Самая страшная суфийская притча
«Однажды Хызр, учитель Моисея, обратился к человечеству с предостережением.
– Наступит такой день, – сказал он, – когда вся вода в мире, кроме той, что будет специально собрана, исчезнет. Затем ей на смену появится другая вода, и от нее люди сойдут с ума.
Лишь один человек понял смысл этих слов. Он набрал большой запас воды и спрятал его в надежном месте и стал ждать, когда вода изменится.
В предсказанный день иссякли все реки, высохли колодцы, и тот человек, удалившись в свое убежище, стал пить из своих запасов.
Но вот прошло какое-то время, и он увидел, что реки возобновили свое течение. Он спустился к другим сынам человеческим и обнаружил, что они говорят и думают совсем не так, как прежде, и что произошло то, о чем их предостерегали, но они не помнили об этом. Когда же он попытался заговорить с ними, то понял, что его принимают за сумасшедшего и выказывают к нему враждебность либо сострадание, но никак не понимание.
Поначалу он совсем не притрагивался к новой воде и каждый день возвращался к своим запасам. Однако в конце концов он решил пить новую воду, так как его поведение и мышление, выделявшие его среди остальных, сделали его жизнь невыносимо одинокой.
Как только он выпил новой воды и стал таким, как все, он совсем забыл о своем запасе воды, а окружающие его люди стали смотреть на него как на сумасшедшего, который чудесным образом излечился от своего безумия».
…Мы – со своими запасами пока. Но… Сколько времени еще нам отпущено?..
Из письма друга
«Вчера наконец-то (тупо собирался много лет!) начал читать «Хулио Хуренито» Эренбурга. И – полное ощущение, что читаю «Тропик Рака», в который органично вшиты и эти волшебные страницы Эренбурга. Словно принимаешь насвой высокой концентрации и являешь собою фигуранта картины Верещагина «Опиумоеды». От текста кружится голова. (Так же – от «Котлована» Платонова). Реально кружится, танцует, теряет почву шеи под ногами подбородка…
Как это делается?.. Что они испытывали, стряхивая на колдовские страницы слёзы обморочного пера?..»
Итальянец, знавший толк в женщинах
«– Из переходных месяцев вы предпочитаете апрель или же сентябрь?
– Сентябрь. Он – женственнее, задушевнее, загадочнее. Кажется весною, виденною во сне. Не знаю почему, но, всматриваясь в любую местность в это время года, я всегда думаю о прекрасной женщине, только что родившей и отдыхающей в белой постели, улыбаясь изумленною, бледною, неизгладимою улыбкой. В сентябрьских полях есть какое-то изумление и блаженство рождающих…»
Автор этих нежнейших, проникновенных строк – Габриэле д’Аннунцио. Тот самый, скандальный, циничный и одновременно не в меру изысканный, фашиствующий эстет. Необъяснимо и неодолимо притягательный. Писатель, подобного и равного которому в итальянской литературе так до сих пор и не нашлось.
«…Она была полна снисхождения и прощения; была как добрая и откровенная подруга, способная многое понять, чуткая, вечно веселая, вечно привлекательная, остроумная и в то же время одухотворенная. Перешагнув уже за тридцать один год, она сохранила изумительную юношескую живость и большую способность нравиться, так как обладала тайной госпожи Помпадур, этой неуловимой красотою, которая может оживляться неожиданной прелестью. Равно как обладала редкой добродетелью, тем, что называется «тактом». Ее неизменным руководителем был тонкий женский гений. В своих сношениях с бесконечными знакомыми обоего пола, она знала всегда, при всех обстоятельствах, как держать себя; и никогда не делала ошибок, никогда не вторгалась в жизнь ближнего, никогда не являлась некстати и не становилась назойливой, всегда вовремя произносила всякое свое слово».
Текст старомодный, чуточку смешной, порой слащавый, с избыточными эпитетами. Неудивительно: перевод знаменитого «Наслаждения» сделан, батюшки святы, в 1908 году! И при всем том – от чтения трудно оторваться. «Неизгладимая улыбка» – вдумайтесь только… А приведенный выше женский портрет – да ведь это просто идеал женщины! Недосягаемый образец для, увы, бесполезного подражания… А так хотелось бы (как непременно выразился бы тот же переводчик) – «досягнуть»… Тонкого женского гения не хватает?..
* * *
Анастасия Вербицкая, некогда очень модная в России писательница-феминистка, автор скандально известного романа «Ключи счастья», воспевавшая духовную и сексуальную свободу женщин, после революции сильно бедствовала. Корней Чуковский встретил ее как-то на улице – бредущую с кошелкой седую старушку… В прежние, благополучные времена жестоко критиковавший и высмеивавший писания Вербицкой, теперь он, конечно, не мог пройти мимо ее беды и с немалым трудом выхлопотал ей карточку на бесплатные обеды в писательской столовой. Встретив ее снова месяца через три, он удивленно спросил:
– Анастасия Алексеевна, почему вы не приходите в нашу столовую обедать?
– Ах, голубчик, там такие вульгарные потолки…
История любви
«Эта шевелюра, эта расшатанная нервная походка, эта Франция, эта земля – не мои. Они мне отвратительны, я сбрасываю их с себя во сне ночью. Я – ложь, которая всегда говорит правду».
(Жан Кокто)
Читаю «Жизнь артиста» Жана Маре, всматриваюсь в необыкновенно «говорящую» фотографию их с Кокто – ту знаменитую, за столиком в кафе… Господи, как же радостно открывать для себя редкостно красивую историю взаимной, счастливой, высокой, свободной от обывательства, дышащей полной грудью, исполненной благородства любви этих двоих!
После смерти Жана Кокто Маре стал просто крепким, хорошим актером. При жизни же своего гениального возлюбленного он был на экране и в театре божеством. Кокто называл его «архангелом»… Помните фильм 1946 года «Красавица и чудовище», где молодой Маре играет три роли: и принца, и чудовище, и главного злодея?.. А фильм изумительной красоты «Принцесса Клевская» по роману мадам Лафайет и сценарию Кокто, с юной красавицей Мариной Влади! Маре там поистине роскошен.
Кокто писал для него очень многое, начиная с «Ужасных родителей», да в сущности – всё. Ну а те детские фильмы плаща и шпаги, которыми потчевали советских зрителей, – «Горбун», «Капитан», «Железная маска» и др., – все это было уже после Кокто и, конечно, для Маре-артиста – совсем, совсем на другом уровне.
…Эта скульптура на Монмартре была создана уже 76-летним Жаном Маре. Изображен на ней другой писатель, не Кокто. Но… неужели я одна вижу удивительное сходство?..
Лейла ШАХНАЗАРОВА
Фото из Интернета.
Продолжение следует.
