Для подготовки экспедиции в Восточную Персию Лавр Георгиевич выезжает в Асхабад, где тщательно изучает британские исторические и географические работы по Персии, а также материалы соотечественников, побывавших там ранее: “Отчет о поездке в Персию и Персидский Белуджистан” поручика П. А. Риттиха, “Поездка по Восточной Персии в 1894 году” поручика К. А. Баумгартена, “Военно-статистическое описание северо-восточной части Хорасана” штабс-капитана Н. А. Орановского и других.
Огромным подарком для Корнилова явилась только что вышедшая книга британского подполковника Чарльза Йейта «Хоросан и Сеистан». Йейт был крупный специалист по Афганистану и Персии, прекрасно изучивший эти регионы, продолжительное время находясь на дипломатической службе в Персидском заливе, Белуджистане, при персидском губернаторе Хоросана и Сеистана. В течение трех лет он занимал должность генерального консула в Мешхеде. Книга Йейта содержала подробные сведения об округах Персии, начиная от юго-восточного побережья Каспийского моря, вдоль границ с Россией и Афганистаном, и до персидского побережья в Персидском заливе. В работе приводились ценные описания персидских и афганских войск, с которыми автор лично ознакомился в Мешхеде, Кандагаре, Фарахе и Герате. Книга для русской разведки представляла огромный интерес и Лавр Георгиевич оценивал её чрезвычайно высоко, в полной мере использовав при подготовке и во время экспедиции.
В конце ноября 1901 года небольшой отряд подполковника Корнилова, состоящий из него самого, двух туркмен и двух казаков пересекает российско-персидскую границу и по горным тропам Копетдага отправляется в Мешхед. Через несколько дней, проехав почти триста верст, отряд достигает этот священный для мусульман-шиитов город. Здесь, с 1889 года находилось российское генеральное консульство, где группу Корнилова встретил Генеральный консул в Хорасане Петр Егорович Панафидин и вручил тому секретные инструкции. В них предписывалось: провести рекогносцировку афгано-иранской границы у Герата и Гильменда, затем выйти, двигаясь вдоль границы в Сеистан, и попытаться получить сведения о строящейся Нушки-Сеистанской дороге. Кроме того, по возможности проследить за действиями отряда Макмана (Макмана). Из Мешхеда Корнилов отправляется в Турбат-и-Хейдери, где его ждал начальник русской противочумной службы, он же негласный военный агент, А. И. Ияс, знакомый Корнилову по учёбе в Академии. Александр Иванович помог Лавру Георгиевичу с формированием каравана. Через него также осуществлялась связь разведчика со штабом Туркестанского военного округа.
Интересно, что примерно в это же время, переводчик российского Генерального консульства в Бомбее капитан А. И. Выгорницкий решил проехать по Нушки-Сеистанской дороге, которой так интересовалось русское командование. Консул В. О. фон Клемм поддержал его ходатайство, «…надеясь, что, ввиду усиленного зазывания на новый путь торговцев и путешественников со стороны британских консулов в Персии, ему удастся выхлопотать г. Выгорницкому необходимое разрешение. С этой целью он связался официально с секретарем департамента иностранных дел в Калькутте и частным письмом с политическим агентом в Белуджистане полковником Йейтом, своим личным знакомым. Г. Йейт любезно ответил, что этот путь закрыт не только для одних русских ввиду небезопасности его от разбойничьих нападений и трудности снабжать проезжающих конвоем, провиантом и фуражом”. Лукавил, конечно. В оправдание он просил не усматривать в отказе индийского правительства какого-либо специального недоверия к Выгорницкому и в заключение высказался относительно “доступности Индии в отличие от строгостей и стеснений, существующих в русских Среднеазиатских владениях”. Отказ, без объяснения причин, был получен и от правительства в Калькутте.
Корнилову же разрешения не требовалось, однако в целях безопасности в Персию он отправился “под видом естественника, члена учёного общества, но в сопровождении двух надёжных казаков”.
В январе 1902 года Лавр Георгиевич со своим отрядом прибывает в Сеистан и после встречи с вице-консулом Миллером, начинает выполнять полученное задание – выезжает к ирано-афганской границе, чертит схемы местности, делает фотоснимки.
