Из цикла «Туркестанские генерал-губернаторы«
Время для посещения Памира индийскими эмиссарами, было выбрано крайне неудачно. Возможно, торопились.
Через месяц, 4 декабря 1904 года туркестанский генерал-губернатор отправляет министру иностранных дел Ламздорфу следующее послание:
“Милостивый Государь, граф Владимир Николаевич.
Вследствие секретного письма от 24 ноября сего года за № 2251 о командировании двух ходжей-измаилитов из Бомбея в Туркестанский край, имею честь уведомить Ваше Сиятельство, что, по мнению моему, результаты поездки означенных лиц можно будет признать удачными, если Пир-Мухаммед-Ибрагим и Мусса-Гулям успеют склонить к другому образу мыслей главнейших измаилитских ишанов, проживающих в крае, для чего им надлежит провести некоторое время в припамирских бекствах. В течение зимних и весенних месяцев дорога до названных бекств крайне затруднительна и по временам совершенно непроходима, кроме как для горцев, вследствие глубоких снегов в горах и снежных метелей, а потому едва ли можно будет ходжам отправиться на Памиры ранее июня месяца будущего года.
Привычные к мягкому климату Индии, ходжи до того опасаются суровой северной зимы, что императорский консул в Александрии секретной телеграммой от 26 ноября сего года на имя состоящего при мне Дипломатического чиновника[1] передавал просьбу их о разрешении им пробыть до весны в Александрии.
На таковое промедление я не счел возможным выразить своего согласия, особенно ввиду того, что в Ташкенте сейчас проживает один из наиболее влиятельных измаилитских ишанов Юсуф-Али-Ша, бежавший из Шугнана от притеснений Шугнанского бека и выжидающий ныне в Ташкенте решения вопроса об установлении в припамирских бекствах русского управления. Если вопрос этот вырешится в непродолжительном времени, то приезжие из Бомбея ходжи могли бы, путем воздействия на означенного ишана в Ташкенте, заручиться сильной поддержкой в главной сфере распространения измаилизма, а затем пропагандой на месте довершить начатое таким образом дело.
Помимо Юсуф-Али-Ша и группы влиятельных таджиков, временно проживающих вместе с ним в Ташкенте, ходжам надлежит до поездки на Памиры съездить на свидание с главарями одного из второстепенных центров измаилизма в г. Оше. Ввиду вышеизложенного, я полагаю, что командировка ходжей должна будет продлиться до сентября месяца 1905 года.
Во избежание огласки и слухов о явной поддержке ходжей русской администрацией, я приказал состоящему при мне Дипломатическому чиновнику снестись с императорским консулом в Александрии о том, чтобы направить ходжей в Самарканд, куда коллежский советник Половцов выедет на свидание с ними предварительно приезда их в Ташкент.
В надежде, что Вы, Милостивый Государь, признаете изложенные предположения о пребывании ходжей в Туркестанском крае соответствующими целям их командирования, я буду ожидать дальнейших указаний Вашего Сиятельства по означенному вопросу.
Примите уверение в отличном моем почтении и совершенной преданности
Ваш покорный слуга Н. Тевяшев”.
Тем временем ходжи 29 ноября прибыли в Одессу, — о чём в секретном письме сообщил Ламздорфу, министр внутренних дел Святополк-Мирский, — а в начале января 1905 года появились в Ташкенте, и сразу же встретились с генерал-губернатором. Исмаилиты, которых предполагалась использовать в секретной операции, произвели на Тевяшова удручающее впечатление. В секретной телеграмме в Министерство иностранных дел Николай Николаевич пишет: “Присланные из Бомбея ходжи-измаилиты ни по умственному развитию, ни по умению скрывать цель поездки не пригодны для возложенного на них поручения, к тому же крайне деморализованы зимним холодом[2]. Опасаюсь, что проживающие в Ташкенте измаилиты, на коих они не сумели приобрести никакого влияния, догадаются, что они поддержаны русской властью. Считал бы необходимым немедленно отправить их обратно в Бомбей, на что испрашиваю согласия Вашего Сиятельства. Содержание их дорого и непроизводительно”.
Ламздорф согласился с выводами туркестанского генерал-губернатора и уже 12 января того же года директор Первого (Азиатского) департамента МИДа Гартвиг[3] отправляет в Бомбей Клемму телеграмму, в которой сообщал: “Генерал-от-кавалерии Тевяшев признал ходжей измаилитов непригодными для возложенного на них поручения, вследствие чего названные лица выехали обратно на родину через Батум”.
К сожалению, деятельность Тевяшова на посту начальника Туркестанского края, продолжалась недолго. Фёдоров пишет: “Генерал Тевяшов пробыл в Туркестане несколько более года. Объехав край и лично ознакомившись со служебным персоналом, он только что приступил к серьезной работе, как болезнь свалила его в постель, с которой он уже но встал. С первого дня вступления в должность он просыпался около четырех часов утра, после небольшой прогулки садился за письменный стол и работал, буквально не разгибаясь, целый день. Он интересовался всем, знакомился с самыми ничтожными мелочами. Он обладал редкою способностью сразу схватывать суть дела. Не довольствуясь официальными докладами, он приглашал к себе многих частных лиц, коммерсантов и т. п. И подолгу разговаривал с ними. Как будто предчувствуя свой близкий конец, он надрывал себя работой, и, несмотря на очень кратковременное пребывание его в Ташкенте, после его кончины у него на письменном столе найдено было множество различных записок составленных разными лицами, испещренных его заметками, доказывающими, что он действительно и серьезно знакомился со всеми делами. При его работоспособности, край мог бы ожидать много хороших реформ, но Господь призвал его к себе к огорчению лиц, успевших близко ознакомиться с этим превосходным человеком”.
