Приют Кауфмана меняет адрес, или Об этом говорит весь Ташкент

В Ташкенте происходит событие, не имевшее прецедента в истории края: возведённое в 1916 году уникальное здание Кауфманского приюта, в последние 75 лет служившее институту энергетики и автоматики Академии наук Узбекистана (НТЦ АО «Узбекэнерго»), вместо сноса будет регенерировано в самом центре столицы.

Весть о том, что более чем 100-летнее здание может быть снесено, растревожила тысячи людей и истолковывалась в самых разных вариантах на страницах электронных СМИ и в социальных сетях.
«Новости Узбекистана» первыми откликнулись на событие, осветив его в статьях «Сносить нельзя, сохранить для потомков: Ташкент может лишиться еще одного исторического здания» и «В год диалога с народом: вопрос о сохранении здания Кауфманского приюта остается открытым». Десятки людей выразили в комментариях к статьям своё возмущение в связи с возможным сносом здания. В социальных сетях гадали на кофейной гуще, чем вызван внезапный снос всех строений на достаточно большой территории Мирзо Улугбекского района, включая расположенное там же вековое здание из списка охраняемых государством памятников зодчества. Не успокаивали ташкентцев посулы сохранить здание, обещание регенерировать его в центре Ташкента – уж очень фантастическим казался перенос старинного сооружения кирпичной кладки с места его постройки на десяток километров, тем более что никаких официальных подтверждений данным обещаниям не было.

Пока кипели страсти в социальных сетях, решение перенести здание воплощалось в действительность. Научный коллектив спешно покинул обжитые за десятилетия помещения, прихватив с собою книги, мебель, оборудование и даже новые двери, заменившие поставленные сотню лет назад. Были демонтированы научно-технические лаборатории и сложные установки бывшего академического института, реорганизованного год назад в АО. Не успели ученые покинуть здание, как специалисты по сносу начали вскрывать полы, снимать окна. Спешно разбирались пристройки советского периода, не имеющие исторической ценности, но красноречиво говорившие о масштабах работ некогда крупного академического института, в котором после преобразовании в НТЦ АО «Узбекэнерго» осталось всего 58 штатных единиц.

Вскрытие полов показало, что крепкое на вид здание давно требовало капитального ремонта. Широкие трещины на фасадной части правого крыла и в других местах говорили об усадке фундамента. Большая часть брёвен-лаг, на которых держалось половое покрытие из прочных досок толщиною в шесть сантиметров (шестидесятка), оказалась повреждена разного рода древогрызами, – короедами, долгоносиками, точильщиками и прочими любителями полакомиться древесиной – и некогда прочные лаги грозили превратиться в труху.

Требовалась замена стропил, которые тоже не пощадило время: при снятии крыши обнажились местами до угля обгоревшие стропила в левом крыле здания — видимо, когда-то на чердаке был небольшой пожар. Окна тоже оставляли желать лучшего, как и двери, на которые при всём желании невозможно прикрепить даже ручку, настолько они повреждены сменой замков.

Крыша, вероятно, местами протекала, и в некоторых помещениях еще до начала работ из-под отвалившейся потолочной штукатурки обнажились камышовые маты. Оказалось, при строительстве здания к потолочным балкам с помощью узких металлических полос прикреплён этот некогда широко используемый местным населением теплоизолятор — он и сейчас применяется в недорогих вариантах частного строительства. Маты, прикреплённые тонкими металлическими ленточками, изрядно проржавевшими, имели достаточно сносный вид – камыш, как известно, не гниёт и не повреждается мышами или древогрызами. Но потолочные балки, которые местами проглядывали сквозь камыш, наводили на мысли о ненадёжности потолка – он грозил обрушиться из-за прогнивших балок.

Лишь облицовочный «николаевский» кирпич радует самой приличной в этом строении сохранностью. Известно, что здания, построенные из кирпича, производимого на русских заводах в прошлом и позапрошлом веке, славятся прочностью. Этот кирпич не рассыпается от ударов, не впитывает влагу, а вместе с нею вредоносную соль из почвы – словом, ему нет равных. Как он сохранился в стенах, – они средней толщины — трудно сказать, в пустых проёмах окон видна тронутая временем кладка, но оценить состояние кирпичей, из которых сложены стены, было сложно.

