Спустя три года после присоединения к России в Крыму появляется все больше знаков принадлежности к большой стране. Важнейший из них — азиатские гастарбайтеры. Зимой на севастопольской свалке силовики задержали 17 узбеков-нелегалов. Почти полгода они жили здесь впроголодь, без документов и ждали суда. Приговор вынесен, скоро эти ребята поедут домой. Но их место тут же займут другие, потому что бесправный труд выгоден и государству, и работодателям. Да и самим мигрантам тоже.

Три дня, с 15 по 17 мая, Балаклавский суд рассматривал дела 17 граждан Узбекистана, нелегально живущих на территории РФ. Всех они признаны виновными по ст. 327 часть 3 Уголовного кодекса «Использование заведомо подложного документа» и получили наказание: штраф 8 тысяч рублей с каждого с последующим добровольным выездом из страны. Въезд на территорию РФ им будет запрещен на ближайшие 5 лет.

Узбекские парни, которым едва исполнилось 20 лет, ждали приговора пять с лишним месяцев. Их задержали в декабре 2016 при проверке на севастопольском полигоне ТБО, где они жили и работали. У гастарбайтеров не только не было трудовых патентов — печати в их паспортах о пересечении границы РФ оказались поддельными.
Всего на третьей очереди полигона ТБО трудились 23 гражданина Узбекистана. У шестерых документы были в порядке, и родители смогли забрать их домой — у них самих на билеты не было денег. Остальные оказались практически на улице.

На материке в таких случаях нелегалов отправляют в центры временного содержания иностранных граждан, где они ждут решения суда. Государство берет все расходы по их содержанию на себя. В среднем месяц содержания трудового мигранта обходится государству в 24 тысячи рублей.

В Крыму и Севастополе такого центра нет. Еще три месяца узбеки прожили в бараке на свалке — на самодельных двухэтажных кроватях, без душа и с туалетом на улице, питаясь фактически хлебом и водой. В начале марта 2017 года мигрантов поселили в одно из севастопольских рабочих общежитий. Все расходы по их содержанию до суда взяла на себя узбекская диаспора. За пять месяцев на еду и жилье для них было потрачено более 600 тысяч рублей, или по 7 тысяч рублей на человека в месяц.

Пока рабочие жили на полигоне, к ним иногда наведывался бывший работодатель, армянин Артур, который зазывал их на работу в Крым в Москве. Но ближе к судебным разбирательствам он исчез.

«Граждане Узбекистана попали на территорию Российской Федерации легально, — рассказал «Примечаниям» юрист и правозащитник, представитель Всемирного конгресса узбекских объединений Алишер Садыков. — Они оформили себе трудовые патенты и работали в Москве. Там их и нашел работодатель, предложивший им потрудиться на мусоропереработке в Севастополе».
Но работать в Севастополе по московскому трудовому патенту нельзя. Нужно было оформить новые документы, а для этого — выехать из страны и заехать снова, отправившись сразу в Крым. Этого сделано не было: Артур просто собрал у узбеков паспорта и проставил в них липовые печати. Естественно, трудовых патентов в Севастополе для них так никто и не оформил. И уже через месяц после начала работ на свалке рабочих задержали.

Что заставило этих молодых людей покинуть Москву, где зарплаты выше, а трудовой рынок изобильнее, и отправиться в Севастополь, где местным не хватает работы? Да еще и без документов?

«Это психологический фактор: ребятам всего по 20 лет, русским языком они владеют крайне плохо. Для них, людей, приехавших сюда работать, главное — это заработок. Остальные проблемы, вроде документов, — потом. Здесь им обещали зарплату 40-50 тысяч рублей. На деле платили копейки — только на хлеб», — описывает ситуацию Садыков.

«В Крыму за ними охотятся»

Фактически в России действует целый рынок по вербовке трудовых мигрантов из Средней Азии, Армении, Белоруссии и депрессивных районов РФ для работ на госконтрактах — как в случае с севастопольским полигоном ТБО. Людям покупают билет в один конец, им обещают легальную регистрацию, постоянную работу и достойную зарплату — но все это на словах.

