Так определил личность Шарафа Рашидова, 100-летний юбилей которого отмечает сегодня вся страна, первый президент Республики Узбекистан. Человеком с пламенным сердцем предстает он и в рассказах о прожитом ветерана труда Абдурахмана Худайбергенова.
Жизнь людей его поколения тесно связана с именем и образом Шарафа Рашидовича Рашидова. Наш собеседник учился в старших классах средней школы №149 имени Чкалова, когда в 1959 году Ш.Р. Рашидов был избран первым секретарём ЦК КП Узбекистана и стал, фактически, руководителем республики. Окончив школу, юноша в 1960 году поступил на 1-ый курс механического факультета Московского института нефтехимической и газовой промышленности имени И.М. Губкина. Тогда же — такое условие ставилось студентам московских технических вузов — начал трудовую деятельность и по 1962 год совмещал учёбу с работой слесарем на Московском машиностроительном заводе «Борец». Получив диплом инженера-механика по специальности «Технология машиностроения, металлорежущие станки и инструменты», вернулся в родной город. Трудился на заводе «Узбексельмаш» инженером, старшим инженером, освобождённым секретарём комитета комсомола завода. В 1972 году был выдвинут на партийную работу в Чиланзарский райком компартии, затем работал в Ташкентском горкоме партии, ЦК Компартии Узбекистана, курируя предприятия промышленности. В 1991 году переводом из ЦК Компартии Узбекистана был принят на должность заместителя председателя ГАК «Узпроммашимпэкс» Министерства внешних экономических связей Узбекистана, участвовал в выполнении заданий правительства по повышению экспортного потенциала производственных предприятий республики, импорту техники и технологического оборудования для народного хозяйства.
Мы попросили Абдурахмана Худайназаровича поделиться своими воспоминаниями.
— Работая в партийных органах, я, безусловно, встречался с Первым секретарем ЦК Компартии Узбекистана Шарафом Рашидовичем Рашидовым. Считаю своим долгом сказать о масштабе личности этого человека, который более четверти века руководил республикой. Не буду останавливаться на биографии — её можно прочесть в различных печатных изданиях и в интернете. Среди них особо хочу отметить книгу Саидакбара Ризаевича Ризаева «Шараф Рашидов. Штрихи к портрету». Она написана с большой любовью к личности Шарафа Рашидовича, о котором все близко знавшие его люди отзываются с неизменным уважением. Недаром наш Президент Ислам Абдуганиевич Каримов, говоря о нём, употребил выражение «пламенное сердце сына народа».
Шарафа Рашидович Рашидов до избрания на пост Первого секретаря ЦК КП Узбекистана был Председателем Президиума Верховного Совета республики. Сохранилась стенограмма довольно обстоятельного обсуждения, проходившего на заседании Бюро ЦК КП Узбекистана по вопросу избрания лидера. Напомню, что при избрании руководителя Компартии Узбекистана обсуждалась еще одна кандидатура — Арифа Алимовича Алимова, первого секретаря Самаркандского обкома партии. Взвешивались плюсы и минусы кандидатур, и в итоге выбор пал на Рашидова. Благодаря кругозору и дипломатическому таланту, скромности и деловитости, он заслужил доверие в партийной среде как руководитель и популярность в народе как писатель, автор нескольких художественных произведений. Члены Бюро единодушно выдвинули его кандидатуру на пленум, где он был избран Первым секретарем республиканской партийной организации. Мнение пленума поддержали в Москве. Рашидова хорошо там знали, ведь он был заместителем Председателя Президиума Верховного Совета СССР, ездил в составе партийно-правительственных делегаций за рубеж, участвовал в международных комиссиях.