После демонтажа крыши, 25 июля начался разбор кирпичной кладки. Рабочие приглашённых для этой цели бригад имеют опыт сноса. Ныне существуют целые компании, специализирующиеся исключительно на сносе зданий. Перед разбором старинной кирпичной кладки рабочим дали инструкции. Вооружили не ломами или кирками, а гвоздодёрами. Эти достаточно тонкие и прочные металлические инструменты позволяют точными ударами отбить застывший раствор и, поддев кирпич, без повреждений вынуть его из кладки. У правого торца здания стояла огромная машина с табличкой городского хокимията на лобовом стекле. В неё спустили с крыши здесь же сколоченный из подручных материалов мостик, по которому кирпичи скатывались в кузов, где их аккуратно укладывали штабелями.

С другой стороны правого крыла, со стороны фасада, кирпичи стали сбрасывать прямо на землю. По команде бригадира сброс периодически останавливали, и грузчики собирали кирпичи, складывая их в полуторку. Когда послышался стук кирпича о кирпич, я встревожилась и возмутилась. Грунт мягкий, терпеливо объяснил мне бригадир, кирпичи сбрасывают далеко один от другого, и «николаевские» кирпичи в этом случае не бьются. Опытный, богатырского вида бригадир, ташкентец, тем не менее, прислушался к моей просьбе почаще собирать сброшенные кирпичи, чтобы исключить удары одного о другой.

Признаться, вижу, как в последнее время переменилось отношение к журналистам, да и частным лицам, которые приходят посмотреть на Кауфманский приют, попрощаться с ним. На моих глазах после 8 июля, когда журналистам пытались запретить проведение фото- и видеосъёмки, никого не одёргивали, хотя могли огородить территорию и не допускать посторонних из соображений безопасности. Сама я здесь примелькалась, не раз фотографируя здание снаружи и изнутри. Попутно рассказывала рабочим об истории здания, просила с особой аккуратностью отнестись к разбору исторического памятника.

Конечно, кирпичи не нумеруются, как было обещано в одном из интернетовских изданий и сообщениях в социальных сетях. Какой смысл нумеровать стандартные кирпичи, пояснили мне. А с кладкой, в которой с точки зрения специалиста, нет ничего сложного, заверили меня,
— узбекские строители справятся, у нас есть настоящие мастера своего дела. К тому же, здание просканировано, сфотографировано специалистами и на основе большого числа фотоизображений с помощью специальной компьютерной программы создана 3D проекция, которая послужит основой для идентичной регенерации.

Машины с кирпичами отправлялись по маршрутам – в мастерские, как сказали мне, где они будут очищены от следов раствора, отшлифованы и подготовлены к использованию. Какое-то количество кирпичей всё же не удастся сохранить в целом виде: некоторые повреждены временем, часть пострадает при разборе. И это естественно. Их заменят купленными. В Ташкенте не раз сносили строения из «николаевского» кирпича, он имеется в частной продаже и стоит, безусловно, дороже современного, но цены эти вполне доступны, они не столь высоки, как считают некоторые. Не так давно снесены кирпичные здания на территории старого ТашМИ, немало николаевского кирпича было использовано в Старом городе – нужное количество, успокоили меня, будет докуплено.

После визита 10 июля в хокимият Мирзо Улугбекского района, где за несколько проведённых там впустую часов я получила минимум информации, не стала более ходить по инстанциям. Вместо традиционного обращения в орган районного государственного управления, с которым у меня не сложился диалог, я приходила к зданию Кауфманского приюта и в неформальных разговорах с работающими здесь людьми узнавала соответствующее действительности, а не бумагам. Так, 22 июля мне сказали, что уже поставлены колышки на месте, где будет воссоздан Кауфманский приют — в зелёной зоне за корпусами бывшей гимназии, то есть за юридическим институтом.

Решила убедиться в наличии таких меток и посмотреть, где же встанет памятник зодчества. Искала часа полтора, обойдя всю территорию бывшей улицы К.Маркса, расспрашивала рабочих-садовников, милиционера – безуспешно. Утратив веру в истинность информации, готова была отправиться восвояси. Приметила еще двоих озеленителей, поливавших цветы на клумбе у дороги. Повезло – один из них сказал, что видел людей, вбивших металлические стерженьки, они помечены красной краской. Попросила показать. Рабочий не сразу отыскал метки – они ярко выделяются свежей краской, но так невелики, что никому не бросаются в глаза. Одна из меток на тротуарной плитке, две – на газонах, на изрядном расстоянии друг от друга.

