Истинно благородные люди никогда ничем не кичатся

Дорогая Ирэна, я имею удовольствие давно знать Ваших замечательных родителей – Инессу и Юнуса Гульзаровых. Без преувеличения всем своим профессиональным творчеством и гражданской позицией они вносят в музыкальную жизнь и общественную атмосферу много позитива, радостей и хорошего настроения. Следуете их доброму примеру и Вы, известная далеко за пределами Родины узбекская пианистка.

В последние годы Вы стали чаще навещать родной Ташкент с интересными концертами, последний из которых, составленный из произведений Моцарта, Рахманинова и Прокофьева, состоялся месяц назад. Конечно, этот запоминающийся факт сам по себе заслуживает специального разговора с Вами. Но, когда приехавший вслед за вами в Узбекистан наш выдающийся современник Владимир Спиваков делился на пресс-конференции с журналистами своим мнением о развитии культуры в нашей стране, он особенно выделил Вас, назвав «большим музыкантом, великолепной пианисткой», тут уж, как говорится, сам Бог велел взять у Вас персональное интервью, что я и делаю.

Сразу же хочу предупредить, что вопросы мои будут не только о музыке, но и о людях, помогающих распространению высокой культуры среди масс населения. Известна мысль Константина Станиславского «Для того, чтобы процветало искусство, нужны не только художники, но и меценаты». И это мнение приобретает особую весомость. Вы лично готовы присоединиться к такому высказыванию великого реформатора театрального и музыкального искусства и почему?

— Конечно. Без поддержки — искусству было бы сложно существовать. Само по себе меценатство — это, скорее всего, образ жизни. Многие путают его с благотворительностью или спонсорством. Но меценат — это человек с особым предназначением, который поддерживает не самого гениального художника, ученого, танцора, актера или музыканта, а его роль, или, точнее, его миссию в развитии той или иной области искусства, культуры или науки. Это поддержка в целом и нации, и культурных и духовных ценностей. Ведь чем лучше развиты эти важные отрасли в той или иной стране, тем больше укрепляется ее роль на мировой арене. Меня очень радует, что наш соотечественник, известный предприниматель Алишер Бурханович Усманов, стал в последнее время уделять столько внимания Узбекистану. Ведь именно благодаря ему был возможен приезд в Ташкент Владимира Спивакова и Валерия Гергиева с их большими коллективами. И это, я чувствую, только начало. Мне самой пока не удалось пересечься с Алишером Бурхановичем, но у меня к нему уже давно «созрела» большая просьба. У нас в Ташкенте возникла насущная проблема с концертными роялями. Их попросту нет. Точнее инструменты, которые стоят на сцене в консерватории, абсолютно непригодны к употреблению. Играть на них – равносильно ножу в сердце. Там, где музыку хочется отпустить, приходиться прилагать неимоверные усилия, дабы консервная банка «запела». И я не преувеличиваю. Это действительно, трагедия. Консерватории просто необходимы два новых больших концертных Steinway из Гамбурга и я знаю, что музыканты уже давно обивают пороги всевозможных инстанций, но ситуация от этого не меняется. Одна надежда на Алишера Бурхановича, ведь он неравнодушный человек!

— Да, в самом деле, Алишер Усманов не устаёт поражать своими поступками, он действительно неравнодушный человек. Бескорыстный и добрый. «Я не знаю иных признаков превосходства, кроме доброты», — писал Бетховен. Мы, узбеки, гордимся нашим земляком. Возвращаясь к меценатству, его символом стал древнеримский государственный деятель Гай Цильний Меценат, чье имя как покровителя науки и искусства стало нарицательным. Меценат покровительствовал лучшим поэтам своего времени – Горацию, Вергилию. И действительно, меценат помогает не столько нуждающемуся человеку, сколько, если так можно выразиться, той общественной роли художника, которую он играет. Можете ли Вы сослаться на личный пример сопричастности к таким благотворителям?