Шараф Рашидович Рашидов обеспечил мощный рывок в развитии промышленности и сельского хозяйства Узбекистана. Именно ему, с его по-восточному тонкой дипломатичностью, выпала честь организовать в Ташкенте встречу Премьер-министра Индии Лала Бахадура Шастри и президента Пакистана Айюб Хана, провести переговоры в Египте, сопровождать короля Непала в его поездке по СССР, поддерживать контакты советского государства с Ираном, Ираком, Кубой, другими государствами. Большую популярность принесла нашей республике конференция писателей стран Азии и Африки, которая прошла в Ташкенте под председательством Рашидова. Но истинную значимость нам придавала промышленная продукция с маркой Узбекской республики. Она экспортировалась в города СССР, Азию и Африку, а узбекский хлопок — «белое золото» — являлся сырьем стратегического значения и продавался в 34 страны мира. Поставив целью освободить население от ручного сбора хлопка, в республике производили 8 тысяч хлопкоуборочных машин. Часть машин экспортировалась в четыре хлопкосеющие советские республики и за рубеж.
Добывались в годы управления Рашидова Узбекистаном газ и нефть, уголь, редкоземельные металлы – медь, вольфрам, молибден, уран, на второй позиции после России была в республике золотодобыча. Ежегодно в казну СССР поступало 50 тонн высокопробного узбекского золота. Приоритет в развитии хозяйства отдавался «белому золоту» — хлопку. Хлопок спровоцировал позже, в 80-е годы, «узбекское дело», бросившее черную тень на республику. Сколько в этом деле было правды и сколько лжи, трудно сказать. Знаю лишь одно: если и были основания для возбуждения антикоррупционных расследований, связанных с производством и поставками хлопка, они обусловливались всей системой управления республикой из центра.
Лидер Узбекистана сделал максимум от него зависящее, чтобы наш край и наш народ получал все доступные в то время блага. Их было немало: развитие транспорта и промышленного производства, образования и медицинского обслуживания; строительство новых городов — Зарафшана, Газли, Навои, Учкудука. Обновление древних центров средневековой культуры и зодчества – Самарканда, Бухары, Хивы. Восстановление Ташкента после землетрясения 1966 года и поставки в республику дефицитных товаров народного потребления. Расцвет литературы, музыкального, театрального и киноискусства, народного творчества.
Шараф Рашидович много ездил по промышленным объектам и сельским районам республики на машине или поездом — без охраны, без шумихи, без особых условий. В хлопковую страду его можно было видеть на полях, хлопкоперерабатывающих заводах. С кого «стружку снимал», кому помогал в конкретных трудностях с горючим, дефолиантами. Во всех новостных программах телевидения, на первых страницах газет давались ежедневные сводки с полей. Мы знали, какая область в республике на каком месте по сдаче хлопка-сырца, сколько хлопка собирается за день, сколько собрано с начала сезона. Когда область выполняла плановое задание, в её честь по республиканскому телевидению звучало не только поздравление — давалась концертная программа в честь хлопкоробов. Люди понимали: выполнение плана по сдаче хлопка – залог благополучия. Осенняя страда год кормила.
Были и сложности. Пока страной руководил Л.И. Брежнев, благоволивший республике и её руководителю, никаких вопросов, кроме увеличения планов сдачи хлопка, никто не поднимал. Хлопок стал фактически монокультурой сельского хозяйства Узбекистана в ущерб развитию зерноводства, садоводства, виноградарства, а бесконтрольно используемые при его выращивании гербициды и дефолианты наносили вред здоровью людей. Стали возникать и проблемы с водообеспечением поливных земель. Выполнять возрастающий с каждым годом план становилось всё труднее. И тут, 10 ноября 1982 года, скончался Л.И. Брежнев. Его кресло занял бывший председатель Комитета государственной безопасности СССР Ю.В. Андропов. Решив навести в стране порядок и установить чуть ли не военную дисциплину, он вернул в практику бытовавшую при Сталине систему анонимных заявлений. В Москву полетели письма с разного рода жалобами, в том числе и на Рашидова, имевшего к тому времени немалый авторитет в правительственных кругах. Над республиканским руководством Узбекистана с приходом к власти Андропова, с подозрением относившегося ко всем, кому благоволил Брежнев, стали сгущаться тучи.
Мне не раз доводилось видеть Шарафа Рашидовича, приходилось из рук в руки передавать ему на торжественном собрании переходящее знамя Всесоюзного социалистического соревнования для вручения городу Ташкенту. Все, кто имел с ним дело, отмечали его сдержанность и скромность. Он не повышал голоса, хотя был требовательным. Вспышек раздражительности или чрезмерно эмоциональных жестов за ним не замечалось, никогда от него не слышали угроз. До последнего дня рабочее время Рашидова было расписано по часам: деловые встречи с иностранными гостями, приемы делегаций, поездки, постоянный контроль уборки хлопка – урожай в 1983 году обещал быть хорошим.