«После исполнения контракта фирма-наниматель исчезает: оказывается банкротом или с признаками фиктивности, — пояснил «Примечаниям» представитель одной из работающих в Севастополе строительных компаний. — Рабочие, по факту рабы, остаются без зарплаты, но с проблемами с законом. Власти регионов об этом знают, но закрывают глаза».

По словам строителя, без использования труда мигрантов госконтракты в России практически невыполнимы: «местные, особенно в Крыму, работать не хотят», а те, что работают, «патологически ленивы и не будут вкалывать за 20-30 тысяч в месяц». Сроки по контрактам срываются, деньги возвращаются в федеральный центр, объекты стоят.

«Только для постройки Крымского моста требуется более 600 рабочих, на трассу «Таврида» — около 1000. В Крыму таких трудовых резервов просто нет, придется завозить мигрантов», — уверен наш собеседник.

Однако те, кто вербует гастарбайтеров из Средней Азии и заставляет их работать нелегально в Крыму, не учитывают специфику региона. Или учитывают, но на узбекских «рабов» им наплевать.

«Россия огромная страна, — говорит Садыков. — Прибывший из Узбекистана человек должен в течение семи дней встать на миграционный учет. Дальше он волен ехать куда захочет, оформлять себе трудовые документы и устраиваться на работу».

Крым — по факту остров. Каким бы путем не прибыли сюда мигранты, по воздуху или через переправу, их прибытие сразу фиксируется. Силовики, ФСБ и полиция, и чиновники ФМС примерно знают, где и на каких объектах они могут работать.

«Они целенаправленно охотятся за ними», — говорит юрист.

«Чтобы все это быстрее закончилось»

По словам Садыкова, мигранты из Узбекистана работали в Крыму еще при Украине — в основном, в общепите. Их общее количество исчислялось сотнями.

Теперь профиль пребывающих трудовых ресурсов изменился: к нам едут в основном низкоквалифицированные строители и дорожные рабочие. И сейчас узбекских гастарбайтеров в Крыму уже несколько тысяч.

«Их привлекает климат, — поясняет журналистам представитель крымской строительной фирмы. — В Москве только из-за погодных условий — полгода простоя. А тут можно строить круглый год».

«Узбеки во многом близки к русским по менталитету, особенно к крымчанам, — хвалит соотечественников Алишер Садыков. — У крымчан особый, свой менталитет. И на него значительно повлияли крымские татары, долгие годы жившие на территории Узбекистана. Узбеки трудолюбивый и мирный народ, законопослушный народ. Они не пьют, не дерутся, не нарушают закон».

Но для правительства Узбекистана Крым был и остается «серой зоной». Республики Средней Азии — Киргизия, Узбекистан, Таджикистан — придерживаются в крымском вопросе нейтралитета и молчания. Официально для них мигранты проникли на территорию Крыма незаконно, поскольку въехали со стороны РФ.
«Это первый такой процесс, можно сказать беспрецедентный, когда интересы граждан Узбекистана в Крыму защищает профессиональный юрист, — рассказывает Садыков. — Нашей задачей было как можно быстрее закончить этот процесс. Они измучены морально и физически, фактически бесправны здесь, они получили глубокую психологическую травму. Хорошо, что суд назначил им наказание в виде штрафа, теперь после вступления приговора в силу они смогут поехать домой к родным».

Расходы на выплату штрафа — по 8 тысяч рублей на человека, и покупку билетов на самолет — по 370 долларов с пересадкой до Ташкента, возьмет на себя узбекская диаспора. «Родители этих парней финансово нам никак не помогают, — говорит юрист. — Они, конечно, работают, но денег у семей немного. Были бы деньги, они бы не ехали в Россию за заработком».

Их предшественникам — группе мигрантов, задержанной на капремонте детского сада №87 на ул. Орловской в Севастополе — повезло меньше. Суд посчитал, что свою провинность перед российским государством гастарбайтеры должны отработать. Им было назначено по 480 часов обязательных работ. Пришлось задержаться в Севастополе еще на полгода — без средств к существованию.

«Они зарабатывают на свадьбу»

Нам удалось пообщаться с одним из узбекских гастарбайтеров, парнем по имени Карим (имя изменено — прим. ред.). Он приехал в Севастополь работать на одном из государственных объектов и остался, живет здесь уже год.

