Купец Лахтин и ташкентская улица Лахтинская

Ставший известным в конце XIX-го века в Ташкенте купец Семен Иванович Лахтин с 1870 г. проживал в городе и был сначала доверенным лицом пермских купцов братьев Каменских. Это были времена, когда купцы под честное купеческое слово могли давать друг другу значительные кредиты. От имени и по поручению братьев Каменских С.И.Лахтин совершал в Туркестанском генерал-губернаторстве сделки и финансовые операции. У его работодателей, братьев Федора и Григория Каменских, довольно интересная биография, они родились пермскими крепостными и были ямщиками, но затем выкупили себе свободу и занялись предпринимательством, основали пароходство и сконцентрировали свои интересы в сфере транспортировки грузов и логистики, быстро превратив семейное дело в бизнес с миллионными оборотами. Правда, пермяки поговаривали, что в период первоначального накопления капитала не обошлись лихие братья-ямщики Каменские без криминала, якобы ограбили кого-то из пассажиров. Но это все слухи, на чужой роток, как замечено, не накинешь платок.

Транспортная фирма не имевших образования братьев Каменских росла и процветала, и они стали пробовать свои силы и в других отраслях промышленности и торговли. Коммерческие интересы братьев Каменских простирались в том числе и в самую молодую губернию империи — Туркестанскую, где их представлял С.И.Лахтин. Освоившись в Ташкенте, С.И.Лахтин решил заняться самостоятельным бизнесом и стать купцом. В 1882 г. он начал скупать хлопок-сырец для последующей его переработки и реализации. С.И.Лахтин построил в Ташкенте первый хлопкоочистительный завод, но дело это было еще новым, затратным и рискованным. Почему затратным и рискованным? — отвечу я, опережая резонный вопрос. Как говорится, в сравнении с чем. Например, купцы и предприниматели, «новые господа ташкентцы» И.И.Первушин, Д.Л.Филатов, Н.И.Иванов, Н.Я.Пугасов занялись виноделием и перегонкой спирта по современным для того времени европейским технологиям и быстро пришли к большим деньгам. Окупаемость виноделия и хлопководства в конце XIX-го века была несравнима.

К когорте этих богачей можно добавить ташкентских пивоваров Юсуфа Давыдова и Е.Х.Жемчужникову, вдову черняевского полковника и тещу Н.Н.Юденича. В народе подобным купцам придумали меткое определение «скоробогаты». А хлопководство таких быстрых барышей пионерам этого бизнеса еще не давало. Беспроигрышной переработка хлопка стала только после завершения строительства Среднеазиатской железной дороги (1899 г.), а особенно — Оренбургской железной дороги (1906 г.), когда производители просто перестали испытывать какие-либо проблемы со сбытом. Но С.И.Лахтин, будучи первопроходцем, не дождался этих благословенных времен. В 1893 г. С.И.Лахтин задолжал своим бывшим боссам, миллионерам братьям Каменским, крупную сумму, и хлопзавод отошел им в счет уплаты долга. Основатели семейной транспортной компании братья Федор и Григорий Каменские к тому времени скончались, и их дело унаследовали пятеро сыновей, которым родители дали превосходное образование. В этот период они уже владели в Туркестанском генерал-губернаторстве не только хлопзаводом С.И.Лахтина, но и хлопковыми плантациями в Ташкентском уезде и канатным заводом в Ташкенте.

Московский промышленник Н.А.Варенцов в мемуарах «Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое» пишет: «Первыми же посевщиками хлопка из американских семян были жители города Ташкента гг. Лахтин и С.И.Тарсин. Посев производился у них в садах при домах, где они жили. Полученное от посева волокно было ими послано на Всероссийскую выставку, бывшую в Москве в 1882 году[25]. За этот хлопок им была присуждена высшая награда. Эксперты нашли волокно хлопка подходящим к американскому сорту «Си-Айленд»[26].» До золотой всероссийской награды С.И.Лахтина и С.И.Тарсина не дожил первый туркестанский генерал-губернатор К.П.Кауфман (1818-1882, скончался в Ташкенте, был губернатором с 1867 по 1882 гг.), именно он первым начал внедрять американские семена в туркестанское хлопководство.