Появление русского разведчика не осталось незамеченным. С первого дня пребывания Корнилова в Персии за ним неотступно наблюдают агенты британского генерального консула в Мешхеде, Пэрси Сайкса.
Составив карту долины реки Гильменд, Корнилов приступает к последней и наиболее сложной части своей миссии — разведке строящейся дороги.
В это же время вдоль афгано-персидской границы вояжировал капитан Чеширского полка Х. Смит. Совершенно понятно, что целью британского офицера было наблюдение за русским отрядом.
В секретном донесении британской разведки можно прочитать следующее:
“2-го февраля русский военный инженер Корнилов прибыл в Сеистан, путешествуя по маршруту Серакс – Сеистан. 7-го числа он отправился в короткую поездку вдоль сеистано-афганской границы, а по возвращении присоединился к г-ну Миллеру, следовавшему в Кох-и-Малик-Сей, и совершил рекогносцировку местности”.
Полторы недели небольшой отряд разведчиков объезжает территорию Южного Сеистана, от укрепления Нусретабад до горной вершины Кох-и-Малик-Сей, собирая сведения, опрашивая местных жителей и странствующих купцов.
Метод был опробован Корниловым ещё в Кашгарии. Практически в каждом населённом пункте разведчики делали привал в чайхане, где долго, по-восточному, вели беседы интересуясь местными новостями, как сквозь сито процеживая информацию, выуживая самое ценное. Текинцы из отряда Корнилова находили в селениях людей, побывавших в Английском Белуджистане и не скупясь покупали у них информацию о увиденном и услышанном.
Выводы, к которым пришел Корнилов, подтверждали готовность Великобритании к расширению своего влияния на Персию и Среднеазиатские районы Российской Империи, хотя военно-стратегическое значение Нушки-Сеистанской дороги было несколько преувеличено русским командованием. Важность её для британцев была прежде всего в усилении торгового и политического проникновения в Персию. В своём отчёте Корнилов пишет: “устройство этой дороги завершит оккупацию англичанами Сеистана и послужит дальнейшему упрочению их политического и торгового преобладания на всём Юго-Востоке Персии и берегах Персидского залива“.
Обратно до Мешхеда путь проходил вдоль афгано-персидской границы. Предстояло пройти почти тысячу вёрст в знойных пустынях и дебрях, населённых жестокими и часто враждебными племенами. Не зря эту территорию называли “Степь отчаяния” – “Дашти Наумед” (современное название пустыни Дашт-и-Лут). Попытки многих исследователей пытавшихся проникнуть туда, заканчивались трагически. От невыносимой жары и голода, отчаянные путешественники погибали. Однако утверждение, кочующее из издания в издание — в частности в Википедии — о том, что Корнилов был первым европейцем, пересекшим “Степь отчаяния” не соответствует действительности, что конечно не умаляет подвиг русского разведчика-исследователя. Наиболее полная информация о европейцах, побывавших в этой соляной впадине до 1892 г., приводится в книге лорда Керзона “Персия и Персидский вопрос”. Керзон сам пересек эту пустыню во время путешествия по Персии в 1889 г. Из первых русских там побывал востоковед и географ Н. Ханыков в 1859 г. (см. ч. 7, https://nuz.uz/moi-uzbekistancy/21646-duel-na-kryshe-mira-epizody-bolshoy-igry-chast-sedmaya.html).
Отряду Корнилова предстояло не просто пройти это гибельное место, а собрать этнографические материалы, изучить географию, составить топографические карты и представить объективные и полные характеристики этого района.
На сотни вёрст вокруг лишь песок, ветер и палящее солнце, от которого невозможно укрыться.
С огромным трудом отыскивали воду, а пищей служили лишь лепёшки из пшеничной муки. С каждым днём всё меньше и меньше оставалось сил — как у людей, так и у вьючных животных. Пришлось избавляться от лишнего груза. Были выброшены походные кровати, палатки, различная утварь. Оставили лишь самое необходимое: оружие, еду, писчие принадлежности, инструменты, приборы.
