Знаете, чего мне иногда хочется? Посмотреть в глаза создателям фильма «Стиляги» и спросить, есть ли у них совесть? Люди, не жившие в ту эпоху, почему-то предпочли создать некий гротеск, замазав эту эпоху даже не черной, а асфальтово-серой краской. А ведь у эпохи не бывает одного цвета. Никогда. Пусть у самой мрачной. Те времена вовсе не были мрачными. Тема стиляг очень интересна, я бы сказала, трагична, можно было создать такой фильм… Жаль.
Потому что Ташкент моих дней был городом красочным и ярким. Особенно в смысле одежды. Одни узбекские чапаны чего стоили! Узбек в платке, повязанном поверх тюбетейки на манер чалмы! Чапан подпоясан бельбагом, в котором непременно лежит тыковка с насваем. Чапан, как правило, зеленый или черный и черные ичиги. Белая рубашка. И ханатласные платья всех цветов с традиционными «иштан», выглядывающими из-под платья. И модницы в панбархате и креп-марокене. Мужчины традиционно одевались летом в коломянку — ткань такая светло-серая, легкая, или в чесучу — плотный желтоватый шелк. В общем — светлый, легкий город. Зимой потемнее, нужно сказать, что денег у людей было мало, но всегда можно было купить пальто опять же с традиционным каракулем. Ну не до роскоши было!
Шили сами, наша семья шила у портнихи, но в городе, конечно, было множество ателье и швейных фабрик.
Я знала две. Одна — «Красная Заря», знала ее потому что мама моих одноклассниц Лизы и Любы Слуцких была начальником пошивочного цеха. Иногда она рассказывала нам о делах на фабрике. Шили они, по-моему, верхнюю одежду, я так понимаю, не слишком модную, но в пятидесятых брали все. Повторюсь, денег было мало почти в каждой семье. Равенство в смысле нищеты было всеобщим. Пальто — покупка весомая. Дорогая. И если пальто украли, — а воры в те годы брали одежду, больше-то брать было нечего, часы были роскошью, у нас в семье ни у кого не было ни часов, ни колец, у мамы не было даже обручального, — это оборачивалось настоящей трагедией.
Но, считай, вся моя жизнь в Ташкенте была связана с фирмой «Юлдуз». То-есть, сначала не было никакой фирмы. А была Ташкентская тюрьма, на углу Энгельса — Таджикской. Я уже писала, что тюремную церковь, кстати, здание, построенное на века и украшенное по всем стенам резьбой из крестов, переделали в клуб парашютной фабрики, и мы всем двором ходили туда в кино. А тюрьму перевели из центра города, и сделали там парашютную фабрику. Во время войны на фабрике шили парашюты для фронта. Там работали, в основном, женщины, и местные, и эвакуированные. Здание было обнесено побеленным кирпичным забором, а внутри еще жили люди. Я случайно об этом узнала. Увидела, как в неприметную калитку входит Аня Бейдер, девочка из моей школы. Спросила у нее. Оказалось, да, живут, не так много, но другого жилья у них нет. У фабрики было общежитие, условия в котором…. Скажем, лучше, бараки. Я это точно знаю, потому что общежитие находилось в квартале с гаком от нашего дома и жила там моя одноклассница, чудесная девочка Вера Провидохина со своей мамой-фронтовичкой. Два ряда кроватей во весь барак. Никаких перегородок. Правда, очень чисто, много вышивок, картинок…. Чуть позже Вере с мамой дали в том же дворе крохотный закуток, ну, совсем крохотный общей площадью метров двенадцать, но отдельный.
Годах в шестидесятых все изменилось. Надобность в парашютах стала не настолько острой. И фабрику перепрофилировали, сделав швейной фирмой «Юлдуз». Не сразу, но перемены были разительными. Очень красивое по тем временам здание. Стены с керамической цветной облицовкой. Я, когда проходила по Таджикской, любовалась. На Малясова открыли шикарный детский сад. Общежитие постепенно расселили, и Вере с мамой дали квартиру. У фирмы был свой дом отдыха.
И, нужно сказать, что «Юлдуз» выпускала прекрасные готовые женские платья (в том числе), и я, приезжая из Москвы, бежала в большой магазин на Навои, напротив гастронома, как раз рядом с лесенкой, ведущей на Шейхантаур, где на первом этаже были ткани, на втором — одежда. Привезенным из Ташкента платьям завидовали все в отделе. Так что о серости и мраке общей гаммы расцветок речь не идет.
На днях, в сотый раз пересматривая знаменитую комедию «За витриной универмага», я вдруг с удивлением поняла, что увидела картинку из собственного прошлого. В фильме заведующий секцией готовой одежды помогает человеку нестандартного роста сшить костюм прямо на фабрике. Там у человека был седьмой рост. Беда в том, что и у моего мужа седьмой. В те времена найти на него костюм было делом почти безнадежным. Только шить. А какие у нас тогда были деньги? Так вот, обратился он на фирму «Юлдуз». И, представьте, сшили. В те самые мрачные времена. И ткань была прекрасной. Тогда вообще костюмные ткани были тканями, а не тонкими тряпками отвратительного качества, как сейчас.
Как вспомнишь…., что в шестидесятых мы, как дикари на цветные стеклышки бросались на слово «синтетика»…как вспомню чудовищную шапку из голубого искусственного меха, которой тогда гордилась…. позор!
А тогда шифон был шифоном, атлас-атласом, костюмные ткани — шерстью, а фирма «Юлдуз» по праву могла гордиться своей продукцией.
Я вот, к сожалению, забыла название еще одной фирмы, трикотажной, а оказываясь в Ташкенте, ахала от восторга. Вещи ничуть не уступали импортным, а в фирменном магазине лежали свободно…
Все это было, что бы ни утверждали люди, не жившие при социализме, но почему-то считающие возможным охаивать все, чем социализм может гордиться.
Не осталось ничего.
Все уничтожили поборники демократии.
ТАТЬЯНА ПЕРЦЕВА