Утром 31 октября в горкоме, где я работал заместителем заведующего отделом промышленности, проходило еженедельное рабочее совещание, которое, как обычно, проводилось по понедельникам. По разным вопросам, включая участие ташкентцев в сборе хлопка-сырца в Ташкентской и Джизакской областях, отчитывались руководители отделов. Много было вопросов по жалобам, в том числе просроченным по срокам рассмотрения. По ним выносились решения. Обсуждали подготовку к бюро горкома, темы докладов к предстоящему пленуму. Вел заседание первый секретарь горкома Учкун Умарович Умаров. Неожиданно вошел его помощник и что-то тихо ему сообщил. Умаров поручил продолжить совещание второму секретарю — Краснославу Петровичу Дудину, видно, намекнув ему, что случилось чрезвычайное. Дудин — человек очень энергичный и много полезного сделавший для города, продолжил совещание. Ничего необычного в этом, вроде бы, не было. Спустя минут двадцать снова вошел помощник, сказал несколько слов Краснославу Петровичу, и тот известил нас, что совещание заканчивается, так как случилось несчастье, и его вызывают в ЦК.
Только пройдя в свои отделы, мы узнали о кончине Шарафа Рашидовича. Известие явилось нежданным ударом, трудно было поверить в него. К этому времени официально объявили о кончине Рашидова. В ЦК занимались подготовкой к похоронам, решали, как будет прощаться с руководителем республики народ. Горе лежало на сердце. Скоропостижная смерть вызвала толки, появились разноречивые слухи, ведь о «бухарском деле» и переменах, связанных с приходом к власти Андропова, покровительствовавшего глобалистам, в кулуарах давно уже велись негромкие разговоры. Скончался Рашидов, как мы узнали позже, в результате обширного инфаркта 31 октября, в пять часов утра, возвращаясь из поездки в Нукус. Рядом с ним в небольшом, в несколько вагонов составе, на котором он совершал поездки по республике, находились жена и лечащий врач.
Мы очень уважали Шарафа Рашидовича, он был для нас авторитетнейшим человеком. В день прощания с ним я вспоминал, каким был этот человек при жизни. Кабинет его окнами на Анхор располагался на шестом этаже здания ЦК. В него вел просторный тихий коридор, там обычно дежурил сотрудник аппарата. С другого торца на этом этаже был кабинет второго секретаря ЦК. Посредине размещался зал, где проходили рабочие совещания и заседания бюро, существовала и небольшая комната отдыха. В памяти всплывали знакомые по жизни или документальным кадрам картины. Рашидов на строительных и пусковых объектах, на строящихся станциях метро. Вот он с отеческой заботой общается с людьми. А вот на субботнике, на хашаре по строительству завода «Алгоритм», на хлопковых полях и полевых станах в Джизакской степи или на строительстве Талимарджанского водохранилища и магистрального канала в Кашкадарье… Он не посылал в области и районы вместо себя других руководителей, был в гуще народа, мог по душам с любым человеком поговорить. В его деятельности не было криминала. Он ничего не построил для себя или своей семьи, жил в государственной квартире. У Рашидова была дружная семья, образованные, хорошо воспитанные дети.