Тяжелейшее путешествие, к счастью, завершилось благополучно, и 15 марта 1902 г. на стол начальника Штаба Туркестанского военного округа легла телеграмма:
“Доношу Вашему Превосходительству, что я сего числа из командировки в Персию возвратился. Генерального штаба подполковник Корнилов”. Возвращается Корнилов триумфатором, привезя богатейшие материалы географического, этнографического и военного характера. По результатам экспедиции Лавр Георгиевич пишет очерки «Историческая справка по вопросу о границах Хоросана с владениями России и Афганистана» и «Нушки-Сеистанская дорога», которые вскоре были опубликованы в «Сборнике географических, топографических и статистических материалов по Азии» в Петербурге.
Персидская экспедиция наложила неизгладимый отпечаток на личность Корнилова. Все долгие месяцы пребывания в Персии он продолжал изучать язык, культуру и традиции персов. На всю оставшуюся жизнь он сохранит любовь к этой стране. Как вспоминал впоследствии Резак Бек Хан Хаджиев, личный адъютант Лавра Георгиевича, тот часто, много и увлекательно рассказывал о нравах жителей Персии, её истории, наизусть читал на прекрасном персидском языке произведения Хайяма, Хафиза, Саади и других персидских поэтов, переводя их потом слушателям.
После отъезда Корнилова из Хоросана, события в “Сеистанском вопросе” развивались следующим образом. Мисссия Макмана прибыла в Афганский Сеистан в начале 1903 г. Причём добиралась туда не по удобной Нушки-Сеистанской дороге, а вдоль реки Гильменд, с целью основательно исследовать этот район Афганистана. Отряд британцев, напоминал скорее боевую единицу. В его состав входило 11 офицеров с эскортом в 200 пехотинцев и 60 кавалеристов. Всего отряд насчитывал 1500 человек и имел 200 лошадей, 2200 верблюдов с большим обозом и даже один пулемёт. Иранские власти просили Макмана оставить свой эскорт в Афганистане, гарантируя безопасность, но тот оказался, сославшись на то, что это его личный конвой. Россия пыталась вмешаться в работу разграничительной комиссии, постаравшись включить туда своего представителя, но эти попытки не удались. Вступив на территорию Ирана Макман, кроме своей непосредственной задачи, стал живо интересоваться вопросами расквартирования войск, источниками снабжения и всем тем, что было необходимо для действующей армии. За время своего пребывания миссия вторично установила афгано-иранскую границу в районе Минг-Кенги в пользу Афганистана. После отъезда Макмана, деятельность английских агентов в Персии ещё больше активизировалась. Ведущую роль в этом играл уже упоминаемый нами, Пэрси Сайкс.
Основными очагами русского влияния, по мнению британского консула, были таможня и противочумная станция в Турбат-и-Хейдери. Поэтому он всячески стремился их устранить.
Сэр Перси, активно боролся с влиянием России в Хоросане, чтобы никто не помешал англо-индийским войскам, стянутыми к тому времени в Мелик-Кухе-Сияхе, овладеть югом Ирана.
И это вызывало обоснованную тревогу у российских военных властей, считавших, что Британия начала подготовку к войне с Россией.
Весной 1904 г. русский политический агент в Бухаре доносил о продвижении афганских войск по направлению к русской границе, а также о движении шеститысячного английского отряда к Кандагару, а затем к Бала-Мургабу. Афганскому эмиру, — после кончины Абдуррахман-хана в 1901 г. его место занял старший сын Хабибула, — “было предложено озаботиться постройкой в Кандагаре казарм для английских войск”.
Разведка штаба 2-го Туркестанского армейского корпуса обнаружила в течение лета 1904 г. множество признаков поспешной подготовки англичан в пограничных районах Индии, в Афганистане и Юго-Восточном Иране к серьезным военным операциям. В окрестностях Кандагара были выстроены десять фортов и заготовлен месячный запас продовольствия. По Нушки – Сеистанскому караванному пути начала строиться железная дорога. В Читрале и Гильгите, по соседству с русским Памиром, шла усиленная концентрация английских войск, заготовлялись провиант, фураж, транспортные средства; английские офицеры производили рекогносцировку горных перевалов Гиндукуша. Приходила информация о намерении англичан занять афганскую часть Вахана, отделяющего северную границу Индии от русской территории. “Можно полагать, — говорилось в докладной записке русского Главного штаба, — что ближайшей целью военных приготовлений на читрало-гильгитской границе действительно является изменение существующих границ пригиндукушских владений Англии, которые, как уже было сказано выше, англичане намереваются расширить и дальше к востоку, за счет Китайского Туркестана”.