Затем лахтинский хлопзавод перекупил у братьев Каменских туземный еврей (так до революции называли бухарских евреев) бывший пивовар, ставший предпринимателем широкого профиля, Юсуф Давыдов из семьи богатейших ташкентских купцов Давыдовых, который завод перестроил и расширил. Цена его доходила до 80 000 рублей (чтобы образно представить эту сумму, вообразите, что это 8000 золотых червонцев). Во времена правления генерал-губернатора А.В.Самсонова, перед Первой мировой войной, Давыдовы попали под судебное преследование, дела их пошли под гору. Юсуф Давыдов выехал на жительство в Иерусалим, который тогда принадлежал Османской империи, находившейся с Россией на грани войны. Там Юсуф Давыдов и закончил свою земную жизнь.

Параллельно хлопковому бизнесу С.И.Лахтин пробовал свои силы в смежных отраслях. Он открыл в Ташкенте второй по счету маслобойный завод, первый — принадлежал знаменитому ташкентскому ботанику и предпринимателю И.И.Краузе. Однако и это предприятие С.И.Лахтина в 1884 г. перешло по тем же финансовым причинам к фирме пятерых братьев Каменских, которые позднее перепродали его ташкентском сарту (так до революции называли городских жителей) Мирсалихбаю Мирбадалеву. Этот завод вырабатывал в сутки 100-150 пудов (1 пуд = 16 кг.) масла.

Один эпизод — это случайность, а два — это тенденция. Заметно, что фирма братьев Каменских нажила на предприятиях С.И.Лахтина неплохие деньги. И хлопзавод, и маслозавод после небольшой передержки были выгодно перепроданы. Однако наступала новая стадия капитализма, и старые семейные фирмы, перешедшие к наследникам постепенно разорялись или переходили к новым владельцам, за спиной которых открыто или закамуфлированно маячил банковский капитал. Не избежало этой участи и предприятие наследников братьев Каменских. А ташкентские семейные предприятия почти все во втором поколении владельцев слабели и переходили к новым хозяевам.

С.И.Лахтин занимался также типографским бизнесом. С 1880 г. в Ташкенте действовала типолитография Лахтина. Кокандский поэт Закирджан Фуркат (1858-1909) так описывает в своей автобиографии посещение типолитографии С.И.Лахтина в Ташкенте: «Когда я жил в Маргелане и видел у торговцев №№ «Туземной газеты», то брал их и читал. Я удивлялся напечатанным в газете известиям, но не понимал настоящего значения ее. Относительно самого способа печатания газеты я много размышлял и предполагал, что слова газеты сначала вырезываются на большой железной доске, а потом уже отпечатываются на бумаге; если (думал я) таким образом делается, то это соединено с большою трудностью, так как каждую неделю приходилось бы вырезывать такое количество слов… Кроме меня, и другие маргеланцы думали так же. Но прибыв в Ташкент, я сходил в типолитографию Лахтина и там увидел несколько различных машин и станков; в маленьких деревянных ящиках (кассах) лежали мусульманские и русские буквы, приготовленные из свинца, — каждая буква отдельными кучками. Когда нужно, наборщик составляет из этих букв целые слова, сообразно с рукописью, и ставит их в порядке. Приготовленные таким образом из букв строчки он скрепляет и ставит на большую машину, потом накладывает на буквы бумагу, а машина сама намазывает краской эти буквы и печатает.»

В честь С.И.Лахтина в Ташкенте была улица Лахтинская, небольшая улица перпендикулярно пересекалась с Ассакинской, в советское время стала улицей Свердлова, в настоящее время не существует. Такая практика называния улицы в честь первопоселенцев встречалась нередко. Скорее всего, купец С.И.Лахтин построил на этой улице первый собственный дом, вернее — самой улицы еще не существовало, а это была дальняя и незаселенная окраина Ташкента, где на прилегающих участках он проводил опытные посевы хлопчатника. Затем народное название улицы закрепилось и картографически. Подобная топонимика не была беспрецедентной, существовали улица Давыдовская в честь пивовара Юсуфа Давыдова, улица Жемчужниковская в честь черняевского полковника и др.

