Глава пятая
Летом 1876 года, сразу после завершения кокандского похода и ликвидации ханства, по решению туркестанского генерал-губернатора формируется Алайская экспедиция под командованием генерала Скобелева. Не имея завоевательных целей, она являлась внушительной военной демонстрацией, предназначенной для непокорных алайцев.
Одной из основных целей экспедиции было установление южной границы Ферганской области и подготовка маршрута для предстоящего «высокого посольства»[1] в Кашгарию.
Крупных боевых столкновений, однако, не предполагалось, главным было научное исследование Алая, территории практически не изученной. В экспедиционный отряд для этой цели были командированы такие специалисты, как натуралист В. Ф. Ошанин, военный геодезист А. Р. Бонсдорф, партия топографов под командованием подпрапорщика Л. В. Лебедева и другие. Самому Скобелеву ставилась задача: исследовать алайские пути, наметить границы с соседними ханствами и, став в долине Кызыл-Су, организовать управление киргизами и фактически подчинить их русской власти. Для решения этих задач были собраны довольно внушительные военные силы, разделённые на три группы: Уч-Курганская во главе с полковником Юнием, Ошская – под началом подполковника Горнавского и Гульчинская, руководимая полковником Гардером.
16 июля поход начался. Три колонны из Гульчи, Оша и Уч-Кургана вышли, чтобы соединиться в урочище Арча-Булак в Алайской долине. Скобелев шел с гульчинской колонной, с теми самыми солдатами, которые ещё недавно вместе с ним в страшный зной пробирались через глубокие пески хивинских пустынь, теперь, они преодолевали заснеженные горные выси.
Но вот подъём закончился и глазам русских воинов предстала волшебная картина Алайской долины, окаймлённой цепью Алайского и Заалайского хребтов и изрезанной голубыми горными ручьями. Пять лет назад этой же картиной любовались первые русские путешественники, проникшие в этот край Алексей и Ольга Федченко.
Спуск в долину оказался несложным и вскоре в урочище Арча-Булак прибыли другие колонны. На берегу Кызыл-Су вырос военный городок, состоящий из пестрых бухарских палаток и войлочных киргизских юрт.
Жители долины при приближении русских скрылись в домах. Но, увидев, что им ничего не угрожает, – напротив, солдаты приходят в близлежащие аулы покупать баранов и кумыс, расплачиваясь полновесными деньгами, – стали проникаться доверием. Этому способствовало и нахождение в отряде Скобелева их соплеменника Шабдана Джантаева, проводившего среди заалайцев разъяснительные беседы. Однако, не всё было так гладко.
Агитаторы Абдуллабека[2] мутили и подстрекали алайцев к сопротивлению. Скобелев распорядился послать рекогносцировочные отряды, чтобы наблюдать за общим настроением народа. При этом излишне суровых мер рекомендовалось избегать. Необходимо было решить всё миром, а для этого нужно было договориться с женщиной, имевшей абсолютный авторитет в этом краю – Курманджан-даткой[3].
Вскоре это произошло. 29 июля под местечком Бордаба на нее случайно вышли джигиты Шабдана Жантаева, которые пленили ее и передали казакам из отряда князя Витгенштейна.
Скобелев встретил алайскую правительницу со всеми полагающимися ей почестями. Угостив по восточному обычаю сладостями, надел на неё парчовый халат. Отметив ее огромное влияние на киргизов Алая, попросил убедить их принять требования Российской Империи. Её сыновьям он обещал полную безопасность, если они вернутся в Алай к мирной деятельности.
Курманджан, поняв бесполезность дальнейшего кровопролития, согласилась на все предложения Скобелева. По всему Алаю разослала она приказ, чтобы «храбрые батыри, взявшиеся за оружие, совершенно спокойно возвращались в свои аулы». Три сына – Махмуд, Хасан и Батыр послушались своей матери и вернулись на родину, Абдуллабек же не захотел подчиниться неверным. Из Памира он пробрался в Афганистан, оттуда ушёл паломником в Мекку, но по дороге заболел и умер.
Но, вернемся к нашему герою. Про свою деятельность во время Алайской экспедиции он рассказал следующее:
“Через год Скобелев предпринял алайский поход против Абдуллабека. По незнанию местности, русским, во время завоевания коканского края, нельзя было обойтись без помощи джигитов. Скобелев взял 25 джигитов из аргынов, но они все были перерезаны Абдулла-ханом, который, заманив их и истребив, загородил русским войскам дорогу. Лишившись таким образом всех джигитов, Скобелев позвал меня. Собрал я опять сорок джигитов, в том числе Баяке, и прибыл к Скобелеву в Ош. Отсюда на другой день двинулись к ущелью Шут, которое впятеро страшнее буамского. На противоположном выходе из этого ущелья находилось войско Абдулла-бека.
По приходе к ущелью, Скобелев взял у меня 20 джигитов: 10 послал за Штакельбергом в Кызыл-курган, а 10 отправил в ущелье для разведки о неприятеле. Когда мы вошли в ущелье, Скобелев послал меня с 20 джигитами вперед. Выезжая из ущелья, я увидел, что Абдулла-бек бежал, оставив свою мать, жен, детей и народ. Послал я одного джигита донести об этом Скобелеву и получил от него приказание сделать набеги на ближайшие аулы. Сделав несколько набегов, я взял в плен около 40 человек, много скота и имущества. Скобелев предложил нам взять все отнятое у неприятеля, но я отказался и сказал, что пришел служить русским, а не грабить. Тут Скобелев сделал представление о награждении меня чином.
