Моя первая встреча с Файнбергом началась с телефонного звонка, когда он позвонил мне И пригласил домой на беседу. До этого дня мы не были знакомы, хотя я давно следила за его Творчеством, собирала и читала все, появившееся в печати. Он уже был Мэтром в поэзии, а я только делала первые шаги. Звонок меня обрадовал, но, идя на встречу ,я изрядно волновалась.
Был теплый осенний день, он начался в 11 часов утра и закончился в 8 вечера, когда уже опускаЛись первые сумерки. Его радушие, легкий юмор, простота подкупали сразу и снимали напряжение в общении. О чем мы только не говорили, я сразу прониклась доверием и мне захотелось рассказать ему обо всем, наиболее значимом в моей жизни. Оказалось, что он был знаком с моим первым сборником под названием «Не болью единой», а встретились мы, когда вышел уже 2-й мой сборник «Душа жива не утолением, а жаждой…»
Меня поразило его умение и талант ненавязчиво и тактично, правильно расставить акценты, выявить главное и второстепенное, отмести банальности от поэтических находок и с юмором указать автору на его ошибки. Я читала свои стихи, мы беседовали на разные темы нашли общих друзей и знакомых. Было легко, весело и вдохновенно. Время, как бы остановилось.Казалось, что мы давно знакомы. Рядом присутствовала его жена Инна Глебовна, как третейский судья, терпеливая, гостеприимная хозяйка и заинтересованный, внимательный слушатель.
С той поры было много встреч и разговоров, чтение стихов по телефону по ночам, просмотров фильмов по его сценарию на видео. Моя жизнь сложилась так, что я часто бывала в отъезде, ездила в гости к дочери в Канаду, но когда возвращалась, с радостью бежала к ним в гости. Помню, как он приболел и находился в стационаре, мы с мужем пришли его навестить, несмотря на нездоровье, Саша, к тому времени мы были уже на ты и по его иронической манере он называл меня Тарсианкой, был оживлен, весел и с юмором относился к себе и к месту его пребывания.
Известие о его кончине застало меня в Канаде и было, как гром среди ясного неба. Я звонила Инночке, мы выражали ей соболезнование, но ощущение потери близкого друга не покидает нас с мужем до сих пор.Чем больше проходит времени с того дня, как его не стало, тем ярче и зримее проявляется его величие как Человека, и как Поэта. Те, кто хорошо его знал, помнят, что он был скромен, застенчив, доброжелателен к талантам и непримирим к графоманам. А после осознания масштабности потери, появился поток воспоминаний, хвалебных строк, не ослабевающих вот уже 5 лет. Это, по-моему, нормальное отношение всех любителей поэзии и начинающих поэтов к классику, а А.Файнберг был именно им.
Палитра его произведений от стихов, сонетов и поэм до рассказов ,эссе, киносценариев оказалась безгранична, еще раз подчеркнув его гражданственность и значимость. Помню вечер поэзии, организованный им и проведенный в Ташкентском Государственном русском драматическом Театре им. М.Горького, когда поэты читали свои стихи. Это был настоящий праздник Поэзии.
А сколько было встреч с его поэзией, вечеров памяти, музыкальных встреч, когда барды пели песни на его стихи. Его стихи всегда находили короткий путь ко многим сердцам, они трогали, восхищали, заставляли сопереживать и биться в унисон чужой беде. И так было всегда и везде, где бы он ни выступал и ни печатался: в Ташкенте, в США, Израиле или России.
Размах его произведений и тематика были поистине планетарны. Он отталкивалса от родного порога, оглядывался на любимую землю, помнил друзей, коллег, близких и заставлял всех относиться к нему с восторгом, любовью и уважением. Многие его стихи и поэмы ходили по рукам
В рукописном варианте и я думаю, со временем, им найдется место в книгах, и, дай Бог, чтобы мы все дождались полного собрания сочинений Поэта, над чем сейчас работает его верная подруга, Муза и жена И.Г.Коваль.
Мне бы хотелось внести свою скромную лепту и отметить память замечательного человека и Поэта Александра Файнберга своими посвящениями.
Блеск осени чернеет за кормой,
Плеск волн стучится яро в окна.
Мир в телевизоре совсем чужой,
А в поисках родного мысли сохнут.
Поля сонета слишком широки,
Воспоминания желтеют, как бумажки,
А мы живем эпохе вопреки,
А мы такие, а мы в тельняшке.
Поэтов братство выбивает дробь,
Они слетают, как мишени в тире,
Изрешеченный дырами порог
Фильтрует время, точно миф о Пирре.
Но остаются рифмы и слова,
Застрявшие, как кровь на промокашке,
И верность чести, совести жива.
А мы такие, а мы в тельняшке.
Пусть бездуховности чертополох,
Пробился сквозь густые злаки.
На смену осени спешит мороза вздох,
Он вместо сорняков посеет маки.
И справедливость возродится вновь,
Как галстуки на форменных рубашках,
Безвинных боле не прольется кровь.
Мы в это верим, ведь мы в тельняшках!
Ты – Александр, но не Македонский,
И к злу кровавому ты не причастен на земле,
А жребий твой высок, собрат тебе – Высоцкий,
И стольже знаменит, и дума на челе.
Ты притчей во языцах стал по праву,
И хлеб Востока отработал ты сполна.
Вкусил при жизни благодарной славы,
Хотя тебе и не нужна была она.
Ты пристально следил за тайной жизни,
Вплетая в стих алмазы чувств шести,
На жилах состраданья сердце виснет,
Что не сбылось, сжимается в горсти.
Не Македонский ты но все ж завоеватель
Пытливых, добрых, ищущих сердец,
Побольше бы таких умов, Создатель,
И мир пробьется к свету, наконец;
Ты вечный Рыцарь Совести и Чести
Хмелеешь от любви не от вина,
Сонетами сражаешься из мести,
А что не та, то не твоя вина.
Загадочный сфинкс с голубыми глазами,
Кто дал тебе право сердца подчинять?
Не силой оружья, всего лишь словами
Волнуешь, смущаешь ты подданных рать.
Ты к душам людей подбираешь отмычки
И властно приносишь разброд и разгром,
Потоком сознанья сметаешь привычки,
Ростки справедливости сея при том.
Сердца, не привыкшие к урагану,
Стучат, как набат, и все в разнобой,
Стихи исцеляют давнишние раны,
Благословляя потомков в поход за судьбой!
МАРГАРИТА ТАРСИНА