Интересна также и связь семьи Каменских с Ташкентом. Вот на этой фотографии, сделанной кем-то из клана Каменских, родственники отдыхают за чаепитием на собственной даче в поселке Капланбек недалеко от Ташкента в начале ХХ-го века, на обороте стоит дата 1910 г. В настоящее время это село Капланбек Сарыагачского района Южно-Казахстанской области Казахстана, до революции — Сыр-дарьинская область Туркестанского генерал-губернаторства. Слева — слуга сарт Файза, далее в черном платье сидит Вера Александровна Каменская, за самоваром Ольга Ивановна Каменская, одна из первых женщин-фотографов в империи, следом ее муж Федор Михайлович Каменский, один из совладельцев семейного транспортного предприятия. В.А.Каменская — его троюродная сестра. Дача в Капланбеке принадлежала Ф.М.Каменскому и его супруге О.И.Каменской. Обладавшие удивительной интуицей Каменские продали имение Капланбек в 1916 г. Но до этого их семья породнилась с князьями Шаховскими. В 1913 г. браком сочетались 42-летний князь Валерий Михайлович Шаховской и 36-летняя Вера Александровна Каменская. Несложно предположить, что брак этот из-за возраста супругов был по расчету и оказался бездетным, а за невестой, очевидно, состоятельные Каменские дали неплохое приданное. Она была внучкой основателя фирмы, а небогатый князь В.М.Шаховской, юрист по образованию, коллежский советник (соответствует званию армейского полковника) ко времени женитьбы на богачке уволился из банка и решил заняться фермерством на арендованной земле на территории современного северного Казахстана.

Ташкентский краевед Б.А.Голендер привел в своей книге фотографию дворца князей Шаховских на Саларе, что повергло любителей старого Ташкента в шок, все занялись поиском местоположения необычного для Ташкента здания и обнаружением истинных хозяев. Но вот что интересно. Дворец был расположен рядом с улицей Лахтинской, недалеко от земельных участков, где С.И.Лахтин когда-то начинал свои хлопководческие опыты. Потом часть его имущества, как уже было сказано выше, перешла к его работодателям братьям Каменским. Чуть позднее и был построен дворец, который краеведы называют усадьбой князей Шаховских. Да только князья Шаховские уже были обедневшими, а вот купцы Каменские вполне могли позволить себе строительство такого особняка на Саларе. А также без особых волнений могли отписать дворец в качестве приданного княгине Вере Александровне Шаховской, урожденной Каменской. А молва уже связала последних владельцев здания и княжеский титул. Это только версия. Князя В.М.Шаховского большевики расстреляли в 1921 г., несмотря на его фермерство и крестьянское обличье. Вдова его княгиня В.А.Шаховская, урожденная Каменская, скончалась в Перми в 1936 г.

В детективной литературе улицу Лахтинскую увековечил писатель, профессор, доктор медицинских наук В.Г.Михайлов в повести «Выстрел на Лахтинской». В предисловии В.Г.Михайлов писал: «В повести рассказывается о действительных событиях, имевших место в Ташкенте около 60 лет назад. Фамилии главных действующих лиц изменены. Некоторые события смещены во времени. Прообразом центрального персонажа повести профессора Панкратьева был заведующий одной из кафедр медицинского факультета САГУ, о загадочной смерти которого много писали в то время». Читатели старшего поколения сразу же узнали в одном из главных персонажей профессора, заведующего кафедрой физиологии медфака САГУ И.П.Михайловского (1877-1929).