— Вы начали нашу беседу с Владимира Спивакова, который сам не является меценатом, ведь он музыкант, а не бизнесмен, но он олицетворяет собой настоящего благотворителя, неравнодушного человека, всегда протягивающего руку помощи ближнему. В его кабинете в Доме Музыки, на столе лежат пачки писем. И он, представляете, читает каждое письмо без исключения! Всем помочь сложно, не все просьбы искренни. Но какие-то, как он мне когда-то говорил, «цепляют» его сердце. И тогда маэстро не задумываясь действует. Думаю, если собрать всех детей и взрослых, которым помог Спиваков, и попросить их взяться за руки, то их будет ровно столько, чтобы опоясать весь земной шар.

— Если я не ошибаюсь, Вы были первой ласточкой, первой стипендиаткой Фонда из Узбекистана…

— Совершено верно. Это было в далеком 2000 году. Тогда в Ташкент со своими «Виртуозами» приехал маэстро Спиваков. Два концерта под его управлением невероятно окрылили меня. Я и сегодня помню свой восторг. Мама в то время вела свою авторскую программу на телевидении, «Музыкальную гостиную» и брала у Спивакова интервью. А я была рядом и Владимир Теодорович, узнав, что я пианистка, посоветовал отправить мои записи в фонд и заодно пригласил нас с мамой в Москву, на открытие сезона с Российским Национальным Оркестром, который он на тот период возглавлял. Еще он взял с меня слово, заниматься каждый день не меньше четырех часов и вести блокнотик занятий. Для меня тогда эти четыре часа казались вечностью, но слово свое я сдержала. А этот синий блокнот сейчас со мной в Швейцарии, и он мне очень дорог. Оглядываясь назад, могу однозначно сказать, что эта встреча была для меня судьбоносной. В фонд меня приняли и, таким образом, для меня — юной ташкентской девочки — открылись двери в совершенно иной мир.

— Расскажите подробнее об этом периоде Вашей жизни.

Фонд Спивакова – сочетание, которое у меня ассоциируется не только с маэстро, но и с двумя замечательными, уникальными людьми — исполнительным директором Екатериной Романовной Ширман и ее мужем Петром Ильичом Гулько — художественным руководителя фонда. Эти два преданных Спивакову и его делу человека, стоявшие у истоков фонда, основанного в 1994 году, и сегодня самоотверженно трудятся во благо его благотворительной миссии. Екатерина Романовна, помимо блистательного организаторского дара и уникальной памяти, наделена чувством ответственности и необыкновенной проницательностью. Находится в фонде — это быть в эпицентре событий. Проведя один день с Екатериной Романовной, поражаешься, насколько могут быть безграничны возможности человека: она ведет деловые телефонные переговоры сразу на трех линиях, паралелльно успевает дать ценные указания сотрудникам фонда и принять не только вереницу посетителей, но и бесконечные факсы. Согласитесь, вынести такую нагрузку может далеко не каждый, ведь Екатерина Романовна целиком отдается работе, не зная ни сна, ни отдыха. Думаю, ей было бы сложно выдержать такой ритм жизни, если бы не поддержка Петра Ильича, который уже одним своим появлением в фонде вселяет атмосферу гармонии и спокойствия.

От фонда я выступала практически на всех ведущих концертных площадках Москвы, ездила на фестивали, участвовала в мастер-классах. Регулярные занятия с профессором московской консерватории Александром Ашотовичем Мндоянцем, сыгравшим важную роль в моем становлении, стали реальными, благодаря моим частым и продолжительным визитам в столицу. Я ходила на концерты, знакомилась с интересными личностями, среди которых безвременно ушедший замечательный пианист и педагог Владимир Всеволодович Крайнев. Он тогда жил и работал в Германии. И приезжая с концертами в Москву, где у него был свой благотворительный фонд, он обязательно занимался у себя дома с юными пианистами, в числе которых оказалась и я. Помню, как вместо отведенного часа, он поработал со мной больше трех, с головой окунувшись в музыку! Никогда не забуду энтузиазма Крайнева, его горящих глаз и искреннее желание поделиться со мной секретами своего мастерства. Тот единственный урок я до сих пор храню в своем сердце. Так же, благодаря фонду, я волею случая, попала в класс к выдающемуся музыканту Рудольфу Бухбиндеру. Но это — отдельная история.

— Звучит интригующе, хотелось бы ее услышать!