Отдохнув три дня, двинулись мы к Кызыл-кургану, через селение Гульчу. Из Кызыл-кургана Скобелев послал меня с 21 джигитом к Абдулла-беку для переговоров. Когда я прибыл в Кызыл-арту, где находился Абдулла-бек, то последний бежал с народом своим к Авганистану, боясь, что я его предам русским. Мне не хотелось вернуться к Скобелеву ни с чем, поэтому я отправился за Абдулла-беком в погоню. Захватить его я не мог, но пленил у него 8 человек и захватил одно знамя, которое передал князю Витгенштейну, нагнавшему меня с двумя сотнями казаков.
Сюда же подошел и Скобелев с пехотою. Он дал моим джигитам 30 берданок, 6 револьверов и велел мне догнать Абдулла-бека. Он послал с нами, по моей просьбе, (капитана) Куропаткина. Гнались мы за Абдулла-беком двои сутки до Каракола, где к нам присоединился князь Витгенштейн. Отдохнули здесь и двинулись дальше, но не могли догнать Абдулла-бека и с Таш-кургана возвратились к Скобелеву. С ним мы отправились вниз (по Кызыл-су) по направлению к Каратегину. Когда мы доехали до Карамука, составлявшего границу каратегинцев. Скобелев остановился и отправил меня с 15 джигитами послом к шаху каратегинскому, для переговоров о границе.
Шах принял меня и отпустил со мною к Скобелеву своего младшего брата, с которым Скобелев и провел границу между владениями русских и каратегинцев. Отсюда мы двинулись к Кокану. Узнав на пути, что против русских возмутились кочевые роды в окрестностях Кокана — нойгуты, джаукесек, дулат, бостон, найман и др., Скобелев, с перевала Кара-казыка, послал усмирить их князя Витгенштейна с двумя сотнями казаков и меня с джигитами. Мы поручение исполнили и взяли большую добычу. При стычке были ранены кн. Витгенштейн, (подполк.) Церпицкий, я и еще один офицер, фамилию которого теперь не помню.
Сдав свою добычу в Кокане, я явился к Кауфману и получил от него 2 т. р. и почетный халат, каковыми были награждены и все джигиты. Из Кокана Кауфман и Скобелев поехали в Гульчу. Возвратившись отсюда в Ош, услыхали, что между кочевниками в окрестностях Джалал-абада появился вождь Джетым-хан, собирающийся воевать. Кауфман послал на него Скобелева с сотнею казаков. По приказанию Скобелева я выехал со своими 8 джигитами вперед и разбил войско Джетым-хана, взял у него 20 чел. и одно знамя, которое поднес к подъехавшему в это время Скобелеву.
За службу мою Скобелев представил меня к чину войскового старшины. Но Кауфман не согласился, потому что я неграмотный. Он советовал мне поучиться грамоте и обещал, что тогда он постарается выхлопотать мне этот чин. В Намангане я получил от Кауфмана 2 т. р. и все мы по халату, после чего отправились домой, и где Кауфман выслал мне по почте еще 1600 р., так как в походах алайском и коканском я содержал джигитов на свой счет”[4].
Скобелев также высоко оценил Джантаева, именно как патриота, а не “солдата удачи”. В своём рапорте Кауфману Михаил Дмитриевич пишет: “Храбрый и достойный Шабдан, прибывший по своей охоте с 25-ю джигитами из Токмака и предложивший свои услуги, отказался от своей доли добычи, сказав, что он пришел служить, а не барантовать”[5].
Далее Скобелев сообщает: ”Поведение Шабдана выше всякой похвалы; когда подумаешь что этот достойный человек приехал из Семиречья с 45-ю джигитами, по доброй воле, которых содержит на свой счет, отказываясь из самолюбия принять часть следуемой ему баранты; если к этому прибавить, что все его джигиты безукоризненны, то я даже затрудняюсь, к какой награде его представить, если бы последовало на то разрешение вашего высокопревосходительства. Если принять в соображение, что Шабдан сын влиятельного кара-киргизского Малапа (так в тексте, В. Ф.) Джантая и то влияние, которым он пользуется в своей стране, а также и здесь, я смею думать, что пожалование ему офицерского звания, — если можно, то штаб-офицерского (так как в Такмакском уезде много штаб-офицеров, менее родовитых, чем Шабдан, и не доказавших в такой степени свою преданность) — было бы достойною его наградою”[6].
Всех своих целей Алайская экспедиция достигла. Были присоединены новые земли к Ферганской области, определена граница с Кашгаром и построена Гульчинско-Алайская дорога, позже получившая название «Скобелевский путь».
А через год Шабдан Джантаев вновь отправляется в военный поход.
В.ФЕТИСОВ
Продолжение следует
На заставке: Заалайская долина. Рисунок Ольги Федченко, 1871 г.
[1] Посольство под руководством А. Н. Куропаткина отправилось в Кашгар осенью того же года.
[2] Один из сыновей правительницы алайских киргизов Курманджан-датки, не сложивший оружия после ликвидации кокандского ханства.
[3] Подробно об этой удивительной женщине смотри: Владимир Фетисов “Дуэль на Крыше мира. Эпизоды Большой игры”. Академнашр, Ташкент, 2021.
[4] Из рукописи неопубликованной книги Н. А. Аристова «Западный Тянь-Шань. Уссуни и кыргызы или кара-киргизы». Ч. 2. — СПб., 1893.
[5] ЦГА КР. Ф.75. 0п.1. Д. 53. JI. 34.
[6] Посмертные бумаги М. Д. Скобелева // Исторический вестник, № 10. 1882