О том, чего в повести нет, но что желательно знать. В детективе «Выстрел на Лахтинской» события, связанные с самоубийством профессора И.П.Михайловского, сдвинуты на два года раньше, в 1927 г. О самом профессоре И.П.Михайловском лучше прочитать в Большой медицинской энциклопедии, где пишут, что он — автор 49 научных работ, в том числе пяти монографий, а также является «пионером теоретического обоснования метода гемосорбции». Кроме того военврач И.П.Михайловский в свое время был участником русско-японской войны, где заслужил воинские награды. Это был, безусловно, гениальный ученый, идеи которого на десятилетия опередили свое время. Это удивительно, но в Ташкенте в конце 20-х годов XХ-го века работали сразу три профессора медицины мирового уровня: профессор П.Ф.Боровский (1863-1932), открывший возбудителя болезни Боровского (пендинки), епископ Лука, профессор В.Ф.Войно-Ясенецкий (1877-1961), автор монографии «Очерки гнойной хирургии», и профессор-физиолог И.П.Михайловский.

Как это часто случается, гениальность и безумие шагают рядом. В 1924 г. у профессора И.П.Михайловского умер от скарлатины сын Игорь, что явилось причиной развития душевной болезни. Физиолог И.П.Михайловский верил в Бога и был воцерковленным человеком. Смерть малолетнего сына он воспринял одновременно и как кару Божью, и как незаслуженное наказание, что спровоцировало его на богоборчество. Обезумевший отец мумифицировал труп сына и несколько лет держал его на кафедре, покупая умершему одежду и конфеты. Параллельно профессор И.П.Михайловский продолжал опыты с переливанием крови. Не выдержав его помешательства от него ушла жена. В 1929 г. он неудачно женился на лживой и двуличной 23-летней студентке Е.С.Гайдебуровой, к тому времени уже бывшей беременной от отчима. Личная жизнь профессора И.П.Михайловского зашла в тупик, и через несколько месяцев он решился на самоубийство.

Выстрел на Лахтинской рикошетом задел сразу несколько судеб, вот почему ташкентцы еще многие годы судачили об этом самоубийстве. В том числе к обсуждению инцидента подключилась партийная пресса, гневными статьями разразился будущий автор гимна СССР, журналист и поэт Эль-Регистан (1899-1945). В итоге в убийстве мужа обвинили его вдову Е.С.Гайдебурову, которая отправилась отбывать срок на Урал. Это была настолько завравшаяся особа, что даже пролетарские следователи поверили в то, что у нее были мотивы для совершения убийства. Она, конечно же, не убивала И.П.Михайловского, но чрезвычайно способствовала доведению профессора до этого шага. В рабоче-крестьянском уголовном кодексе тех лет еще не было статьи «Доведение до самоубийства». И даже здесь, в наказании, некая гайдебуровская двоякость: села вроде бы ни за что, с одной стороны, а с другой — дача ложных показаний.

Если верить автору детектива «Выстрел на Лахтинской», то буквально за несколько дней до самоубийства профессора его дом обокрал пасынок, скооперировавшись с матерым рецидивистом. Милиционеры дело о краже оперативно раскрыли, и пасынок И.П.Михайловского отправился за решетку. Последним пострадавшим, как это ни странно, оказался епископ Лука, профессор В.Ф.Войно-Ясенецкий. Дело в том, что по канонам православной церкви отпевать самоубийц запрещено, и вдова И.П.Михайловского Е.С.Гайдебурова обратилась к В.Ф.Войно-Ясенецкому с просьбой выдать справку для священника о том, что ее муж был психически неуравновешенным человеком. В.Ф.Войно-Ясенецкий по доброте душевной такую справку с заочным диагнозом написал, но она попала в руки милиции. Шел 1930-ый год, началась борьба с религией и ее служителями. Следователи подверстали под действия В.Ф.Войно-Ясенецкого политический подтекст, и пресловутая тройка ГПУ отправила его в ссылку в Архангельск. В 1932 г. коллегия ОГПУ дело пересмотрела, и смерть И.П.Михайловского была признана самоубийством. Но легче от этого никому не стало. Так одним выстрелом на Лахтинской Ташкент лишился сразу двух гениальных медиков, профессора-физиолога И.П.Михайловского и епископа Луки, профессора-хирурга В.Ф.Войно-Ясенецкого. К тому же в 1932 г. в Ташкенте в своем доме на улице Гоголя отошел в мир иной хирург и паразитолог профессор П.Ф.Боровский.

Такие вот истории с улицей Лахтинской…

Е. РЯБОВ