— В тот период Владимир Теодорович преподавал на ежегодных летних мастер-классах в швейцарском Цюрихе. Это были необыкновенные курсы, по нескольким специальностям, на которые студентов отбирали очень тщательно. С них не брали ни взносов, ни платы за занятия, все было оплачено одной богатой дамой-меценаткой. Поэтому уровень студентов был очень высоким, а сами курсы, благодаря профессорам, которые там преподавали — элитарными. Спиваков мне тогда сразу сказал: «Тебе обязательно надо поехать к Бухбиндеру». А я в то время хотела поступать в Московскую консерваторию! Поэтому, увидев фото Бухбиндера, эдакого выхолощенного австрийца с концертной бабочкой, я только пожала плечами, не отреагировав на мудрый совет маэстро. Однако вскоре случилось так, как по Гийому Мюссо: «Все, что должно произойти, обязательно произойдет, как бы Вы не старались этого избежать». Дело в том, что Владимир Теодорович был на одном из концертов фонда, где наконец-то услышал мою игру «вживую». Он тепло меня поздравил и вскоре пригласил сыграть с ним в Ташкенте, куда был приглашен со своими «Виртуозами» для участия в культурной программе ШОСа, ре-мажорный концерт Гайдна. Радости моей не было предела, кто же не мечтает оказаться на одной сцене с маэстро Спиваковым?!

И я начала готовиться к нашему совместному выступлению, однако, с ташкентской стороны мою кандидатуру в концертной программе, по непонятным причинам, отклонили. Для меня это был удар, который надо было держать. И я его выдержала. Не зря же в народе говорят: «Все, что не делается — к лучшему». Вскоре я на себе испытала мудрость этой пословицы, когда Екатерина Романовна Ширман, мгновенно отреагировав на мое фиаско, предложила мою кандидатуру для участия в мастер-классах Рудольфа Бухбиндера. Как сегодня помню тот день, 7 июля 2003 года, когда я пришла к нему на прослушивание в Цюрихе. Вместо выхолощенного, сухого австрийца, каким мне великий пианист показался на фотографии, я увидела перед собой невероятно харизматичную личность. Бухбиндер вежливым жестом пригласил меня к роялю, и я сыграла ему Большую сонату Гайдна. Потом были две недели захватывающих и интересных занятий, на которых я открыла для себя невероятно гениального музыканта. В тот год он пригласил меня на следующие мастер-классы, а позже в свой класс специального фортепиано, который он вел в музыкальной академии швейцарского Базеля. Успешно поступив в эту академию, я проучилась у Бухбиндера 5 лет, ценя каждый урок своего профессора на вес золота (их было всего 13 в год), впитывая, как губка, все его советы и пожелания.

Что же касается Владимира Теодоровича, то, вспоминая, недавно то наше несостоявшееся выступление, маэстро сказал мне, что было бы хорошо, и символично, сыграть все-таки вместе в Ташкенте. Мы даже концерт с ним уже выбрали: первый Шостаковича. Так что, поживем-увидим!

— Ирэна, сегодня Вы выступаете на ведущих площадках мира, будь то Карнеги Холл в Нью-Йорке, Музикферайн в Вене или Тонхалле в Цюрихе, недавно по приглашению Вадима Репина играли трио Рахманинова и Чайковского вместе с ним и с Мишей Майским в Москве, а какие Ваши планы на ближайшие месяцы?

— Заниматься (смеется). В сентябре этого года мне предстоит дебют с Венскими Филармониками: двойной концерт Моцарта вместе с Рудольфом Бухбиндером. Этот концерт будет транслироваться и по радио, и по телевидению. Потом предстоит встреча в Катаре с маэстро Китаенко, под управлением которого буду играть Третий концерт Прокофьева. А в Цюрихе состоится интересное камерное сотрудничество: вместе с британским скрипачом Дэниэлем Хоупом и замечательными солистами Цюрихского Камерного оркестра будем музицировать мой любимый квинтет Дворжака. Я его еще никогда не играла, поэтому с предвкушением жду возможности открыть ноты и начать учить новую музыку!

Спасибо Вам за содержательную беседу, Ирэна! Успехов Вам всяческих и новых встреч в Ташкенте!

Беседовал А. ХОДЖАЕВ