Первый подрядчик бригаду Карима «кинул», не доплатил более полумиллиона рублей на семерых. Но в отличие от товарищей по несчастью, у Карима был трудовой патент и другие необходимые документы, и он решил попытать счастья у других подрядчиков.

Сейчас молодой человек перебивается случайными заработками. Искать заказы помогает «сарафанное радио» — бывшие заказчики передают контакты Карима следующим. Занимается парень отделкой. «Кидают много, — с сожалением сообщает нам рабочий. — В месяц всего 15-30 тысяч заработать получается».

Последний раз деньги домой Карим отправил полгода назад — всего 200 долларов. На жизнь в Севастополе он тратит немного: 3900 рублей ежемесячно отдает за патент, около 5 тысяч уходит на аренду койки в комнате, где он живет в компании таких же мигрантов, и на 4 тысячи — покупает продукты. Питаются рабочие скудно, но пару раз в неделю обязательно готовят плов.

«30 тысяч — вполне хорошая зарплата для узбека, — говорит Садыков, по-восточному улыбаясь. — Половину заработка он отправит домой, а это почти 300 долларов сейчас. В Узбекистане тоже можно заработать такие деньги, и жизнь там намного дешевле, но там сложная демография».
Нам пришлось задать несколько наводящих вопросов, чтобы понять, что он имеет в виду под «сложной демографией».

В 90-е годы, по словам Садыкова, в Узбекистане был пик рождаемости. Сейчас подросшие «свободные руки» вынуждены искать заработок в других странах, так как на родине работы всем не хватает.

Национальная особенность узбеков — пышные свадьбы с большим количеством приглашенных. «У узбеков много родственников, а у них события в семьях. Есть свадебная традиция: всех окрестных мужчин рано утром приглашают на рассветный плов. Мне приходилось бывать на свадьбе, где на плов пришло 4 тысячи человек. Представляете, сколько нужно приготовить плова, чтобы всех накормить?» — описывает традицию Садыков.

«Каждый приглашенный должен принести 10 тысяч сомов в качестве подарка, это около 2 долларов, — продолжает он. — Немного, но свадьбы играют почти каждый день, а иногда — несколько раз в день. Несколько десятков долларов в месяц можно потратить только на свадебные подарки. Когда ты далеко от семьи, на заработках, тебе проще накопить».

Семьи готовятся к свадьбе детей годами. «Много детей. К примеру, у тебя четыре дочери, тебе нужно работать несколько лет, чтобы накопить и выдать их всех замуж. Этим парням, что здесь работали, всего по 20 лет. Наверняка, они тоже хотели жениться», — объясняет Садыков.

С патентом их будет проще обмануть

Садыков уверен, что труд мигрантов в России нужно как можно скорее выводить в легальное, правовое поле. В Узбекистане знают, что значительная часть населения страны ездит за границу на заработки, и создали специальное агентство по вопросам внешней трудовой миграции. Оно вступает во взаимодействие с правительствами стран, куда чаще всего едут узбекские рабочие.

«В России нужно создать специальный консультационно-адаптационный центр для мигрантов из Средней Азии, — считает Садыков, — который мог бы контролировать процесс трудоустройства мигрантов. Если работодатель по закону сможет нанять работника только через такой центр, количество нелегалов сократиться в разы».
Юрист приводит в пример Польшу, где работодатель, желающий нанять на работу иностранных граждан, должен сначала обратиться за разрешением в местное воеводство. Подаются списки открытых вакансий и нужных специальностей. Если на них претендует кто-то из поляков, то нанять иностранца компании не разрешат. Помимо этого чиновники требуют с работодателя копию типового контракта, в котором прописано жалование работника, количество рабочих часов, время его пребывания в стране, конечная дата выезда, за чей счет будет оплачен проезд и т. д.

Однако современное российское миграционное законодательство не исключает нелегальное трудоустройство.

Да, прибывшие в РФ должны зарегистрироваться по месту фактического пребывания в срок от 7 до 30 дней — в зависимости от страны происхождения. Те, кто хочет трудиться на территории РФ, должны оформить трудовой патент. Это сложная и забюрократизированная процедура, самостоятельное прохождение которой может занять от нескольких недель до нескольких месяцев. Поэтому на трудовом рынке процветают «посредники» — фирмы, берущие на себя все формальности.

