем населением Ташкента тех времен. Жаренные в масле пирожки с ливером, стоимостью, по-моему, 4 копейки. Как любила рассказывать свекровь, она заходила за сыном в школу, покупала кулек пирожков и оба дружно шли в кино. Это вместо обеда…. Но они действительно были очень вкусными. Потому что мясо было настоящим.
И вообще тогда мы за обе щеки лопали все, что ни пошлет бог! Про цветочки белой акации я уже писала. И про стручки ленкоранской. Что хоть чуть-чуть сладко — то и в рот полезло! Тогда же я прочитала в книжке о баранчиках, семенах вьюнка, и немедленно помчалась пробовать и их. О зеленых яблоках и урюке даже не говорю. И дважды попав в Ташкент весной, как встарь, налопалась зеленого урюка, который теперь продается даже в магазинах!
Понимаю, что все это очень скудный список, но мы как-то не слишком страдали.
А верхом блаженства, правда уже позже, было мороженое. Тогда еще мороженое продавалось в парках. По выходным нарядно одетые взрослые вели нарядно одетых детей в парки или Сквер, где перед ними ставили металлические креманки с белыми шариками. Иногда, когда пир был горой, мороженое запивалось крем-содой.
Муж мечтательно вспомнил, как его отец с племянником соревновались, кто больше съест мороженого. Вернее, кто съест полкило мороженого. Но я подняла его на смех и заверила, что полкило мороженого способен съесть любой ребенок в возрасте от пяти лет и старше. Муж очень удивился и спросил, неужели мне тогда не хватало мороженого? Как вы думаете, что я ответила? Кому и когда хватало креманки с двумя шариками мороженого?
Вот тогда он сильно усомнился в названной им цифре…..
Да… где оно сейчас, то мороженое? Из молока и сливок?
И мороженого нет, и брикеты киселя грызть не хочется, и боярки я уже сто лет не видела, а петушки теперь продаются в магазинах, но я равнодушно прохожу мимо. И даже подушечки есть не стала бы. Другие времена… хотя в подушечках наверняка не было пальмового масла.
Верхом роскоши и изыска для меня был шоколадный заяц, присланный отцом из Москвы. Он был не дутым, а просто фигурной плиткой, зато в белой коробочке с целлофановым верхом, такого я вообще больше никогда не видела. Большой. Сантиметров пятнадцать. Да. И соседке, Алле Владимировне, кто-то привез огромную шоколадную бомбу в прозрачной коробочке. Бомба лежала в букетике искусственных фиалок.
Но это — такая экзотика, о которой даже говорить смешно. Тогда мне было лет девять. И шоколад был шоколадом. Независимо от места изготовления.
Нынешний шоколад размазывается по небу жирной пленкой.
Нет, пусть лакомства были простенькими, незатейливыми, зато подлинниками. Не эрзацем.
ТАТЬЯНА ПЕРЦЕВА