Гражданская панихида проходила 1 ноября в холле Дворца Дружбы народов. Звучала траурная музыка. Рашидова, который не дожил шести дней до своего 66-летия, провожали по светским обычаям. Больно было видеть его в траурном обрамлении цветов. Спокойное, отрешенное восковое лицо. Тюбетейка на серебристых, гладко зачесанных назад волосах. У гроба убитые горем жена, дочери, сын. Во избежание давки во время гражданской панихиды оцепили площадь и остановили движение на центральных улицах, перекрыв дороги со стороны ЦУМа, Хадры и проспекта Дружбы народов. Проститься с Рашидовым хотели тысячи людей. Надо было организовать народ, чтобы никто не пострадал в толпе. Решили пропускать делегациями, в заранее отведенное время. Горожане собирались в своих районах и организованно направлялись к Дворцу Дружбы народов. Из Джизака – малой родины Рашидова — прибыл автобус с родными и земляками. По традиции одетые в стеганные национальные халаты (чапаны), повязанные набедренными платками бельбок, в тюбетейках, как принято у мусульман в дни траура, в молчании они прошли к гробу – их пропустили вне очереди. Рашидов в работе не выделял как-то особо своих земляков, в аппарате ЦК работали люди из всех областей, джизакцев было не больше, чем других. Но некоторые из них многозначительно ставили у себя на рабочих столах небольшой портрет Рашидова в рамке.
К полудню, когда народ простился с Рашидовым, на площади остались партийные и советские работники, сотрудники Совета Министров и ЦК, известные люди и деятели культуры. Печальный женский голос, льющийся из динамиков, выводил мелодию макома. Гроб с телом Рашидова на руках пронесли мимо здания ЦК, стоящего на холме у Анхора. Вышли на улицу Ленина, которая сейчас носит имя Шарафа Рашидова, обогнули гостиницу «Ташкент» и в скверике, что напротив музея Ленина, провели траурный митинг. Открыл его Нармахонмади Джураевич Худайбердыев — Председатель Совета Министров Узбекской ССР, которого многие видели преемником Рашидова. Но принципиальный и жёсткий Худайбердиев не привлекал, судя по дальнейшему развитию событий, высшее партийное руководство, и ЦК КПСС, дав добро на захоронение Рашидова в центре города, рекомендовал на освободившуюся должность Первого секретаря И.Б. Усманходжаева.
Земле Рашидова предали по мусульманскому обычаю. Врезалась в память фраза, которая прозвучала над прахом человека, весь свой век служившего народу: «Спи спокойно, дорогой Шараф Рашидович, будет шесть миллионов тонн хлопка». Сейчас она звучит саркастически, но в борьбе за план, как убеждают факты, такие люди, как Рашидов, жизнь отдавали. С тяжёлым сердцем возвращался я с сотрудниками в горком. В этот же день в Ташкенте прошел Пленум ЦК. Первым секретарём избрали И.Б. Усманходжаева. В ту страду 1983 года, в борьбе за урожай в шесть миллионов тонн, сборщики, в том числе и ташкентцы, оставались на хлопковых полях до середины декабря, хотя на земле уже лежал снег.
Много дней люди несли и несли на могилу Рашидова, охраняемую милиционером, живые цветы. Последующие события были связаны со следствием по «узбекскому делу», проводимому присланной из Москвы следственной группой Гдляна и Иванова. Арестам и допросам подверглась большая часть руководителей республики. В чем только не упрекали посмертно Рашидова: в приписках, финансовых нарушениях. Говорили о постоянных «взятках» в виде даров узбекской земли, передаваемых в подарочных корзинах руководству Кремля, в различные московские министерства и ведомства – Госплан, Госснаб, Министерство внешней торговли и даже КГБ и МВД! Справедливости ради, стоит сказать, что без «даров земли» – фруктов, вин, коньяка — узбекистанцев в те годы в московских кабинетах не представляли. Да и восточные традиции не идти в гости с пустыми руками обязывали каждого, кто ехал по делам в Москву, прихватить с собой не дыню, так помидоры или даже маргеланскую редьку. Москвичи сами заказывали, что из даров узбекской земли им привезти – фрукты, овощи, специи.
В памяти людей имя Рашидова осталось добрым, хотя покоя его праху не дали. Тело эксгумировали под покровом ночи, и родственники предали его земле на Чагатайском кладбище. Позже на месте первого захоронения установили бюст, а на ташкентском кладбище, где спустя какое-то время перезахоронили бывшего руководителя республики, над его могилой родственники поставили памятник Шарафу Рашидовичу Рашидову — одному из самых достойных и уважаемых народом сынов узбекистанской земли.
К столетию великого сына узбекского народа, не жалевшего огня своего сердца на посту руководителя республики, установили памятник Шарафу Рашидову в Джизаке.
Тамара Санаева