Следовательно, скоро здесь действительно поведут строительные работы, начнут готовить, как мне и говорили, котлован. Сколько времени займёт строительство? Посмотрим. В своё время от решения по строительству приюта Куфмана, затем создания проекта и строительства до сдачи здания прошло 4 года. Потому и простояло здание 100 лет, и стояло бы еще столько же после капитального ремонта с заменой несущих балок и укреплением просевшего фундамента.

Долгострой, мне кажется, исключён. За неделю Кауфманский приют разберут, кирпичи отшлифуют. Ни один кирпич не уйдёт «на сторону», гарантируют бригадиры. Объект на контроле у высшего руководства – кому нужно подставлять свою голову за кирпичи, пусть даже «николаевские»? На тендерной основе будут выбраны производители строительных работ. Обещают воспроизвести здание в точности, каким оно было на деле. Не учтён лишь большой подвал, который частично захватывает внутренний двор. Остальные помещения будут такими же, как сейчас. Возможно, уберут перегородки, которых изначально не было в проекте.

Надеюсь, сохранят уникальное инженерное решение естественного освещения и вентиляции коридоров первого этажа с помощью остеклённых конструкций на крыше. В Ташкенте в то время работало всего три электростанции, электричество подавалось только на самые важные промышленные предприятия и в больницы. Так что в дневное время освещение в приюте было естественное, а по вечерам… Лампы, свечи. светильники-коптилки — трудно сказать, чем еще могли освещать такое здание.

Непонятно, сохранят ли декор двух залов – колонны, украшенные ганчем, и гипсовые розетки на потолке. Возраст ганчевых украшений никто пока не назвал. Но, судя по стилю, им далеко за 50 лет.

Возможно, это вековой декор со следами неоднократных побелок.

Говорить о Кауфманском приюте в прошедшем времени непривычно. Мало кто знал о его существовании, массовый интерес к памятнику архитектуры пробудился лишь с угрозой его исчезновения. Положа руку на сердце, признаюсь, почти не надеялась на сохранение здания, зная о планах по данной территории. Во время очередной моей поездки к зданию (25 июля), где я провела более 4 часов, ожидалось посещение объекта хокимом и руководством Государственного комитета Республики Узбекистан по архитектуре и строительству. Я визита дождаться не смогла, возможно, он состоялся, когда немного спал зной.

Да, будем смотреть правде в глаза. Кауфманский приют у села Никольское сносится. Но не бульдозерами, как это бывает при сносе. Бульдозерами и экскаваторами сносят типовые здания, пристроенные к нему, тогда как старинная кладка похожего на замок сооружения, построенного для сиротского приюта, разбирается вручную. Насколько бережно будут производить работы и дальше, не знаю. Наверное, не помешает неусыпное общественное внимание. Пока рабочие стараются, терпеливо разбирая под палящим солнцем старую кладку, кирпич за кирпичом. Работает несколько бригад — есть ташкентские, есть и приезжие. Немудрённый обед привозят к приюту на машине, условия походные. Одна из бригад живёт в полуподвальном помещении левого крыла, украшенного у входа росписью, похоже, времён войны 1941 – 1945 годов. Роспись исчезнет в строении-клоне.

Безусловно, вновь возведенное (регенерированное) здание Кауфманского приюта, которому действительность на время вернула первоначальное название, мы уже утратили как оригинальный исторический объект. Но в центре Ташкента фениксом возродится своеобразный памятник всем бездумно снесённым старинным постройкам, некогда украшавшим город. Станет он своеобразным памятником и легендарной личности Константина Петровича фон Кауфмана — первого генерал-губернатора Туркестанского края, который в своё время немало сделал для развития Ташкента.

Наверное, есть историческая справедливость в том, что спустя 143 года после кончины Кауфмана в Ташкенте говорят о нём не только историки и экскурсоводы. Пришло время перемен, слышнее стал голос народа. Осталось с большим доверием отнестись к мнению общественности нашим властям на всех уровнях и вовремя предоставлять информацию о тех или иных переменах в нашей жизни, вступая в диалог с народом на деле. Хотелось бы жить в стране по принципу «Президент (хоким) обещал — сделал». Народ откликнется. Мы верим в лучшее будущее, ценим мирную жизнь и согласие между народами в нашей многонациональной республике. Ценим доверие — оно порождает ответное доверие, а недомолвки становятся причиной ложных слухов.

Неизвестно, какое решение примут городские власти по использованию воссозданного старинного здания. Наиболее часто звучащее пожелание общественности – открыть в нём музей истории города. Такие музеи действуют во многих городах мира. Ташкент и ташкентцы его заслуживают.

Тамара Санаева
Фото и видео автора