Обходятся их услуги примерно в 25 тысяч рублей, срок получения патента — около двух недель. Но у работника, по факту, нет возможности проверить подлинность полученного у посредника патента.

«Власти должны максимально упростить процедуру легализации трудовых мигрантов на территории РФ. Создать такие условия, чтобы люди без страха ехали сюда, оставались надолго и честно трудились. В России не хватает собственной рабочей силы», — считает наш собеседник из строительной фирмы.

Однако патент — это бумага, с которой гастарбайтер может быть уверен, что его не схватит на улице полиция или ФМС. Легального трудоустройства с «белой» зарплатой и социальными гарантиями патент сам по себе не гарантирует. Работник просто отчисляет по 3900 рублей в месяц за право работать в стране.

Не получится ли так, что «патентованных» гастарбайтеров строительной «мафии» будет проще кидать?
Именно на строительную сферу в России приходится значительная доля внутренней трудовой миграции. На стройки в крупные города, на госконтракты подвизаются выходцы с Кавказа, из Сибири, депрессивных регионов центральной части страны. И все они работают нелегально, без трудоустройства. Зарплату получают «черным» налом, а то и вовсе не получают.

При этом россиян посредникам даже проще «кидать», чем иностранцев. Первые месяцы или недели работы на объекте людям исправно платят зарплату. Потом начинаются «задержки», которые работодатель объясняет различными внешними обстоятельствами. Через некоторое время строителям вовсе перестают платить. В отчаянии они бросают все и едут домой.

С нелегалами из Средней Азии ситуация чуть другая: если их обнаруживают на объекте органы ФМС, за каждого такого работника строительной фирме грозит штраф — обычно 250 тысяч рублей. Затем мигранты должны отправляться в центр временного содержания, где государство будет их кормить и поить, а на работодателя заведут уголовное дело.

Когда у мигранта будет патент, от него работодателю будет проще избавиться. Не платишь несколько месяцев — человек сам уезжает. Скатертью дорога.

Если действительно продумать все так, чтобы с мигрантами заключались контракты, имеющие юридическую силу, то нужно быть готовым к тому, что они захотят остаться. Перевезут сюда свои семьи, своих многочисленных детей. Зарплаты в 30 тысяч рублей на такое количество ртов хватать не будет. Рабочим придется либо платить больше, либо наше общество неизбежно маргинализируется.

«Тридцать тысяч — нормальная зарплата, — говорит наш собеседник из строительной сферы. — Легально заработать больше в Севастополе нельзя. Нелегально — максимум 50 тысяч рублей. Мы даже россиянам таких денег не платим». Но можно ли на такую сумму прокормить типичные для узбекской семьи пять-шесть детей?

Где гарантии, что созданные на территории России консультационно-адаптационные центры не превратятся фактически в центры работорговли?

Ведь известно, к примеру, что в Южной Корее, которая наводнена мигрантами, гастарбайтеры из Таиланда или Монголии всячески помогают друг другу и держатся вместе. А «русские», к которым корейцы относят всех выходцев из бывших союзных республик, берут за посредничество в трудоустройстве 150-200 долларов. И при этом фактически ни за что не отвечают, присылая в мессенджер лишь адрес будущего работодателя.
В России может сложиться аналогичная ситуация.

Узбекские гастарбайтеры для российского строительного рынка просто находка. «Они не пьют, как русские, более спокойны, чем выходцы из Чечни или Дагестана, — рассуждает знакомый работодатель. — Они исполнительны и послушны. Не говорят по-русски и не знают своих прав». Хочется добавить: идеальные рабы.

Пока в строительстве царит алчность, коррупция и наплевательское отношение к качеству используемого труда, ситуация вряд ли изменится. В человеческих условиях для гастарбайтеров не заинтересован никто: ни государство, ни работодатель, который, как известно не хочет ни за что платить, ни сам работник — ведь за душ и туалет, за нормальную пищу придется отдать не одну сотню рублей.

А значит, свадьба с прекрасной узбечкой из родного села будет отложена еще на несколько лет.

Источник