В начале октября 1905 года, Николай Николаевич, тяжело заболел и передал бразды правления своему помощнику генералу Сахарову. Болезнь Тевяшова совпала с революционными событиями 1905 года, которые докатились и до Туркестана. На улицах Ташкента появилась процессия с красными флагами, распевающая революционные песни, которая направилась к тюрьме требовать освобождения политических арестантов. Власти, растерялись, но на требования митингующих не пошли. Вероятно, если бы Тевяшов, по-прежнему был дееспособен, он бы смог мирно разрешить вопрос, но всё случилось куда трагичней. Генерал Сахаров ввёл в город войска и предложил демонстрации разойтись. Толпа не послушалась, и был открыт огонь. В результате трое случайных людей, простых любопытных зевак, были убиты. “На следующий день революция охватила весь город, — пишет Фёдоров, — Главари ее решили особенно торжественно похоронить убитых. Было объявлено, что полиция устраняется от исполнения своих обязанностей, что революционеры учреждают свою охрану, которая будет поддерживать порядок во время похорон. Губернатор допустил это. Начальником самозваной полиции оказался неизвестно кем выбранный или назначенный управляющий одним торговым домом С-в, очень добродушный малый и большой кутила. Им был организован отряд конных стражников, очень комичных по внешности, но преисполненных важности возложенного на них поручения. С большим трудом держась на извозчичьих клячах, они с серьезными лицами поддерживали порядок. Картина была изумительная по своему комизму”.
“24 ноября в 9 часов 40 минут, — как сообщила газета “Туркестанские ведомости” — туркестанский генерал-губернатор, генерал от кавалерии Николай Николаевич Тевяшов, скончался от паралича сердца”. Туркестан в связи с полыхавшей в Империи революции был отрезан от остальной части России и тело генерал-губернатора было временно погребено в Спасо-Преображенском соборе. Вдова намеревалась увезти тело мужа в Россию и похоронить в родовом имении. Что и было сделано, когда железная дорога была вновь открыта.
Судьба Устиньи Александровны была трагичной. В годы революционного лихолетья, будучи вдовой высокопоставленного царского генерала уцелеть она не могла. Но её поведение во время смуты ничего кроме восхищения не вызывает. Вот что пишет в своих воспоминаниях Татьяна Боткина, дочь личного врача царской семьи Евгения Боткина, с семьёй которого долгие годы дружила Тевяшова: “В дверь позвонили. Госпожа Тевяшова, бесстрашная, как всегда, несмотря на свой возраст, сама открыла дверь. Офицерский денщик в сопровождении группы вооруженных солдат спросил угрожающим тоном: «Генерал Боткин у вас?»
«Он врач, — ответила госпожа Тевяшова храбро, —и приехал к больному брату».
«Это нас не интересует, — ответил денщик. — У нас приказ арестовывать всех генералов».
Госпожа Тевяшова повысила голос: «А меня не интересует, кого вы должны арестовывать и почему. Я — вдова генерал-адъютанта, и думаю, прежде всего вы должны соблюдать порядок; а теперь можете покинуть мой дом!» Новые герои еще плохо были подготовлены к революционным подвигам и без дальнейших слов удалились”.
Но вскоре, очевидно, подготовились. Устинья Александровна могла уехать за границу, или на юг, к Белой армии, но почему-то не сделала этого. В 1918 году по доносу была арестована и расстреляна.
Где похоронена супруга одного из туркестанских генерал-губернаторов доподлинно неизвестно.
В.ФЕТИСОВ
На заставке: Старинная открытка
Источники:
1. Фёдоров Г. П. Моя служба в Туркестанском крае (1870-190 года). Исторический вестник. № 9, 1913.
2. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. и 4 доп. //Колыбелка. — СПб., 1890—1907.
3. А.Б. Лобанов-Ростовский. Русская родословная книга. Том II. Изд. второе. СПб., Типогр. А.С. Суворина. 1895 г. Тевяшовы.
4. Зайончковский. Самодержавие и русская армия на рубеже XIX-XX столетий. Изд. “Мысль”, М;1973
5. “Туркестанские ведомости”, подшивка 1904-1905 гг.
6. Халфин Н. А. Россия и Бухарский эмират на Западном Памире. “Наука”, М; 1975 г.
7. Басханов М. К. История изучения восточных языков в русской императорской армии. Нестор-История. СПб, 2018
8. “Разведчик” №70, 1905 г.
9. Сергеев Е. Ю. Большая игра: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии. Товарищество научных изданий КМК, М; 2012
10. Бобринский. А. А. Секта исмаилья в русских и бухарских пределах Средней Азии. Географическое распространение и организация // Этнографическое обозрение. Кн. LIII. 1902 г., № 2.
11. Русско-индийские отношения в 1900-1917 годах. Сборник архивных документов и материалов. “Восточная литература” РАН, М; 1999 г.
12. Царский Лейб-медик. Жизнь и подвиг Евгения Боткина. Изд. «Царское Дело», СПб, 2010
[1] Дипломатическим чиновником при туркестанском генерал-губернаторе в описываемое время был коллежский советник Александр Александрович Половцов.
[2] Генеральный консул в Бомбее В.О. фон Клемм, предложивший использовать индийских исмаилитов для агитации против Ага-хана в припамирских бекствах, считал единственной причиной постигшей их неудачи то, что они были отправлены из Индии поздней осенью и были деморализованы российскими холодами.
[3] Барон Николай Генрихович Гартвиг (1857 —1914) — российский дипломат и царский чиновник, впоследствии посол в Персии (1906—1908) и Сербии (1909—1914).