На западном участке афгано-русской границы также наблюдалась активность англичан. По сведениям русской разведки, весной 1904 г. английские офицеры и военные инженеры, сопровождаемые сотней афганской конницы, производили инструментальную съемку района Кала-Hoy и планировку участков, отведенных под постройку казармы. Оттуда они направились на перевал Зермаст и в Кушк-Афганский (невдалеке от русской пограничной крепости Кушки). По тем же сведениям, некий английский генерал прибыл в Герат для изучения дорог, ведущих к русской границе. На границе персидского Сеистана англичанами были возведены солидные укрепления: в Нушки, Дальбандане, Рубате, Мелик-Сиях-Кухе, в которые введены гарнизоны англо-индийских войск.
Британская дипломатия, в это же время, прибегла к энергичному давлению на иранское правительство, добиваясь ликвидации русского противочумного поста. Комментируя эти демарши английского посольства в Тегеране, министр иностранных дел В. Н. Ламсдорф указывал, что они “являются лишь одной из целого ряда мер, предпринятых англичанами, дабы убедить персов, что Россия всецело поглощена военными действиями на Дальнем Востоке и утратила всякое значение для Персии”.
В другом документе, датированном декабрем 1904 г., русский министр констатировал: “Во всяком случае старания Англии носят несомненно агрессивный характер и вполне очевидно, что они стремятся создать себе, на случай нападения на нас, нечто вроде афганского авангарда…”
Наращивание военных сил британская дипломатия оправдывала русской угрозой. Перекладывала, грубо говоря, с больной головы на здоровую. В августе 1904 г. английский МИД выразил русскому послу в Лондоне А. К. Бенкендорфу свое беспокойство в связи с якобы происходившей концентрацией русских войск на границе с Афганистаном. Мы помним, что с целью проверки этой информации Туркестан посетил британский атташе Нейпир, которого сопровождал Снесарев.
В конце концов выяснилось, что военные приготовления англичан на среднеазиатских границах России оказались чистым блефом. Британское правительство отдавало себе отчёт в том, что англо-индийские войска не готовы к вооруженному конфликту с Россией, которая, рассматривалась англичанами как весьма опасный противник.
Что касается “Сеистанского вопроса” он был окончательно разрешён только в 1907, заключением англо-русского соглашения. Но до этого произойдёт ещё множество событий на сцене “Большой Игры”.
Продолжение следует
Источники:
Ильяс Низамутдинов. “Сеистанский вопрос” из истории вмешательства Англии в Ирано-афганские дела. Ташкент, 1958
Басханов М.К. “У ворот английского могущества”. А. Е. Снесарев в Туркестане, 1899–1904. Нестор-История. Санкт-Петербург. 2015
Басханов М.К. Генерал Лавр Корнилов. L.: Skiff Press, 2000
Донесение Генерального консула в Бомбее В. О. фон Клемма в Первый департамент МИД о приезде подполковника Л. Г. Корнилова. 10 февраля 1904 г http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Indien/XIX/1880-1900/Russ_ind_20/81-100/96.htm
Русские военные востоковеды: до 1917 года: Биобиблиографический словарь / Коллект. автор, Авт.-сост. Басханов М.К., М: «Восточная литература» РАН, 2005. (Наука)
Штейнберг Е. Л. История британской агрессии на Среднем Востоке. — М., Воениздат, 1951
На заставке: Горная вершина Кох-и-Малик-Сей крайняя точка маршрута Л.Г. Корнилова. Из книги М.К. Басханова “Генерал Лавр Корнилов”
В. ФЕТИСОВ
"Предстояло пройти почти тысячу вёрст в знойных пустынях и дебрях, населённых жестокими и часто враждебными племенами."
Поразительно, как выживали, откуда брали силы на такие переходы.Герои, настоящие герои.